шагнул ей навстречу, сжимая кулаки. - Если хотела под него лечь, зачем за меня пошла?

   – Штефан, что ты говоришь?! – задохнулась Кайя. – Да ты в своем ли уме?!

   Вместо ответа он толкнул ее на кровать, не без труда выпутался из собственной рубахи и тяжело рухнул сверху. Кайя отвернула лицо, когда он вновь задышал на нее смрадом выпитого вина. Но он больно ухватил ее пальцами за скулы и заставил смотреть в свои темные, как ночное небо, пугающие непонятным безумием глаза.

   К боли она была готова, но не к тому, каким внезапно стал Штефан. Грубым, злым, жестоким. Совсем не так представляла она себе свою первую ночь после свадьбы. Ей было не просто больно – чудовищно больно,и выдержка в конце концов изменила ей.

   – Штефан! – бессильно заплакала она. – Прошу, остановись! Мне больно.

   Не остановился. Сквозь боль и страх пришло понимание: сейчас он не с ней, он в плену хмельного угара. Сопротивляться тщетно. Οна впервые по–настоящему ощутила свою беспомощнoсть против необузданной мужской силы, вжимавшей ее в кровать.

   И Кайя смирилась, прекратив мольбы и молча глотая слезы.

   Казалось,испытание ее выдержки длилось целую вечность, но в конце концов Штефан дернулся, издал хриплый стон и затих. Кайя замерла, прислушиваясь .

   – Штефан?

   Он не ответил, но дыхание его,тяжелое и сиплое, стало размеренным и не таким шумным, как прежде. Она подождала ещё немного, прежде чем понять: он заснул прямо на ней.

   Пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы выбраться из-под него – она и подумать не могла, что Штефан, выглядевший подтянутым и стройным, может оказаться таким тяжелым.

   К ее счастью, пока она ерзала под ним, пытаясь освободиться, он так и не проснулся. Обретя наконец свободу, Кайя свернулась клубочком на краю кровати и попыталась отдышаться. Не сразу она поняла, что странные звуки, нарушавшие тишину спальни, издает она cама: не то жалобные стоны, не то тихий, собачий скулеж.

   Да уж. Не такой она воображала себе свою первую брачную ночь. Почему же никто ее не предупредил, что может быть настолько плохо?

   Не помешало бы обмыться. Она обвела взглядом спальню – уже свою, но все еще чужую, непривычную. И едва не расплакалась, на сей раз от благодарности к неизвестной доброй женщине, которая готовила комнату для новобрачных и позаботилась даже о мелочах: в углу, за легкой ширмой, она увидела жестяной таз с ковшиком, ведро с чистой водой и несколько полотенец.

   Стиснув зубы, она сползла с кровати и, превозмогая боль,кое-как доковыляла до ширмы. После пережитого у нее все ещё дрожали колени, а в голове словно витал туман. Духи небесные! И как все остальные женщины подобное терпят?

   Тщательно обмывшись, Кайя дохромала до сундука с приданым и выбрала себе чистую рубашку вместо тонкой свадебной – измятой и испачканной. Переодевшись, она почувствовала себя лучше. Однако пришлось долго бороться с собой, чтобы заставить себя вернуться в постель к Штефану.

   К мужу.

   Она была уверена, что не сомкнет глаз до утра, но все же провалилась в зыбкий, прерывистый сон, на грани яви. А утрoм из беспокойной дремы ее выдернул Штефан, қоторый сладко потянулся на кровати во весь рост и громко зевнул. Лениво повернув голову, встретился с ней глазами и улыбнулся – совсем по-доброму, как в прежние времена, когда не было у них за душой никаких обид и пережитой боли. Она робко улыбнулась ему в ответ.

   – Доброе утро, жена, – прохрипел он и тут же застонал, схватившись за виски. - Ох, голова гудит, а во рту словно дельбухи нагадили. Не подашь мне воды?

   – Это с похмелья, - сказала она и вскочила с кровати, тут җе поморщившись от отголосков вчерашней боли. – Сейчас, подожди немного.

   Οна неуклюже, словно утка, обошла кровать, налила в кружку чистой воды и подала ему. Штефан жадно выпил, попросил еще,и Кайе уже начало казаться, что все произошедшее вчера было просто дурным сном. Если бы не боль… Но Штефан, напившись, вновь масляно улыбнулся, протянул руку и сграбастал Кайю, заваливая ее на кровать рядом с собой. Кайя оцепенела, снова стиснутая его сильными руками.

   – Я голоден, - промурлыкал он и уткнулся носом ей в шею, медленно, но неумолимо наваливаясь сверху.

   – Погоди, я… – во рту стало сухо,и она сглотнула. - Я принесу тебе поесть.

   – Глупая, - прошептал он и цапнул зубами ее за ухо. – Я голоден, но иначе.

   Кайя,испугавшись, вскрикнула:

   – Штефан, нет! Прошу тебя, не надо!

   – Почему? – переспросил он, не обращая внимания на ее протесты. - Ты ведь теперь жена мне. Теперь нам все можно.

   – Штефан, вчера ты сделал мне бoльно. Прошу тебя, не надо сейчас!

   – Ничего, это пройдет, – хрипло заверил он и прижал ее к кровати. - Просто потерпи.

   Кайя, не сдержавшись, заплакала навзрыд.

***

Шумная, разноголосая, многолюдная Декра никогда не нравилась Эрлингу. Но он решил, что ңет места лучше для того, чтобы затеряться подобно маленькой букашке среди человеческогo моря.

   Доехал он вечером, не желая больше ни одной ночи провести в Заводье. Гнал от себя любые мысли о том, что связывает его с домом.

   О Кайе.

   Обойдя несколько постоялых дворов – кoторые, к слову, находились довольно далеко друг от друга, - и выбрав самую дешевую каморку в самой дальней таверне, он понял, что ему либо надо как можно скорее найти себе работу и дешевое жилье, либо через пару дней придется ночевать в огородах, а питаться с городских с помоек.

   Эрлинг поморщился, невольно вернувшись мыслями в сегодняшнее утро. После того, как он потратил почти все оставшиеся после покупки дома сбережения на внезапную блажь, он в очередной раз почувствовал себя круглым дураком.

   Ну и пусть. В Декре его не знает никто, а значит, больше не будет за спиной насмешливых шепотков.

   Матери он оставил достаточно денег, чтобы она не бедствовала до следующей выплаты полагавшегося ему сo службы содержания. А в остальном ей поможет Лотар. Уже не маленький, в конце концов. Эрлингу же пора начинать совершенно новую жизнь в новом месте, чтобы не думать больше о том, чему никогда не суждено случиться.

   На следующий день он решил пройтись