Вопреки тревожным ожиданиям гостя, приняли тана со всей учтивостью и поистине соседским радушием, как если бы всю жизнь Маатхасы и Яввузы прожили в смежных не наделах, а комнатах.

Когда разместили тана и его свиту, накормили ужином, застелили свежие хрустящие простыни в отведенных спальнях, Хабур и Гистасп нашли друг друга — встретились во взаимном поиске в коридоре нижнего этажа, соединяющего крылья чертога. Гистасп предложил пройти в Малую залу: там им вряд ли помешают и едва ли в чем заподозрят. Подумаешь, два приятеля встретились выпить вина или пива, пока их сюзерены, наконец, успокоились и не заваливают трудяг работой. Какие тут умыслы?

И тем не менее, умысел был самоочевиден.

— Ты поговорил с ним? — спросил Гистасп в лоб.

Хабур кивнул, насупив седые брови.

— Раза три заводил речь. Ты?

Гистасп, вздохнув, отвел глаза: шанса поговорить о браке Бану с Маатхасом не представилось. Кто ж знал, что он, Гистасп, будет ранен, а танша вернется в Яс с Дайхаттом?

— Скорее, она поговорила со мной, — сообщил Гистасп и потянулся за бокалом с вином. — Главное, убедить Сагромаха действовать максимально решительно.

Хабур насупился еще сильнее, так что кустистые белёсые брови почти вплотную сошлись над переносицей.

— Дайхатт?

Гистасп безмятежно поглядел на собеседника поверх бокала.

— Он твердо намерен жениться на ней.

— Я слышал, — начал Хабур, проявляя при этом невиданные для себя успехи в такте, — они вместе путешествовали.

Гистасп коротко рассказал, что был ранен и доставил этим неудобства танше. Так что знает, по сути, не больше самого Хабура.

— Но то, что я успел увидеть и то, что услышал от танши, убеждает меня, что, если мы не поможем им с решением сейчас, Черному хватит ума прийти в Лазурный танаар с ордой, лишь бы добиться своего.

Хабур вскинул брови.

— Никто из нас, — тихо и невзрачно закончил Гистасп, явное имея в виду в первую очередь солдат и офицеров танаара, — не хочет другого тана.

— Никто из нас не хочет другой тану, — поддержал Хабур, имея в виду тоже в первую очередь, армию. В конце концов, все Лазурные подданные, прошедшие Бойню Двенадцати Красок вблизи генеральского шатра, знали, что иначе быть не должно, и на каждом совете в чертоге те из них, которые допускались до собраний, составляли оппозицию родственникам Сагромаха, убеждавшим его «покончить уже с этой идиотской затеей и жениться ради наследников, а не ради союза, который и без того существует». Ведь жена ради наследников — это дело женского статуса, а Бану Яввуз — это вопрос танской чести и воинской верности.

* * *

Записка от Серта застала её за пятым ужином в академии. А ведь она планировала пробыть здесь недели две. Но заставлять ждать больше нельзя.

* * *

Таммуз долго перебирал в голове, как лучше ему воспользоваться сложившейся у Красной Башни ситуацией. Об отрядах врага, расставленных вдоль северной части осадного кольца, он знал и из доклада разведчика на совете Сарвата, и из личного письма о том, что ждут — его. Вариантов было немного: «посыльный отца», некий Змей, весь срок его, Таммуза, пребывания в Адани поддерживал сообщение и всячески снабжал молодого царевича новостями и подсказками. О продвижении в Ласбарн с определенными целями Змей тоже ему сообщал без малого год назад и уже тогда уповал на «помощь достойного Далхора, оказавшегося в стане врага».

Именно поэтому, размышлял дорогой Таммуз, Змей расставил со стороны подхода подкреплений, отборные части своих голодранцев, как цветные клетки на доске. Таммуз взрослел, читая свежие хроники с запахом едва впитавшихся чернил в царской библиотеке о битвах отца, включая случившуюся при горе Хадо, когда на подступах к занятому лагерю оборонявшиеся скахиры заняли «шахматную» позицию.

Он знал, как эту «сетку смерти» прошел его отец, Стальной царь, с минимальными потерями, как прорвался в лагерь врага и победоносно водрузил далхорские флаги. Поэтому теперь в подобном жесте со стороны Змея Таммуз отчетливо видел стремление всеми силами помочь завоевать доверие Салинов.

Что ж, если все так, прикидывал царевич, значит, в отличие от предателя-отца, этот Змей воистину не лишен дальновидности. В конце концов, ему, Таммузу, именно Змей передал послание о смерти Халия.

Воодушевившись, Таммуз собрал военный совет на подступах к оборонительным позициям врага и раздал указания. Большинство командиров, наущенных родственниками из приближения царя, соглашались действовать согласно приказам: сгноить далхорского мальца против Даната — ничего не стоит. Так что вопреки ожиданиям, серьезного сопротивления Таммуз не встретил. Но куда большее удивление ждало его к ночи: все хитроумные маневры, продуманные до мелочей, дали совершенно невиданный результат. Одна за другой, рушились позиции врага под атакой аданийских подкреплений: предводители стратегических точек покидали посты, отступая вместе с солдатами вглубь кольца. То ли сдаваясь, то ли заманивая.

На страх и риск, положившись на удачу, Таммуз продвинул вверенное подкрепление вглубь. Как бы он ни ненавидел аданийских выродков, ему нужна армия, чтобы отомстить за себя и сестер. И другой у него пока нет, так что стоило её поберечь.

Воодушевленные отступлением противника, аданийцы приободрились и даже исполнились решимости одним ударом вытеснить врага, разбив кольцо вокруг Красной Башни. Испугавшиеся силы организованного царского воинства, ласбарнцы охотно пропускали аданийцев вперед, и вскоре осаждающие войска отошли на пару лиг, освободив проход к Башне. Опытные командиры, в памяти которых еще отчетливо вспоминался опыт войны с Орсом, заподозрили неладное. Так просто сдать крепость, которую перед этим держали мертвой хваткой несколько недель? Что-то стряслось с вражеским командиром? Или войска оказались измотаны? Или все дело в отсутствии единства меж командиров ласбарнского отрепья? Или неприятель оказался неготов к длительным и терпеливым маневрам вроде осад, имея за плечами лишь опыт разбойничьих скитаний меж песков?

Версии сыпались одна за другой. Таммуз делал внимательное, вдумчивое лицо, слушая замечания, и внимал советам — стал действовать осторожнее, продвигаться медленнее, приказал выставить собственный лагерь, обнести частоколом, еще сильнее усилить дозоры и к освобожденной башне не соваться — мало ли, вдруг и правда западня, и там все уже давно вырезаны?

Озвучив сие страшное предначертание, Таммуз приказал ждать.

* * *

Подходить к Башне еще ближе, не понимая, чего хотят ласбарнцы — крайне опасно, говорили одни его советники, пока тянулось ожидание неизвестно чего.

Стоило действовать немедленно — нагнать отступивших, пока они не разбежались совсем, и разбить наголову, чтобы впредь было неповадно никому из кочевников лезть к аданийцам. И без того наилучший момент контроля инициативы уже упущен! — сетовали другие.

Таммуз, наблюдая, улыбался в душе и молчал. Главное — не запустить разногласия совсем до крайности, а так пусть себе бранятся, как склочные бабы: тогда в момент, когда перед лицом опасности Таммуз отдаст приказ, все они — одни утомленные ожиданием и рвущиеся в бой, как кони с привязи, другие исполненные решимости, что настал их час — вздрогнут и отправятся за победой.