Итак, мучимый вполне обоснованными догадками, которые, как всем известо, являются гораздо более весомым поводом для беспокойства, чем просто не оформившиеся до конца сомнения, Конрад вернулся в спальню и уселся перед приветливо светящимся в полумраке экраном компьютера. Недовольным взором вскользь он окинул беспорядок в комнате, которого не могли скрыть даже полуопущенные жалюзи. Здоровый немецкий педантизм Конрада немедленно взбунтовался против удручающей неряшливости, но любопытство оказалось сильнее, поэтому после недолгой психологической борьбы с самим собой Майер пофигистски махнул рукой на бедлам и нажал на значок включения электронной почты. Набрал довольно неоригинальны пароль «вервольф. собака» и немного растерянно уставился на три десятка непрочитанных писем. Сказать откровенно, переписываться по «мылу» Конрад не любил и мог неделями вообще не подходить компьютеру, за исключением тех редких случаев, когда, умертвив какую-нибудь очередную злобную, но весьма симпатичную тварь, он ударялся в черную меланхолию и тогда зависал по нескольку часов на самом разнузданном порносайте. Последний подобный случай произошел пять дней назад, когда ему пришлось убить потрясающе красивую инфернальную демонессу, по совместительству подвизавшуюся ведущей манекенщицей в известнейшем римском Доме мод. После этого Конрад ушел в глухой запой, на некоторое время совершенно выпав из размеренного течения жизни. Но именно многострадальная спальня господина Майера, обставленная модным дизайнером, в полной мере испытала на себе перепады настроения своего непредсказуемого владельца. И вот теперь он мрачно взирал на шеренгу пустых бутылок из-под коньяка, выстроившихся под кроватью вперемежку с алюминиевыми пивными банками, на повисший на люстре носок и примотанную к ручке кресла прядь длинных черных волос, принадлежавших убиенной демонессе.

– Трофей, мать его! – буркнул рыцарь, чувствуя, как поднявшееся после завтрака настроение опять стремительно скатывается в аут. – Проклятая работа, так ее разэтак! Гребаная жизнь, чтоб ее! И жить неохота, и застрелиться – лень!

Первым делом Конрад послал запрос в банк, интересуясь, переведены ли на его счет деньги, обещанные за убийство демонессы. Вся сумма оказалась в наличии, суля вервольфу по меньшей мере год беззаботной жизни, но при этом – отнюдь не свободной от мрачных воспоминаний и позднего сожаления о загубленной красоте. Ведь красота, в конце концов, тоже имеет право быть злобной. Конечно, легко рассуждать о праведности некоторым вполне благочестивым лицам, занимавшимся богоугодным спасением заблудших душ и тел, которые (лица, конечно) и заказали девицу. Ясно, что сеять доброе, светлое и вечное значительно проще, чем пропалывать его каждый день. А физически и морально обременительная доля прополки всегда доставалась исключительно Конраду.

«Ты обязательно попадешь в Рай, сын мой! – вспомнил вервольф нудные интонации своего заказчика. – Бог по справедливости воздаст тебе за дела!» «Ага, как же! – иронически усмехнулся Конрад про себя, насмешливо салютуя распятию на стене своей «Баварией» и снова потягивая пиво. – Знаем мы, где находятся самые теплые райские местечки. Да, да, именно там – как раз возле Ада! А с моим то хваленым долголетием мне в Рай даже по туристической путевке не попасть! Да, я вообще-то и не тороплюсь…»

К идее существования Рая и Ада Майер издавна относился с изрядной долей скептицизма, предпочитая повторять, что «на тот свет мы завсегда успеем, мы еще и на этом толком не пожили». После многочисленных перипетий своей странной и запутанной судьбы он пришел к неоднозначному выводу, что если Рай и Ад все-таки существуют, то в первую очередь в душе любого из нас. Причем у каждого они принимают сугубо персонифицированную форму, зависящую от особенностей характера и менталитета индивидуума. Ну а пока, не рассчитывая вскорости на получение посмертных апартаментов в виде именного облачка или раскаленной сковороды, вервольф постарался максимально комфортно обустроить свой земной уголок.

