— Послушай, Фи. Прости меня. Я не хотела. То есть я сейчас немного раздражена. — И вдруг, сама того не желая, я начинаю изливать ей все, что накопилось у меня в душе. И слова текут сами собой. Я не останавливаюсь и выпаливаю все одним махом: — Ну, тут Люк и все, что он натворил, а потом еще время месяца не то, и как мне может удаться стать великим специалистом по любовным отношениям, когда моя собственная личная жизнь напоминает разве что кусок собачьего дерьма, а у тебя при этом все хорошо, и ты можешь ни о чем не волноваться, и, глядя на тебя, я вспоминаю, какая я жалкая и несчастная, но и не в этом даже дело, а в том, что Дездемона выходит замуж, но вот беда, я бы должна за нее радоваться, я это точно знаю, потому что радость подруги всегда радует другую подругу, а я никак не могу порадоваться, и мне становится страшно, потому что причина тому, что я не могу за нее радоваться…

Теперь Фиона сидит, выпрямившись, прижавшись спиной к стене, скрестив ноги, на лицо ее вернулась привычная теплота. Хотя, конечно, она смущена моим потоком — нет, журчащим и пенящимся ручьем — сознания.

Меня так и подмывает сказать: «Не могу я радоваться, потому что люблю Алекса и люблю Люка, и при этом не могу заполучить ни того, ни другого». Но я тут же останавливаю себя. Это неправда. Не могу же я любить их обоих одновременно, да?

— И в чем же причина? — Фиона выжидающе смотрит на меня.

— Причина в том…

И в этот момент, как знак спасения, в дверь просовывается по-жирафьи вытянутая физиономия Стюарта:

— Мы пойдем за видео, вам что-нибудь прихватить?

— Э-э-э… да нет, спасибо, нам и так хорошо.

Когда он уходит, мы обе сидим тихо и просто молчим. Через некоторое время Фиона бесшумно выбирается из кровати, чтобы поставить диск на портативный стереокомбайн. Я наблюдаю за тем, как она перебирает пальцами стопочку дисков, лицо ее напряжено: она выбирает музыку. Наконец, она ставит альбом «Лунное сафари» группы «Эйр», причем сразу же переходит к композиции номер три. Она помнит, что это моя любимая вещь.

Добравшись домой, я включаю компьютер и одновременно пытаюсь с такой же легкостью включить и свои мозги. В общем-то, я уверена, что смогу это сделать (хотя голова у меня поначалу все еще отказывается работать). Но проблема не в этом. Проблема заключается в одном проклятом электронном послании. Оно от девушки, которая просит меня пояснить ей, что мужчины в основном ждут от любовных отношений. Сама она считает, что мужчина, как вид, является существом совершенно обособленным. Мне хочется ответить ей, что мужчины такие же, как мы, они вовсе не инопланетяне, во что нас настойчиво заставляют верить. Кроме того, меня тянет напомнить ей, что только одна пара хромосом из двадцати трех отличает один пол от другого.

Но все дело в том, что мы хотим услышать о все-таки существующей разнице. И на этой разнице постоянно играет журнал «Глосс». В этом, как мне кажется, и заключается моя основная беда. И мужчины не просто представляют собой отдельный биологический вид. Они явились на Землю с Марса. Мы никогда до конца не поймем их, и это весьма распространенное убеждение. Вернее, даже не так. Наверное, я все же даю вам немного неверное представление о «Глоссе». Он не всегда призывает своих читателей «Помнить о различии» между полами. Вот, например, в рубрике «Исповедь профессионала» говорится даже, что женщины и мужчины способны выполнять одинаковую работу. Как радикально меняется мнение журнала, да?

Однако там, где дело касается любви, мы все же придерживаемся старых стереотипов. Насколько я это понимаю, правда весьма проста. Мужчинам нужна любовь. Мужчинам нужен секс. Так же, как и женщинам. Это понятно. Но мы упорно пытаемся разделиться. Мы начинаем притворяться, что говорим на другом языке и живем в разных временных поясах. Поэтому ничего хорошего из этого не выйдет. Может быть, Платон и признавал тот факт, что «мужчины и женщины принадлежат одной и той же материи», но, заметьте, у него не было рекламодателей, а потому он, наверное, чувствовал себя отлично. К тому же ему не приходилось волноваться за реализацию тиража и переживать при каждом появлении нового конкурирующего журнала.

Поэтому мне приходится продолжать сочинять все ту же чушь. Я должна все так же уверять женщин в том, что их мужчины действительно пришельцы с другой планеты, потому что иначе с них спадет одеяло личной безопасности, в которое мы так привыкли укутываться. Да это и проще чем, скажем, искать настоящие причины того, отчего лодка любви очень часто разбивается о скалы.

Да-да, я все слышу и все понимаю.

Люк оказался мне неверен. И изменил мне за моей спиной. Он переспал с другой женщиной. Ну, что ж, это весьма обычный поступок для мужчины. Да-да. И конечно же, я не могла этого предвидеть. Что же это может означать? Что Люк является исключением? Может быть, он один-единственный инопланетянин на всей Земле?

Не знаю. Над этой проблемой я еще не размышляла.

— Что это такое? — спрашиваю я у Джеки на следующий день, хотя совершенно отчетливо вижу: то, что она передала мне в руки не что иное, как авиабилет на маршрут Хитроу-Ибица. Вылет в пятницу.

— Это, Чарли, твой золотой билет, — говорит она, пытаясь, как я догадываюсь, имитировать голос Уилли Уонка.

— Но что такое…

Она складывает ладони рупором и низким дикторским голосом начинает вещать:

— В эту пятницу, Марта Сеймор, доктор психологии из города Скучища, что в графстве Занудство, улетает в полностью оплаченное путешествие в столицу веселья, чтобы насладиться солнечным светом и полностью забыть о своих проблемах во время этого уникального уик-энда.

О нет! В конце концов, Фиона оказалась права. Джеки действительно опасный человек. Ее даже можно признать невменяемой и недееспособной. Я понимаю, что сейчас должна бы улыбнуться и выглядеть счастливой. Благодарной. Но ничего похожего со мной не происходит. Я не хочу лететь на Ибицу. Я хочу остаться здесь, погруженная в собственные проблемы, и провести свой собственный, маленький, нет — микроскопический — уик-энд. Вот о чем я думаю, пока слова «Я не могу» жалким лепетом пытаются вырваться из моих уст.

Джеки поднимает руку, как бы пресекая любые отговорки с моей стороны (этот жест очень любят использовать американцы во время своих ток-шоу) и начинает говорить:

— Послушай, это будет блестяще. Три ночи, а в понедельник вернемся. Мы будем жить в отеле «Гасиенда», там полный пансион. В субботу вечером в Пача состоится вечеринка, которую проводит «Паудер Рекордз», а это всегда увлекательно.

Или мне только кажется, что она говорит все это. Я воспринимаю лишь отдельные слова: «полный пансион», «Паудер», «увлекательно», и они звучат устрашающе, особенно, если принять во внимание ее елейную интонацию, привезенную из Суррея. И хотя эти слова для меня когда-то звучали восхитительно, сейчас, когда мне уже исполнилось двадцать пять, они кажутся пугающими.

— Послушай, Джеки, я не могу принять это приглашение. С твоей стороны это, конечно, очень мило, но для меня такая поездка невозможна.