для поддержания всей этой лжи, высвобождая психическую энергию для более спонтанной жизни в настоящем моменте.

Когда мы перестаем работать над созданием ложного "я", мы становимся более открытыми для себя и других. Как пишет психиатр Марк Эпштейн в своей книге Going on Being о собственном пути к аутентичности: "Больше не пытаясь управлять своим окружением, я начал чувствовать себя бодрым, нашел баланс, позволил чувство связи со спонтанностью мира природы и своей собственной внутренней природой".

Правдивость заразительна... как и ложь

В 2013 году моя пациентка Мария находилась на пике своего пристрастия к алкоголю. Она часто обращалась в местные отделения скорой помощи с уровнем алкоголя в крови, в четыре раза превышающим допустимую норму. Диего, ее муж, взял на себя основную часть забот о ней.

В то же время он боролся с собственной зависимостью от еды. При росте метр восемьдесят один он весил 336 кг. Только когда Мария перестала пить, у Диего появилась мотивация для борьбы с пищевой зависимостью.

"Видя, как Мария выздоравливает, - говорит он, - я стал мотивировать себя на изменения в собственной жизни. Когда Мария пила, мне многое сходило с рук. Я знал, что иду к плохому. Я не чувствовал себя в безопасности в своем собственном теле. Но именно то, что она стала трезвой, заставило меня активизироваться. Я видел, что она идет к лучшему, и не хотел оставаться в стороне.

"Итак, я купил Fitbit. Я начала ходить в спортзал. Я начала считать калории... Просто подсчет калорий помог мне понять, как много я ем. Затем я начала соблюдать кето-диету и прерывистое голодание. Я не позволяла себе есть поздно вечером или утром, пока не потренируюсь. Я бегал. Я поднимал вес. Я понял, что голод - это сигнал, который я могу игнорировать. В этом году [2019] я вешу 195 фунтов. Впервые за долгое время у меня нормальное давление".

В своей клинической практике я часто наблюдаю, как один член семьи выздоравливает от зависимости, а затем другой член семьи делает то же самое. Я видел, как мужья перестают пить, а жены прекращают заводить романы. Я видел родителей, бросивших курить травку, за которыми последовали дети, сделавшие то же самое.

 

-

Я уже упоминал о Стэнфордском зефирном эксперименте 1968 года, в котором дети в возрасте от трех до шести лет изучались на предмет их способности откладывать удовлетворение. Их оставляли одних в пустой комнате с зефиром на тарелке и говорили, что если они смогут продержаться полные пятнадцать минут, не съев зефир, то получат этот зефир и еще один. Если они смогут подождать, то получат вдвое большее вознаграждение.

В 2012 г. исследователи из Университета Рочестера изменили Стэнфордский эксперимент 1968 г. с зефиром, внеся в него одно существенное изменение. Одна группа детей перед проведением зефирного теста испытала на себе невыполненное обещание: Исследователи вышли из комнаты и сказали, что вернутся, когда ребенок позвонит в колокольчик, но так и не вернулись. Другой группе детей сказали то же самое, но когда они позвонили в колокольчик, исследователь вернулся.

Дети из последней группы, в которую вернулся исследователь, были готовы ждать вторую зефирку в четыре раза дольше (12 минут), чем дети из группы "нарушивших обещание".

 

-

Как мы можем понять, почему выздоровление Марии от алкогольной зависимости вдохновило Диего на решение проблемы с едой; или почему, когда взрослые выполняют свои обещания, данные детям, те лучше регулируют свои импульсы?

Я понимаю это так: я различаю то, что я называю мышлением изобилия и мышлением нехватки. Правдивая речь порождает мышление изобилия. Ложь порождает мышление дефицита. Поясню.

Когда окружающие нас люди надежны и говорят нам правду, в том числе выполняют данные нам обещания, мы чувствуем себя более уверенно в отношении мира и своего будущего в нем. Мы чувствуем, что можем положиться не только на них, но и на то, что мир будет упорядоченным, предсказуемым и безопасным. Даже в условиях дефицита мы чувствуем уверенность в том, что все будет хорошо. Это и есть мышление изобилия.

Когда окружающие нас люди лгут и не выполняют своих обещаний, мы чувствуем себя менее уверенно в будущем. Мир становится опасным местом, в котором нельзя рассчитывать на порядок, предсказуемость и безопасность. Мы переходим в режим конкурентного выживания и отдаем предпочтение краткосрочным выгодам перед долгосрочными, не зависящими от реального материального достатка. Это и есть мышление дефицита.

В эксперименте, проведенном нейробиологом Уорреном Бикелем и его коллегами, изучалось влияние на склонность участников исследования откладывать удовлетворение ради денежного вознаграждения после прочтения отрывка, в котором проецировалось состояние изобилия по сравнению с состоянием нехватки.

Обильное повествование выглядело следующим образом: "На вашей работе вас только что повысили. У вас есть возможность переехать в ту часть страны, в которой вы всегда хотели жить, или остаться на прежнем месте. В любом случае компания выделит Вам большую сумму денег на покрытие расходов, связанных с переездом, и скажет, чтобы Вы оставили себе то, что не потратите. Вы будете зарабатывать на 100 процентов больше, чем раньше".

Нарратив дефицита выглядит следующим образом: "Вас только что уволили с работы. Теперь Вам придется переехать к родственнику, живущему в той части страны, которая Вам не нравится, и потратить на переезд все свои сбережения. Вы не имеете права на получение пособия по безработице, поэтому не будете получать никакого дохода, пока не найдете другую работу".

Исследователи обнаружили, что, как это не удивительно, участники, читавшие нарратив о нехватке, были менее готовы ждать отдаленного будущего вознаграждения и чаще хотели получить его сейчас. Те же, кто читал нарратив изобилия, были более готовы ждать вознаграждения.

Интуитивно понятно, что в условиях дефицита ресурсов люди больше заинтересованы в сиюминутной выгоде и менее уверены в том, что эти выгоды будут получены в каком-то отдаленном будущем.

Вопрос в том, почему многие из нас, живущих в богатых странах с изобилием материальных ресурсов, тем не менее, в повседневной жизни руководствуются принципом дефицита?

Как мы уже убедились, избыток материальных благ может быть так же вреден, как и их недостаток. Переизбыток дофамина снижает нашу способность откладывать удовлетворение. Преувеличения в социальных сетях и политика "постправды" (назовем ее так, как она есть - ложью) усиливают наше ощущение нехватки. В результате даже в условиях изобилия мы чувствуем себя обделенными.

Точно так же, как можно иметь мышление скудости на фоне изобилия, можно иметь мышление изобилия на фоне скудости. Ощущение изобилия исходит из источника за пределами материального мира. Вера в нечто, находящееся за