— Но ведь вы не врач?

— Я врач.

— У врача должны быть белый халат и резиновые перчатки.

— Я врач. — Пожилая турчанка была непреклонна и заставила меня полностью ей подчиниться. Внимательно осмотрев мой лобок, старуха укоризненно покачала головой и послала свою племянницу за какой-то смесью. — У вас очень много волос…

— Я не брила их целую неделю… У меня не было возможности. Мне кажется, что так очень даже естественно.

— Тебя не пустят в гарем. Тебе необходимо сделать эпиляцию.

— У вас есть для этого соответствующие инструменты?

— Нет. Я использую старый проверенный метод, который не нарушает истинный запах тела.

— А чем пахнет тело?

— Молоком и медом. Хорошо, что у тебя нет волос на ногах и спине, а то с тобой пришлось бы очень долго возиться.

Увидев, что племянница притащила в железной миске какую-то гремучую смесь, воняющую горелым, я сжалась и спросила испуганно:

— Что это такое?

— Это смесь сахара и яичных белков. Сейчас я смажу твои волосы.

— Скажите, а это больно?

— Потерпишь. Если ты хочешь попасть в гарем, то должна научиться терпеть.

Намазав мне волосы, турчанка потерла вспотевшие ладони и приложила к лобку салфетку.

Я сидела ни жива ни мертва и с ужасом ждала, что же будет происходить дальше? В тот момент, когда племянница вцепилась в мои руки, я поняла, что сейчас мне станет по-настоящему больно. Так оно и оказалось. Нечеловеческая боль пронзила меня насквозь. Турчанка дернула салфетку с такой силой, что мне почудилось, будто с салфеткой она содрала с моего лобка кожу. Я заорала и потеряла сознание…

Я не помню, когда очнулась, но как только почувствовала, что могу двигаться, с трудом слезла с гинекологического кресла и от дикой боли в низу живота зарыдала в голос.

— Да пошли вы к чертовой матери вместе со своей эпиляцией и со своим гаремом! Дикари! За такую эпиляцию у нас в России вам бы руки-ноги повыдергивали и посадили в тюрьму за истязание!

Турчанка даже не пыталась меня успокоить. Подойдя ко мне вплотную, она похлопала меня по плечу и сказала:

— У тебя очень хорошие анализы. Никакой инфекции нет. Пока ты была без сознания, я все проверила. Тебе можно в гарем. Ты здорова. Но мне не понравилось, что ты потеряла сознание. Это говорит о том, что ты слишком слабая. Женщина должна быть сильной и ничего не бояться. А вот то, что ты так кричала, это хорошо: значит, ты не холодная, а горячая. В гареме не нужны холодные ледышки. Вообще-то наши мужчины любят, когда женщины ведут себя как рабыни и молчат, но не всегда. Бывают такие моменты, когда женщина должна говорить… Я имею в виду, говорить на языке секса…

— Да пошла ты! Я уже ничего не хочу! Выпустите меня отсюда! — крикнула я турчанке и решительно направилась к выходу.

На самом выходе я столкнулась с моим «благодетелем» и чуть было не сбила его с ног. Именно он затащил меня в этот ад, и мне захотелось незамедлительно на нем отыграться.

— Послушай, эй, ты, хрен моржовый. Я даже не знаю, как там тебя зовут. Экрам, наверное.

— Откуда вы знаете мое имя? — удивился турок. — Я же не успел вам представиться. Меня и в самом деле зовут Экрам.

— А я умею читать по лицам. У тебя на роже написано, что ты Экрам. Вас, сутенеров, всех Экрамами зовут. Вас с детства убивать надо. Сразу, как только вы появляетесь на свет. Спасибо тебе за прекрасно проведенный медосмотр. Мне твой гребаный гарем и даром не нужен! А теперь отвези меня, пожалуйста, туда, где ты меня снял! Найди другую дуру для таких дел. Вы ж нас, русских баб, за дур держите. Пользуетесь тем, что в нашей стране хорошо живут только те, кто ворует, и тем, что нашим молодым женщинам заработать нормальные деньги практически негде. А пожить по-человечески всем хочется… Вот вы этим и пользуетесь. Только конченые гады, типа тебя, могут пользоваться женской слабостью. Настоящие мужчины никогда до этого не опустятся…

— Как вас зовут? — перебил турок.

— Какая тебе разница?! — рявкнула я.

— Я задал вам вопрос и не получил на него ответа. Мне кажется, что это очень даже невежливо.

— Светлана.

— Светлана, прекратите, пожалуйста, паниковать. Вы прошли медосмотр.

— А чего мне это стоило? Какая-то грязная, вонючая турецкая баба трогала меня своими годами не мытыми руками и хлопала по бедрам!

— Не нужно так говорить о наших женщинах.

— Можно подумать, ваши женщины относятся к нам по-другому.

Около нас появилась та самая старуха, что проводила медосмотр, я не на шутку испугалась — а вдруг она слышала мои слова? Я прошептала:

— Ну что, уходим отсюда?

— Да.

Турок сунул старухе в карман несколько долларовых купюр и вывел меня из дома.

— Так вы еще не передумали насчет гарема?

— Нет. Если больше не будет никаких медосмотров.

— Медосмотр закончился. Я очень переживал за результаты. К счастью, они оказались хорошими. Вас можно поздравить.

— С чем?

— Вы здоровы, и это прекрасно. Теперь мне осталось доставить вас в гарем. Уверяю вас, вы будете жемчужиной гарема. Настоящим сокровищем. Вам кто-нибудь говорил, что вы очень красивы?

— Муж говорил, когда я молодая была.

— Да разве вы старая?

— Муж ушел к совсем юной…

— Ваш муж был не прав.

Я грустно улыбнулась, и турок не мог этого не заметить. Как только мы вновь сели в такси, он похлопал меня по плечу и произнес дружелюбно:

— У вас очень грустная улыбка. Но ничего, пройдет несколько дней, и всё наладится. Я уверен, что вам очень понравится в гареме. Вы почувствуете власть султана, и я думаю, эта власть вам придется по душе. Некоторые мужчины любят, когда над ними властвуют женщины, но это неправильно. Женщина должна быть в настоящей мужской власти, и только эта власть пьянит и притягивает. Вы ощутите это сразу, как только окажетесь в гареме.

Дальше все происходило, словно во сне. Мы сели в вертолет и полетели над морем. Я сидела ни жива ни мертва, и рассматривала Турцию с высоты птичьего полета. Мне было страшно, что я согласилась на подобную авантюру, но процесс, как говорится, пошел.

Где-то там, далеко, остались мои любимые дети, которым «посчастливилось» родиться у такой непутевой матери, как я. Моя мама, предательски сбежавший муж и моя так круто изменившаяся жизнь…

Увидев скалистые горы, покрытые карликовыми соснами, я мысленно вспомнила похороненную вечную хохотушку Ленку и такую юную, но уже жестоко наказанную собственной судьбой Нику.

Если бы Ленка знала, куда я лечу… Если бы она только знала… Интересно, как бы она восприняла эту новость? Посчитала бы меня сумасшедшей или, наоборот, согласилась с тем, что при таком ужасном раскладе риск просто необходим, что это действительно шанс?