– Снова ЧП, и снова в вашем классе. Это становится нехорошей традицией, так что, я думаю, пора принимать меры.

Лысый снова зашептал: «Подумаешь – ЧП. Ну начистили пацаны друг другу физиономии. С кем в этом возрасте такого не бывает! Было бы из-за чего шум поднимать». Говорил он тихо, я и то едва разобрала, но Анна Карловна отреагировала незамедлительно:

– Представьтесь, – обратилась она к этому дядьке. Сказала таким тоном, будто это не чей-то родитель, а ученик, который совершил серьёзный проступок.

Он слегка приподнялся из-за парты и назвался:

– Айрамов Руслан Тимурович.

– То есть, уважаемый Руслан Тимурович, вы считаете, что устроить среди бела дня прямо во дворе школы безобразную драку – это нормальное явление?

– Ну не то чтобы нормальное, но вполне жизненное, – не слишком уверенно уточнил Айрамов-старший.

– Жизненное, значит. В этом жизненном явлении, как вы выразились, участвовал и ваш сын, между прочим. Теперь мне становится понятно, откуда у него и у других учеников такое извращённое понимание того, как надо решать споры. По-вашему, мы все должны молча и спокойно наблюдать, как дети избивают друг друга на глазах у всей школы, только потому, что иначе договариваться не умеют. А не умеют, потому что их не научили такие вот отцы, как вы.

– Ну почему же… – хотел он возразить, но директриса ему и слова вставить не дала.

– То есть, по-вашему, нам тоже стоит распустить руки, если не сможем ни до чего договориться? Нам, им, всем… Представляете, что начнётся? Каждый, кто не сумеет доказать свою правоту словом или же просто не согласен с чьим-то мнением, будет размахивать кулаками. Вот это, по-вашему, жизнь?

– Да я не то хотел сказать.

– Смотреть сквозь пальцы на то, как дерутся ученики, дети, не осуждать их, не пытаться пресечь эти замашки – то же самое, что и разрешать им так себя вести, поощрять жестокость, равнодушие, скотское отношение друг к другу и к людям вообще.

Отец Айрамова наконец замолк и больше не пытался встрять посреди её монолога.

– Да вы хоть отдаёте себе отчёт, что вы сказали?! По сути, вы заявили, что одобряете насилие и варварство. Потому что эта драка – не что иное, как насилие и варварство. А потом мы ещё удивляемся разгулу преступности среди подростков.

Анна Карловна вновь выдержала паузу. Все остальные тоже затихли – примера Айрамова-старшего было достаточно, чтобы понять, что лучше сидеть да помалкивать. Я неотрывно наблюдала за Димой. Он вроде и слушал директрису, а вроде и не воспринимал её речь всерьёз – такое у него выражение лица было. В некоторые моменты даже казалось, что он вот-вот усмехнётся. Хорошо, она не видела.

– Я пока промолчу о том, как отвратительно это выглядит с моральной точки зрения, – заявила Анна Карловна через минуту, – ведь, кроме того, мы имеем и тяжёлые увечья. И это ещё скажите спасибо, что учитель физкультуры вовремя вмешался, а то бы неизвестно, чем могло закончиться это побоище…

В таком духе Анна Карловна продолжала минут двадцать, обращаясь то ко всему классу, то к отцу Айрамова. Тот уж, наверное, и не рад был, что вылез со своим «ничего страшного». Думаю, он просто пытался выгородить сына. Марат – боксёр, а с таких и спрос другой, и тренер, если узнает, может выгнать. Марат сам рассказывал. Вот его отец и старался представить эту драку какой-то малозначительной ерундой. Ничего у него, конечно, не вышло. Директрису подобными речами с толку не сбить. Наоборот, он ещё сильнее её распалил, но я, по крайней мере, была рада уже тому, что она винила всех, а не одного Диму.

Но неожиданно подала голос Запевалова:

– Анна Карловна, а почему вы обвиняете весь класс? Ну нельзя же всех под одну гребёнку. Наши мальчишки, между прочим, ни в чём не виноваты. Не собирались они ни с кем драться. А вот он, – и Запевалова указала на Диму, – со своими дружками подкараулил ребят и попросту избил. Их избили, понимаете? Посмотрите на Егора, посмотрите на Эдика. Думаете, они этого хотели? Естественно, нет! Расходников и его компания напали на них. Они в данном случае жертвы. Разве их можно в этом обвинять?!

Директриса была явно недовольна вмешательством Запеваловой, она вообще не любит, когда её перебивают. Но некоторые родители, в том числе и лысый, сразу загудели, мол, и правда, зачем на наших бедных мальчиков клевещут, они и так пострадали, их защитить нужно, а не ругать.

– То есть вы хотите сказать, что Айрамов, Лопырёв, Бородин, Зубков, – директриса перечислила по списку всех, кто участвовал в драке, только Диму не назвала, – стали просто случайными жертвами Расходникова? Я его не оправдываю, с ним мы будем отдельно разбираться. Сейчас же я хочу выяснить, по какой такой причине новенький стал бы избивать своих одноклассников. Особенно, учитывая недавнюю историю с Волковой.

Пацаны молчали, тогда снова вылезла Запевалова:

– Я могу всё объяснить, Анна Карловна. История с Волковой здесь совсем ни при чём, вы же знаете, она всё выдумала. А здесь произошло вот что: на прошлой неделе у нас случился инцидент. Расходников очень сильно ударил одну девочку из нашего класса, она даже упала и сознание потеряла…

Родители ахнули:

– Кого он ударил? Какой ужас! Кошмар!

Даже Анна Карловна чуть изменилась в лице.

Запевалова, довольная произведённым эффектом, договорила:

– Мальчишки за неё просто заступились.

– То есть избили? – уточнила директриса.

– Нет, – не моргнув глазом, соврала Запевалова. – Просто заступились. На словах. Ну, может, оскорбили его. Может, пригрозили, чтобы больше девчонок не трогал. Но не более того. Ну а он, видимо, решил показать нам свою силу. Ну и то, что ему плевать на мнение класса. Последнее он, кстати, с самого начала демонстрировал. Было даже так, что он Тамару Ивановну при всех оскорбил, прямо на уроке. Мы за неё заступились, так он и нам гадостей наговорил. Ведь верно, Тамара Ивановна?

Тамару Ивановну последняя фраза Запеваловой явно застала врасплох, но она всё же кивнула.

– Кого он ударил? – спросила директриса.

– Таню Шелестову. Таня, расскажи, как было дело.

Но я сидела неподвижно, словно окаменев. В спину мне кто-то тыкал. Запевалова и Лопырёв шептали: «Давай, вставай, расскажи». Но мне было не до них – Дима, до этого момента ни разу не взглянувший в мою сторону, вдруг посмотрел мне прямо в глаза, и такое в его взгляде я увидела отвращение, что задохнулась от боли.

– Расходников, это правда? Ты ударил Шелестову? – спросила его директриса.

Дима не ответил, только посмотрел на неё с усмешкой, мол, какую ерунду она ещё у него спросит.

От такого неуважения к себе Анна Карловна совсем разошлась. Стала ругать его, корить, что приняла к нам после того, что он устроил в прежней школе, угрожать колонией для несовершеннолетних. Дима – ну хоть бы слово сказал. Так нет же, молчал! Зато на его бабушке прямо лица не было.