В дорожном мешке лежит только самое необходимое: компас, тетради и небольшой запас провизии и воды. Кинжал засунут за пояс, а содержавшиеся в книгах знания глубоко укоренились в мозгу. Если мне еще что-нибудь понадобится, надеюсь, Эстер поделится со мной, как только я ее найду.

Если я ее найду.

Я знаю только, что необходимо двигаться на северо-запад и отыскать старуху раньше, чем приход ночи поможет хоть на время забыть о расставании с командой. Я ушла, не попрощавшись, улизнула под слепым оком Луны, уверенная в том, что при виде Бронна утрачу всякую решимость и останусь. Но я боюсь, что уже никогда больше не увижу его. Не смогу объяснить, почему мне пришлось его покинуть, не смогу сказать, что, несмотря на все, сказанное мною, я люблю его до последнего дыхания и что каждый шаг, уводящий меня от него, – свежая рана на моем истерзанном сердце.

Остров больше, чем я предполагала, основываясь на своем кратком с ним знакомстве, и я начинаю задумываться, а удастся ли мне вообще добраться до жилища Эстер сегодня – или даже завтра. В прошлый раз остров сам отвел меня к ней, однако надежды на то, что он окажет мне повторное радушие, не оправдываются.

Но наконец впереди просматривается поляна. На сердце становится легче, я думаю, что дошла, однако быстро понимаю свою ошибку. Это не то место, где обитает Эстер. Поселение не только гораздо больше, но и окутано атмосферой недружелюбия. Но, поскольку сверху льет, а свет угасает, у меня не остается выбора, и потому я осторожно приближаюсь к хижинам, примостившимся в лесу.

До сих пор я встречалась только с одним обитателем Запада – с Эстер. Однако всю жизнь меня учили, что на этих Островах не знают законов, а их жители – отпетые негодяи. Теперь я понятия не имею, чего ждать.

Тихо крадусь между деревьев. Как меня встретят? Не видно ни души, поселение безмолвно, единственный звук – постоянное постукивание дождя по песчаному тростнику. Свет тускнеет, но я по-прежнему вижу достаточно хорошо, чтобы заметить высокое сооружение в центре поляны, вокруг которого расположены все хижины. Заинтригованная, я подхожу ближе. Это напоминает незажженный погребальный катер – ветки песчаного тростника переплетены между собой, образуя подобие пирамиды. Сооружение окружает ров с золой, отделенный от песчаной земли камнями. Поначалу я думаю, что это общее место сбора и костер служит для обогрева людей, однако затем вижу, что покрывает пирамиду, и отшатываюсь.

То, что я ошибочно приняла издалека за украшения, – части человеческих тел. Пальцы, уши – чего тут только нет! Ветви украшены сгустками крови, а вовсе не лепестками. Клочья волос свешиваются с веток – скальпы, содранные с живых еще людей. Передо мной храм отчаяния.

– Ты кто?

Голос за спиной пробирает меня до костей. Мне совсем не хочется встречаться с теми, кто возвел эту конструкцию.

Я медленно поворачиваюсь, пальцы сами тянутся к кинжалу, но голова советует сохранять спокойствие. Передо мной четверо, все светловолосые, бледнокожие и так похожи друг на друга, что не могут не быть братьями.

– Я ищу подругу и заблудилась, – объясняю я, надеясь убедить их в том, что не представляю опасности.

– Ты не должна была сюда приходить. – Тот, что выше остальных, делает четыре шага в мою сторону.

– Простите, – отвечаю я, не сходя с места, хотя очень хочу отступить, чтобы сохранить дистанцию. – Я не задержусь.

– Нет, я имею в виду, что ты не должна была смочь сюда прийти, – говорит он и хмурится. – У нас есть защита.

Мысли мечутся в голове. Что еще за защита? Я ничего не видела. И для чего она им?

– Ты одна их них? – спрашивает высокий.

Остальные трое взирают с холодным выражением на лицах.

– Одна из кого? – Я тяну время, пытаясь решить, сражаться мне или бежать.

– Не может она быть одной из них, – говорит другой. – Мы защищены.

– Но ведь она тут, согласись, – возражает третий. – Может, защита не подействовала.

– Или нам нужны щиты помощнее, – предполагает высокий и снова смотрит на меня. – Не похоже, чтобы ты была одной из Капюшонов, – говорит он. – Я прав?

– Да, – отвечаю я, не понимая, кто такие эти Капюшоны, если наводят такой страх.

– Ты колдунья.

– Нет, – говорю я, хотя не знаю, правилен ли такой ответ.

– Ты должна обладать волшебством, чтобы забрести на нашу землю, – утверждает самый младший. – Приношения демонам тени давно оберегают нас от вторжения, однако ты тут как тут.

Демоны тени? Приношения? Что-то мне все это совсем не нравится.

– Извини, – говорит высокий. – Правда, извини. Однако мы должны делать все, что в наших силах, чтобы защитить свой народ, свою землю.

– Я не представляю для вас никакой опасности, – уверяю я, улавливая перемену в их настроении.

Возможно, я для них опасности и не представляю, но вот они для меня – бесспорно.

– Каким бы волшебством ты ни пользовалась, оно по душе демонам тени. Твоя жертва защитит нас на некоторое время.

Жертва?

Перспектива оказаться жертвоприношением леденит кровь в моих жилах, и я выхватываю кинжал.

– Просто пропустите меня, и я сделаю вид, будто ничего этого не было.

– Пропустить мы тебя не можем, – говорит один из них. – Хотя сами мы ничуть этому не рады.

И не успеваю я нанести удар, как что-то острое пронзает мне затылок, моментально растекаясь по всему телу холодным оцепенением. Один из них плюнул в меня дротиком, и, каким бы ядом он не был пропитан, я теряю способность двигаться.

Они подхватывают меня раньше, чем я падаю. Я хочу отбиваться, но руки и ноги не подчиняются мне, а нож выпадает из руки.

Они держат меня вертикально грубой хваткой. Я как детская тряпочная кукла в жестокой игре. Никогда я еще не была настолько беспомощной, настолько неспособной за себя постоять, что пугает меня почти так же, как осознание предстоящего.

Ко мне подходит высокий.

– Мы не будем тянуть, – говорит он, поднимая оружие – острый наконечник с короткой рукояткой. – И мы благодарны тебе за жертву.

Другой хватает меня за волосы и оттягивает. Черт подери, они собираются оскальпировать меня прямо тут же. Я не могу даже закрыть глаза, чтобы спрятаться от неизбежности, не могу не видеть высохшую кровь на занесенном над моей головой оружии. Но это также означает, что я вижу массивную птицу, которая беззвучно пикирует с небес, выставив когти.

Коготок – смертельно опасный охотник, и он метит свою добычу, срывая кожу с затылка моего противника, заставляя его зайтись криком боли и удивления.

Отпугивая пронзительным криком остальных, морской гриф садится мне на плечо и клювом извлекает из шеи дротик, после чего немедленно вновь устремляется в атаку на тех, кто собирался меня убить.