Два движения слились в одно. Конрад неожиданно почувствовал в руках остатки былой силы, и это спасло ему жизнь, позволив раскроить череп демонической твари. Обливаясь кровью, оборотень рухнул на пол, успев в момент падения все-таки дотянуться и ухватить клыками обнаженное мужское предплечье. Конрад зажал неглубокую рану, истово вознося благодарственную молитву и радуясь чудесному спасению. Наутро он покинул проклятый замок, найдя на конюшне холеного жеребца и малую толику денег в комнатах запасливой хозяйки. Саму же рыжекудрую бестию, после кончины немедленно обретшую прежнюю красоту и стать, он собственноручно похоронил в саду замка, прочитав несколько заупокойных слов на ее могиле. Конрад продолжил путь домой, с облегчением полагая, что весьма легко отделался от свалившегося на его голову приключения. Но так продолжалось лишь до следующего полнолуния.

Страшная трансформация, совпавшая с полной фазой луны, настигла Конрада в лесу, обратив его в чудовищное создание, обуянное жаждой убийства. Домой Майер так и не вернулся. С тех пор он безропотно нес уготованный ему крест, приспособившись к своему получеловеческому-полуживотному естеству и облику. Конрад стал вервольфом, со временем даже научившись находить некоторые приятные стороны столь необычного существования. Хлебнув всякого в жизни, он постепенно приобрел репутацию непревзойденного наемного убийцы и опытного охотника за всякой нечистью, принимая поступающие к нему многочисленные и хорошо оплачиваемые заказы. Этим Конрад и жил.

Но бывший рыцарь вполне мог гордиться тем, что никогда еще не спровадил на тот свет кого-то не заслужившего, по его беспристрастному мнению, столь страшной участи и никогда не шел на сделку с собственной совестью. Он всегда тщательно собирал необходимую информацию, разносторонне характеризующую будущую жертву, и неоднократно случалось так, что категорически отклонял выгодный заказ, не сочтя его приемлемым для своих моральных принципов и правил. Благодаря этим качествам Конрад зарекомендовал себя как человек в высшей степени честный и справедливый. Его уважали, боялись, а зачастую даже ненавидели. Число его врагов звалось легионом, вынуждая из соображений личной безопасности соблюдать безупречную секретность, иметь несколько великолепно укрепленных квартир и научиться искусно заметать следы. Мало кто из заказчиков знал его в лицо, никто из закадычных друзей даже и не догадывался об истинном образе жизни этого обаятельного улыбчивого парня. Ни одна из его часто меняющихся пассий не гостила на конспиративных квартирах Майера. Но при всем этом не испытывающий стеснения в средствах рыцарь нередко участвовал в различных благотворительных акциях, жертвуя немалые суммы денег на детские приюты и хосписы для больных раком людей. Конрад часто влюблялся, но еще ни разу не любил по-настоящему. Он имел вполне симпатичную и респектабельную внешность, в глубине души всегда оставаясь кровожадным и необузданным оборотнем. Ведь слишком часто наш внешний облик ничуть не соответствует тайному содержимому душ, являясь всего лишь умело используемой обманчивой иллюзией. Случается, что волк имеет облик привлекательного молодого человека безупречного телосложения, а хрупкий белокурый херувим таит в себе повадки и замашки мерзкой, паразитирующей на доверчивых существах гидры. Внешность обманчива, а внутреннее содержание подобно драгоценной жемчужине, скрытой глубоко под раковиной и мягкими тканями глубоководного моллюска. Гармоничное соединение зримого и незримого навсегда остается конечной, но труднодостижимой целью нашего земного бытия. Сложно сказать, достиг ли семисотлетний вервольф этой гармонии, но бесспорным являлось одно – Конрад стал чрезвычайно противоречивой, непредсказуемой, сложной и запутанной натурой. Натурой, болезненно мечущейся в поисках потаенного смысла своего долгого и весьма бурного существования.

– Ой, ой, ой! – жалобный голос буквально ввинчивался в мою невыносимо ноющую голову. – Нат, что же ты натворил-то?

– Здрассти, а почему это я? – возмущенно отозвался хорошо узнаваемый грудной баритон Натаниэля. – Это же была твоя идея – засыпать врагов стиральным порошком и огреть по голове валиком для отбивания белья!

– Так ведь врагов! – сердито шипела Ариэлла, пытаясь оправдаться.

– А мне некогда их сортировать! – отчаянно огрызнулся ангел. – В добавку ко всему, здесь темно, как у черта в заднице, да еще и ситуация стрессовая! И кстати, до сегодняшнего дня у меня вообще врагов не водилось.

– Зато теперь появились! – мрачно констатировала Оливия, вытирая носовым платком слезящиеся глаза. – Двое, вернее – две!

– Вот уж точно – святая простота! – хихикнула я, вытряхивая из волос белые крупинки стирального порошка. – Нат, черт бы тебя побрал, я ведь совсем недавно перхоть вывела. Усвой, пожалуйста, на будущее: если у тебя совсем нет врагов – значит, ты плохо разбираешься в людях!

Натаниэль печально кивнул.

– А что там наверху случилось-то? – обеспокоенно поинтересовалась Ариэлла, испуганно прижимаясь к широкоплечему юноше.

Я несколько секунд молча разглядывала ее тоненькую фигурку, изумленная невероятной метаморфозой, произошедшей с ранее неприметной старой девой. Лишившись высохших остатков крыльев, Ариэлла утратила и свою неказистость. Теперь передо мной стояла юная дева – хрупкая и стеснительная, окутанная искрящимся облаком длинных пепельных волос, сквозь струящиеся пряди которых радостно сияли голубые, как незабудки, глаза. «Вот ведь что любовь с людьми делает!» – про себя подивилась я.

Воспользовавшись моей задумчивостью, Оливия в нескольких словах, по-военному коротко и емко обрисовала сложившуюся ситуацию. Нат печально присвистнул. Ариэлла сдавленно охнула и с размаху села на огромную кипу скомканных простыней.

– Аллилуйя! – привычно буркнул ангел. – Значит, стригои захватили аббатство! А нам-то что теперь делать?

– Давайте отсидимся в этой комнате, – тонкие пальцы Ариэллы просительно ухватились за мое запястье, голубые глаза лучились надеждой. – Здесь безопасно. А к утру кровососы все равно уберутся из монастыря.

Я мрачно хмыкнула:

– Не хотелось бы тебя разочаровывать, пугливая ты наша, но сейчас важнее другое – не когда стригои покинут аббатство, а с чем!

– Грааль! – поняв намек, схватился за голову Натаниэль.

Ариэлла побледнела пуще прежнего.

– Сел, – пролепетала она заикающимся голоском, – нельзя допустить, чтобы величайшая христианская святыня попала в руки наших злейших врагов. С ее помощью они смогут открыть Врата Ада!

– Та-а-ак! – я невольно сжала кулаки. – Так вот из-за чего, оказывается, разгорелся весь сыр-бор! Значит, стригоям срочно понадобился апокалипсис? Но почему именно сейчас?

– Не знаю, – пожала худыми плечиками Ариэлла. – Но мне довелось читать о каком-то пророчестве, связанном с девицей Изабо д’Ан Марти, Вратами Ада и истинным Сыном Тьмы. А в Венеции проживает несколько престарелых монахов-госпитальеров, курирующих лечебницы и центры переливания крови, находящиеся под патронажем Ватикана. Эти монахи исполняют функции летописцев и непременно должны владеть нужной нам информацией.