Через четыре дня должен был состояться суд, второе заседание, на котором могли разрешиться в пользу Ирины Михайловны эти непростые бытовые вопросы, связанные с разделом имущества.

И Монзиков не заставил себя долго ждать. Он предложил план, от которого у Ирины Михайловны закружило голову, коленки ее задрожали и в довершении ко всему её, вдруг, потянуло на рвоту.

– Если бы этот урод был бы нормальным пацаном, то с ним было бы все тип-топ. Догнал, да? – Монзиков левой рукой безуспешно пытался расстегнуть верхнюю пуговицу своей рубашки, а правой рукой, в которой была зажата полупустая рюмка с водкой, он активно размахивал в воздухе, нарезая один круг за другим.

– Да он, бля, такой г….н, что, бля,… – далее следовал такой набор матерных слов, что видавший виды на зоне Монзиков, чуть было не подскочил со стула.

– Леня, Лёнечка, не заводись – Ирина Михайловна пыталась хоть как-то усмирить бравого военного, который уже принял критическую для жизни дозу спиртного.

Монзиков был сильно пьян, но в голове его родился план, отступать от которого он не собирался.

– Надо создать для этого пидора проблемы, понимаете мою мысль, а? И снять с него так, чтобы мало не показалось, а уж потом – сделать его бомжиком! – всё это время Монзиков, не мигая, смотрел своими осоловелыми глазками на зареванную Ирину Михайловну, которая была уже и не рада, что познакомилась с адвокатом.

– А, бля, как, бля, ты его, бля, на х?.. А? – Леонид Павлович пытался ещё что-то спросить, но язык его так сильно окаменел, что дальше он мог только издавать нечленораздельные звуки.

Посуда гремела, бокалы звенели, раздавалось чавканье и мычание двух пьяных в дымину мужиков. На кухне был жуткий срач.

* * *

В последние годы реклама стала заполонять не только телевидение, радио, улицы, но и наши умы. Теперь уже трудно себе представить какой-либо фильм без рекламы пива или женских прокладок. Стало просто неприличным издавать тематические журналы без рекламных вставок. На этом фоне кажется нелепым прямые интервью первых лиц государства без рекламных пауз. А зря, между прочим. Пока тот или иной политик пытается озвучить написанную его командой речь, уместно было бы отрекламировать презервативы, автомобильные шины, вкусное мороженое или просто семечки. В театрах это делать надо гораздо активнее. Не надо стесняться полуголых див с рекламными щитами во время спектакля. Эй, вы! Талантливые постановщики и режиссеры с незашоренным мышлением! Берите идею даром!

Известно, что многие писатели, создавая очередные шедевры, широко используют творчество других собратьев по перу. Искренне верю, что мои перлы найдут широкое применение и среди журналистов. Подчас читаешь какую-нибудь разгромную статью, где нет ни сюжетной, ни идейной линии, где неясно, кому и зачем посвящена статейка. А была бы реклама, и читалось бы с большим интересом, и тираж у издания был бы повыше.

Убежден, что многие ценные идеи можно провести сегодня в жизнь с помощь недорогих подарков самой социально активной части населения – пенсионерам(ов) и продуманных рекламных акций с бесплатной раздачей дешевых бутербродов и горячего чая? А если к празднику души и тела добавить фронтовые сто грамм? А почему нет? Да! Да, именно так сегодня поступают кандидаты в депутаты. По большинству из них давно плачет тюрьма, а они лезут и лезут во власть, в политику.

Помните, СПИД может быть везде!

Сегодня можно купить диплом о высшем образовании. Можно стать доктором наук, академиком. За деньги, разумеется. Всегда найдется человек, готовый за баксы продать свои мозги, свой невостребованный интеллект, свой талант изобретателя, ученого…

Нужны примеры? Пожалуйста, посмотрите повнимательнее на лица чиновников и депутатов. Задайте себе вопрос: кто из них умный? Ответ: они все умные, т. к. стали теми, кем сейчас являются! И не важно, что многие из них ранее занимались фарцовкой и спекуляцией, бегали по дискотекам и попадали за хулиганку в милицию… Многие из них и сейчас еще не научились говорить и грамотно писать. Не верите? Это – Ваше право. Ведь я же не настаиваю. Сейчас такое время, что можно болтать все, что угодно. Только надо ли это делать? А не будет ли последствий?

Можно вести неутомимую борьбу с проститутками, наркоторговцами, взяточниками, убийцами, но всех ведь не пересажаешь?!

А что, у нас все – преступники? А я разве говорю, что все – преступники? Нет, боже упаси! Только те, которых объявил суд! Да, суд, наш законный и самый гуманный суд в мире.

Известно, что за нарушение авторского права предусмотрена уголовная ответственность. А прерывание рекламой показа по телевидению рекламными паузами – это ли разве не нарушение авторского права? Лично я, как простой сантехник, ответа на этот и другие вопросы просто не знаю. Да они мне и не к чему, как-то. Мне бы выпить, да закусить в приятной компании – вот было бы миленько, а думать – это пусть ОНИ думают, им за это деньги платят.

Так вот, только из люби к тебе, дорогой мой читатель, я не стал размещать вот на этой самой странице столь нужную каждому обывателю рекламу сливных бачков Мухосранского Второго арматурного завода железобетонных изделий. Не стал я рекламировать ни табачной продукции, ни квашенной капусты, ни безразмерных бюстгальтеров Нижнетагильского танкового завода. Не стал и не получил, соответственно, ни денег, ни славы, ни морального удовлетворения от взятых на себя ранее добровольных обязательств по продвижению в массы столь нужных каждому товаров народного потребления.

И если, вдруг, сейчас кто-либо улыбается, то делает он это совершенно напрасно, поскольку весь этот словесный понос не имеет никакого отношения к теме данного произведения!

А между тем события с Ириной Михайловной и ее родней развивались стремительно.

* * *

На следующий день Монзиков на работу не вышел. До обеда он валялся с сигаретой на диване, но к вечеру его самочувствие нормализовалось. В 2000 Александр Васильевич встретился с Павликом, который в своем развитии пытался повторить отца. Он был его молодой копией. Тем не менее, через три с половиной часа у Монзикова был адрес и телефон молодого супруга Ирины Михайловны.

Взяв такси, Монзиков погрузил в машину тело Павлика и поехал в адрес, где и застал Алика – беглого мужа. Разговор был на лестнице, накоротке.

– Ты – Алик? – Монзикова штормило. Чтобы не упасть он схватил за уши мелкого мужичка и начал издавать такое амбре, от чего у Алика чуть не помутился рассудок.

– А Вы – кто? – Алик был удивлен. Он уже спал, когда в дверь постучали. Да, именно постучали, звонка не было.

– Я? Я – твоя погибель! – адвокат поскользнулся и упал вместе с Аликом на пол. Падая, он изо всех сил пытался удержаться на ногах, для чего с неистовой силой сжимал уши Алика, который от боли стал нещадно орать.