Шотландцы оживились, на их лицах через маску ледяного хладнокровия проступило ликование. И Петр решил закрепить успех, понимая, что его слова сейчас шотландцы лучше всего запомнят:

— Ваши соотечественники, в том числе и те, что являются потомками династии Брюсов, вашего древнего королевского рода, приехали из России, чтобы сражаться за свободу Шотландии. Теперь вы сами решите свою судьбу и изберете достойного короля!

— Благодарим от всего сердца, ваше величество!

Шотландцы дружно опустились перед ним на одно колено и склонили головы. Петр понял, что его слова гордые горцы не просто усвоили, но и близко приняли к сердцу.

Темза

— Да что у него за «шкура»?!

Вице-адмирал Сенявин не скрывал своего удивления, прижимая к глазам мощный морской бинокль. Сражение между броненосцами в устье Темзы приняло затяжной характер, причем один из русских кораблей уже вышел из схватки, напоминавшей пресловутую «собачью свалку», и буквально пополз к берегу. Две трубы его были сбиты, и черный дым, вырывающийся из оставшихся огрызков, полностью окутывал каземат.

Адмирал представил, как внутри от угара задыхаются моряки, и мысленно им посочувствовал.

— Зело крепок, Дмитрий Михайлович, супостат!

Капитан первого ранга Астафьев стоял рядомс адмиралом и, как многие другие русские офицеры и матросы, внимательно наблюдал за ходом поединка. Весьма занимательным было зрелище — противники не могли нанести друг другу урона, все хорошо видели, как ядра отлетают от брони, будто горох от стены. «Шкура» кораблей оказалась непрогрызаема острыми клыками тяжелых пушек.

Дело принимало скверный и затяжной оборот.

Не выдержав, адмирал Сенявин решил помочь кораблям Грейга, которые, оставшись вдвоем, начали маневрировать очень хаотично, явно разуверившись в собственных силах. Вести паровые линкоры в бой было бы равно безумию, самоубийство в чистом виде, а потому Дмитрий Михайлович принял иное решение:

— Поднять сигнал миноносцам! Атаковать торпедами в промежутке между залпами!

Расчет, как искренне надеялся вице-адмирал, мог оказаться правильным. Броня русских кораблей защитит миноносцы от огня противника, а когда англичане станут перезаряжать пушки, можно будет совершить пуск торпеды в упор.

Адмирал посмотрел чуть в сторону. Три «кошки» Лисянского густо задымили трубами и устремились вперед. Командор явно решил перестраховаться — теперь даже если «Дредноуту» повезет и он сумеет отбиться от атаки даже двух кораблей, то третий неизбежно его прикончит.

— Ур-ра!!! — Ликующий крик пронесся над палубами русских линкоров, и Сенявин, резко повернувшись, успел заметить удивительное, радующее душу зрелище — британский броненосец клюнул носом, было видно, что броневая плита отвалилась и в пробоину устремилась вода. Но так как «Дредноут» продолжал идти вперед, трагедия заняла всего несколько секунд.

Нос корабля быстро ушел под воду, и бронированный монстр свалился на борт и тут же стремительно погрузился в темные воды Темзы. Через секунду раздался взрыв, донесшийся до русских кораблей, и большой султан воды взметнулся над рекой.

— Котел взорвался… — спокойно резюмировал Сенявин, представив на секунду, как в раскаленную топку хлынула вода, и поежился, при этом мысленно посочувствовав англичанам. Хотя и враги, но сражались героически и не заслуживали такой смерти.

Но тут же его мысли приняли совсем другое направление — если главный запор на воротах разбит, то следует без промедления врываться в столицу. Даже если на берегу выставили батареи, броненосцы быстро превратят их в развалины.

Так что мешкать было нельзя!

Владивосток

— Хрен вам на рыло, косоглазенькие! На чужой каравай свой роток не разевай… А то зубы выбьем!

Сидящий за столом высокий мужчина с широкими плечами задумчиво потер лоб и гневно сверкнул единственным глазом. Огромные кулаки, перевитые венами, словно говорили о жгучем желании их обладателя поскорее пустить в ход сии весомые в любой дискуссии аргументы.

Прибытие делегации из Пекина несколько озадачило всесильного приамурского наместника, особенно те наглые притязания, которые выдвинули китайцы по поводу русских поселений на правом берегу Амура. В другое время Григорий Александрович выгнал бы незваных похитителей пинками, но сейчас, получив приятные известия из Петербурга, пребывал в самом благодушном настроении.

— Баба с воза — кобыле легче!

Светлейший князь Потемкин-Амурский на зависть многим боцманматам выругался, облегчив душу «кудрявым» словом, что запомнил, общаясь с флотскими боцманами.

Камчатка давно была его головной болью. Удаленный от устья Амура край постоянно требовал ресурсов, которых в Приамурье и без того было мало. Да и доставка из России, через всю Сибирь, влетала в очень большую копеечку. Средств постоянно не хватало, несмотря на богатейшие золотые прииски Витима и Буреи.

Впрочем, светлейший князь немного лукавил, спихнув Камчатку и северные Курильские острова в новообразованное наместничество Шелихова. Южные Курилы и Охотск тем не менее Потемкин-Амурский оставил в своем ведении.

К первым от Сахалина плыть всего ничего, по тихоокеанским, конечно, меркам, а к Охотску давно налажено каботажное плавание от Николаевска-на-Амуре, тем более что севернее Охотска, на реке Колыме, открылись золотые прииски, сулящие немалую выгоду казне.

— Вот так и надо, так и надо!

Гигант прошелся по комнате, радостно потирая руки. Сейчас он мог признаться самому себе — борьба с чукчами истрепала ему больше нервов, чем пиратские экспедиции англичан, бесконечные стычки с японскими самураями на Хоккайдо и отправка эскадры в Индию, причем все вместе взятое. Северные аборигены оказались чрезвычайно воинственным народцем, воевать же всерьез за бесплодные земли было откровенным безумием — вот и тянулась вражда, то разгораясь, то затихая.

Но сейчас ситуация кардинально изменилась. Доставка грузов в Русскую Америку военными кораблями и транспортами втрое дешевле, чем сухим путем через всю Сибирь. Так что создание нового наместничества он не просто одобрял, но и был готов оказать всяческую помощь, за исключением одного — людей.

Несмотря на все принятые меры, населения в Приамурском крае крайне мало, всего каких-то триста тысяч русских на столь огромную территорию. И денег наместник не дал бы, прекрасно зная, что в Калифорнии и на Клондайке добывают золота на порядок больше.

— Пусть так и будет!

Потемкин легко поднялся со стула. Груз прожитых лет совершенно не давил этого крепкого и сильного человека, а перенесенные лишения еще более закалили. Григорий Александрович всем сердцем полюбил этот край, что с великими трудами был присоединен к России, а потому ни пяди земли южным соседям отдавать был не намерен…

Петровская гавань