На самом деле, я был попросту неспособен к трезвым суждениям. Как я понимаю теперь, мной двигали неподвластные мне страсти. Теперь я руководствовался соображениями вроде: за мной охотятся, охотники — полицейские, следовательно, полицейские — злодеи. Я просто вынужден был красть, чтобы выжить, чтобы финансировать свое перманентное бегство от злодеев, а значит, мои противозаконные способы изыскания средств вполне оправданны. И вот, не прожив в Англии и недели, я наводнил Пикадилли своими шедеврами и улетел в Париж, самодовольно внушив себе иррациональную мысль, что снова прибег к жульничеству ради самозащиты.

Психиатр взглянул бы на мои действия иначе. Сказал бы, что я хотел быть пойманным. К тому времени британская полиция уже начала собирать на меня досье.

Может, я и хотел, чтобы меня поймали. Может, я неосознанно искал помощи, и моё подсознание подсказывало, что власти могут эту помощь предложить, но сознательных мыслей подобного рода у меня тогда не было.

Я полностью осознавал, что меня понесло, что я застрял в безумном беличьем колесе, из которого нет выхода, не при этом чертовски не хотел, чтобы его вращение остановили копы.

Не пробыв в Париже и трёх часов, я повстречал Монику Лавалье, вступив в отношения, не только кардинально расширившие горизонты моих афер, но и в конце концов разрушившие мой улей. Оглядываясь в прошлое, я понимаю, чте должен благодарить Монику. Как и Pan Am, хотя кое-кто из руководства компании может и не разделять этого мнения.

Моника была стюардессой Air France. Я встретил её в баре отеля «Виндзор», где она и несколько десятков других сотрудников Air France давали приём в честь уходившего на пенсию первого пилота. Если я и познакомился с виновником торжества, то сразу же его забыл, ибо Моника меня совсем околдовала. Она бурлила и искрилась, как великолепное шампанское, которое там подавали. На вечеринку Air France меня пригласил старший помощник, увидевший меня в облачении Pan Am, когда я отмечался у портье. Тут же поприветствовав, он увлёк меня в бар, и как только представил Монике, мои искренние протесты закончились.

У неё были всё обаяние и достоинства Розали, но при том отсутствовали её предрассудки. Очевидно, я произвёл на Монику то же впечатление, что и она на меня, ибо всё время моего пребывания в Париже в этот и последующие визиты мы были неразлучны. Если Моника и подумывала о замужестве, то ни разу о нём не упомянула, но уже через три дня после знакомства отвела меня домой, чтобы познакомить с семьёй. Лавалье оказались восхитительными людьми, но особенно меня заинтриговал папаша Лавалье.

Он был владельцем типографии в предместьях Парижа, и мной тотчас же завладела идея усовершенствовать технологию мошенничества с липовыми чеками и аккредитивами Pan Am.

— А знаете, у меня неплохие связи в администрации Pan Am, — небрежно проронил я за ланчем. — Может, смогу подбить Pan Am дать вам заказ.

— Да, да! — просияв, воскликнул папаша Лавалье. — Всё, что пожелаете, мы уж постараемся и будем весьма благодарны, мсье.

Никто из семьи ни на йоту не владел английским, и переводчиком выступала Моника. В тот же день её отец устроил мне экскурсию по своей типографии, где трудился вместе с двумя её братьями. Ещё на него работал молодой человек, как и Моника, отчасти владевший английским, но папаша Лавалье сказал, что любую работу, которую я смогу раздобыть для их крохотной фирмы, выполнит вместе с сыновьями лично.

— Мой отец и братья сделают всё, что тебе нужно напечатать по-английски, — с гордостью заявила Моника. — Они лучшие печатники во Франции.

Настоящий чек Pan Am на зарплату, выкупленный у стюардессы в Мексике, всё ещё был при мне. Изучая его, я поразился разнице между ним и выдуманным мной. Несомненно, моя имитация производила благоприятное впечатление, иначе я бы не смог распространить такой тираж, но стоило положить её рядом с настоящим чеком, как всякий завопил бы: «Подделка!» До сих пор мне просто везло: очевидно, кассиры, принимавшие фальшивки, ни разу не имели дела с настоящим чеком Pan Am.

Однако мне пришло в голову, что европейским банковским кассирам чеки Pan Am могут быть очень знакомы, поскольку компания изрядную часть деятельности осуществляет за пределами континентальных Соединённых Штатов. Эта мысль возникла у меня ещё в Лондоне, когда кассир одного из надутых мной банков разглядывал моё произведение искусства чересчур дотошно.

— Это аккредитив, — пояснил я, указывая на жирные буквы, утверждавшие то же самое.

— Ах, да, конечно, — отозвался он, всё-таки погасив чек, хотя и неохотно.

Теперь мне пришла другая мысль: может быть, у Pan Am есть чеки другого типа, скажем, разных цветов для разных материков. Прежде чем перейти к исполнению плана, стоило бы проверить эту теорию. Назавтра утром я позвонил в парижское представительство Pan Am, попросив пригласить кого-нибудь из коммерческого отдела. Ответивший мне там человек казался молодым и очень неопытным, и последнее предположение скоро подтвердилось. Я снова проникся убеждением, что моей телефонисткой выступает сама госпожа Удача.

— Это… слушайте, я Джек Роджерс из «Дайгейл Экспедишн», — провозгласил я. — У меня тут чек, и мне кажется, что ваша компания выслала его нам по ошибке.

— Гм, ладно, мистер Роджерс, а почему вы так думаете? — осведомился он.

— Да потому что у меня тут чек на тысячу девятьсот долларов, высланный из вашей нью-йоркской конторы, а инвойса на эту сумму у меня нет. И никаких записей, что кто-нибудь из ваших что-то у нас покупал, найти не могу. Вы не знаете, за что этот чек?

— Ну, с ходу не скажу, мистер Роджерс. Вы уверены, что чек от нас?

— Не знаю, мне так кажется. Стандартный зелёный чек с надписью Pan American большими буквами сверху, выписанный на наше имя на сумму тысяча девятьсот долларов.

— Мистер Роджерс, на наш чек это не похоже, — возразил этот субъект. — Наши чеки голубые, а лого Pan Am… Pan Am… Pan Am идёт плавно угасающими буквами по всей поверхности вместе с картой мира. На вашем всё это есть?

Чек стюардессы я держал в руке. Он безупречно соответствовал описанию, но признаваться в этом я не стал.

— У вас перед собой есть чек Pan Am? — вопросил я тоном человека, настроившегося устранить всяческие сомнения.

— Ну, да, но…

— Кем он подписан? — перебил я его. — Как фамилия казначея?

Он сказал. Фамилия в точности совпадала с той, что была указана на имевшемся у меня чеке.

— А какие цифры идут понизу? — напирал я.

— Это, 02… - и он отбарабанил числа, соответствовавшие указанным на стюшкином чеке.

— Не-а, и чек подписан не тем лицом, и цифры не совпадают, — соврал я. — Но вы ведёте дела с банком Chase Manhattan, а?

— Да, ведём, но он работает с сотнями клиентов, и, возможно, вы получили чек от какой-нибудь другой фирмы, действующей под названием Pan American. Сомневаюсь, что это наш чек, мистер Роджерс. Предлагаю вам вернуть его и решить проблему по переписке, — посоветовал он.