Однако меня все же беспокоила Люси, чьей компаньонкой меня сюда пригласили. Лауданум, который дала ей Уильямс, означал, что я не увижу ее до конца того дня. От сестер Роуч я старалась держаться подальше; мы виделись только за обедом, состоявшим из холодного пирога с бараниной и вареной картошки. Должно быть, и на кухне все пошло кувырком после того, как туда приходил Гослинг и допросил кухарку и горничных. Ужин оказался немногим лучше обеда: комковатый пудинг из манки и тушеные сливы.

Тут я возобновила свой рассказ. Ночью мне не спалось. Некоторое время я беспокойно ворочалась в постели; перед моими глазами стояло то, что я видела в парке. Наконец, я встала, накинула на плечи шаль и присела к открытому окну, надеясь, что ночной бриз и умиротворяющий плеск волн меня успокоят.

Парк погрузился во мрак. Я невольно вспомнила две таинственные фигуры, которые перешептывались о чем-то в ночь моего приезда…

— Ты мне о них не писала, — перебил меня Бен.

— К тому времени я уже закончила письмо и запечатала его. И потом, я не знала, что это важно. А может, и… не важно, — оправдывалась я.

Бен тяжело вздохнул:

— Продолжай!

Я немного обиделась, но повиновалась. Итак, я распахнула окно пошире и выглянула наружу. В ноздри мне ударил отчетливый запах моря. Снова начинался прилив, причем очень быстро. Над морем светила луна. Сверху камнем кинулась сова, наверное заметившая добычу, и я вздрогнула от неожиданности.

Бен стал притоптывать ногой от нетерпения, и я поняла, что мои последние фразы он считает «описанием природы».

Я уже собиралась закрыть окно, когда вдруг заметила вдали, на берегу, мерцающий огонек. То не был фонарь; фонарь светил бы ровным светом. Мерцающий, беспорядочный огонек метался у самой земли, то пропадая, то поднимаясь выше и снова опускаясь. Помимо запаха подступающего моря я почуяла и другое. Дым. Там, на берегу, кто-то жег костер. Пламя ненадолго скрылось из виду, так как его загородила какая-то темная фигура. У костра кто-то есть! Если какой-нибудь бродяга разбил там свой лагерь, скоро и лагерь, и костер будут смыты приливом. Может быть, там человек, который впервые оказался в этих краях?

Я вернулась в постель; в голове роились новые мысли. Вересковые поля и окружающая их местность, которая казалась такой пустынной, когда мы по ней ехали в двуколке, на самом деле населены невидимыми кочевниками, дневными и ночными. Есть среди них такие бедняки, что им не по карману путешествовать в двуколке или снять номер на постоялом дворе. Они вынуждены добираться до места назначения пешком. Днем они идут, а ночуют под открытым небом. Другие, вроде Бреннана, переходят с места на место, предлагая свои необычные услуги. Есть поденщики, которые ищут новое место или хотя бы работу на день, странствующие музыканты, нищие, бродяги и цыгане. Бреннан и его жена поставили палатку на вересковой пустоши. Еще один такой путник устроил лагерь на берегу. Может быть, мисс Роуч права? Может быть, кто-то из них проник в парк, возможно собираясь просить подаяние на кухне, и наткнулся на Бреннана? Они поссорились, и…

Нож! Вряд ли пришелец, впервые оказавшийся в здешних краях, в этом респектабельном доме, успел взять нож со стола в холле.

Может быть, нож не из холла? Или, может быть, Бреннан сам его стянул? А потом, в парке, поссорившись с незваным гостем, достал его и стал угрожать своему неприятелю. Они начали драться, неприятель вырвал у Бреннана нож и вонзил ему в шею…

— Перестань, перестань, Лиззи! — буркнула я вслух.

Такие догадки я могла бы строить бесконечно. Я приказала себе успокоиться, взбила подушку и, наконец, заснула беспокойным сном.

В среду, когда доктор Лефевр уехал в Лондон, чтобы сообщить Чарлзу Роучу, что случилось, и нанести визит в Скотленд-Ярд, Люси так и не вышла к завтраку. Действие лауданума к тому времени должно было уже ослабеть. Я постучала в ее дверь и, не входя, осведомилась, как она себя чувствует.

— Убирайтесь! Я не открою дверь и не выйду! — последовал гневный ответ.

В такую игру можно играть и вдвоем. Я снова постучала, посильнее, и громко крикнула:

— Я никуда не уйду! Буду сидеть здесь, пока вы не откроете; вам будет известно, что я здесь. Люси, вы ведете себя глупо и лишь напрасно тратите свое и мое время.

Последовала пауза; затем я услышала шорох и шелест юбок. В замке повернулся ключ. Открыть дверь мне предстояло самой; когда я вошла, Люси уже убежала в дальний угол и устроилась в кресле у окна. Она сидела, съежившись и обхватив себя руками.

Я испытала облегчение, увидев, что она полностью одета и причесана. Волосы свободно спадали на плечи, отчего она казалась еще моложе, чем на самом деле, — настоящая школьница. Рядом с ней стоял поднос с чаем; я решила, что его принесла Уильямс. Люси была очень бледна, и, хотя вид у нее был такой, словно она мерзнет, в глазах по-прежнему сверкала бешеная ярость. Ее настроение меня встревожило.

Она приветствовала меня словами:

— Я знаю, что они послали в Скотленд-Ярд за полицейскими, чтобы те меня арестовали! Я их не впущу.

— Люси, инспектор Скотленд-Ярда приедет вовсе не для того, чтобы арестовать вас. Какая ерунда! Вы… — Я помолчала, стараясь найти нужные слова. С одной стороны, Люси как будто верила, что любой новый человек приезжает в «Прибрежный» для того, чтобы ей навредить, будь то Лефевр или Бен Росс. С другой стороны, она боялась, что ей не поверят. Поэтому отмести ее обвинения оказалось трудно. — Я знакома с инспектором Россом. Я видела, как он работает. Он человек внимательный, дотошный, не склонный к порывам. Кроме того, он умен. Он не станет вас запугивать. Вы увидите, что он хорошо воспитан и все понимает.

(Клянусь, на этом месте моего рассказа Бен покраснел, хотя и прикрыл лицо рукой, словно желал подавить кашель.)

— Возможно, он в самом деле такой, как вы говорите, — злобно отвечала Люси, — и все равно я не стану с ним разговаривать. Не буду спускаться вниз, и никакие полицейские сюда не войдут. Я запру дверь, а если ее попробуют взломать, я… припру ее комодом, вот так!

Я попробовала утихомирить девушку:

— Давайте больше не будем об этом говорить… Во всяком случае, до завтра сюда никто не приедет. Пойдемте погуляем немного. Свежий воздух…

Но я не договорила. Люси прервала меня, снова заявив, что хочет остаться в своей комнате. Отказалась она и от моего предложения почитать ей.

— Не желаю, чтобы за мной следили! — перешла она на крик.

Люси вела себя как капризный ребенок; я решила — пусть лучше ее дурное настроение пройдет. Ну а мне никто не мешает погулять и подышать свежим воздухом. Поэтому я оставила ее и пошла к себе за шляпкой. Выйдя из комнаты, я вздрогнула от удивления.

Чтобы попасть ко мне в комнату, нужно было, поднявшись на второй этаж, повернуть в галерее направо. В моей половине всегда было темно, потому что в коридоре не было окон. Зато в левом крыле было куда светлее благодаря окну в торце. Когда я входила к себе, в обоих крыльях было пусто; в последнем я была уверена. В свою комнату я заходила всего на несколько секунд, только за шляпкой. Но оказалось, что я не одна.