Последние десять лет он проживал в старинном и очень живописном районе Рима, выкупив целиком весь верхний этаж добротно построенного семиэтажного здания и создав себе некий закрытый от постороннего доступа пентхаус, имеющий все необходимое, включая бассейн и вертолетную площадку. При этом он дополнительно владел и весьма хорошими конспиративными квартирами в еще нескольких крупных городах Италии, в том числе Венеции, Милане и Неаполе. Но все равно – большую часть времени между выполнением заказов Майер предпочитал проводить именно в шумном и многолюдном Риме, отсыпаясь днем, а ночами отрываясь в компании друзей на знаменитой дискотеке «Буш» на Виа Гальвани. Там всегда предлагали приличную выпивку и закуску, а также совершенно невероятных девиц на любой вкус и цвет – в большинстве своем абсолютно распущенных и неприличных. Впрочем, Конрада это устраивало.

Еще раз недовольно глянув на бардак в спальне и глубокомысленно рассудив, что в период затяжной борьбы с алкоголем ему еще и не такого дербалызнуть доводилось, Конрад вернулся к чтению почты. Первым ему на глаза попалось письмо от некоей Эрвелины, которая в ультимативно-требовательной форме вопрошала, когда же «похотливый лысый козел» соизволит вернуть ее розовые трусики, стоившие, между прочим, пятьдесят евро. Рыцарь бережно провел ладонью по своей бритой голове, искренне изумляясь, во-первых, странности женского мышления, ибо лично ему никогда не доводилось слышать о существовании лысых козлов (с обвинением в похотливости он согласился сразу и безоговорочно), а во-вторых – странной дороговизне женского белья. Обдуманно взвесив все «за» и «против» и осознав, что столь легкомысленно относящаяся к его прическе и своим трусикам девица не способна чем-либо впечатлить серьезного мужчину, он без зазрения совести навсегда удалил письмо Эрвелины как из памяти системного блока, так и из своей собственной.

Далее он наткнулся на жуткую мешанину из разномастных рекламных объявлений, навязчиво предлагающих приобрести буквально все на свете – начиная от светящихся в темноте презервативов и заканчивая эксклюзивными спортивными автомобилями.

– Спам придумали боги в отместку за наши молитвы! – вполголоса посмеивался Конрад, очищая ящик. – И вообще, чего это я так напрягся? Естественно, за несколько сотен лет способны заржаветь даже самые железные нервы, а безошибочная интуиция рано или поздно даст сбой. Наверное, зря меня зацепило это злополучное местечко – Салуццо… – и в этот самый момент Конрад увидел ТО самое письмо. Совершенно неосознанно он ощутил, как шерсть на его груди встает дыбом, а из горла рвется безудержное волчье рычание.

Наша жизнь представляет собой не что иное, как сумбурное переплетение сложных и подчас совершенно непредсказуемых событий, по большей части спонтанных и неожиданных. Чаще всего мы планируем одно, а на практике получаем совсем другое, и ладно еще, если не диаметрально противоположное. Срабатывает великий постулат: человек предполагает, а Бог располагает. Но так обычно происходит лишь на первый, непритязательный и дилетантский взгляд. На самом же деле все в жизни намного сложнее. Судьба, эта недремлющая пряха, без устали ткет обширное полотно бытия, увязывая в единое целое, казалось бы, абсолютно несовместимые нити отдельных человеческих жизней. Продуманное свыше переплетение этих нитей и образует объемный рисунок нашего мира. В этой бесконечной картине вполне удачно, хоть и контрастно, сочетаются нити закадычных друзей и непримиримых врагов. Под влиянием ловко снующего ткацкого челнока завязываются узоры любви и ненависти, дружбы и соперничества, складываясь в канву жизни и смерти. Пряха пристально следит за равновесием вплетаемых нитей, сознательно не допуская утончения или утолщения полотна в сторону Добра или Зла. Ткань бытия должна непременно оставаться однородной, прочной, уравновешенной, целостной и нерушимой. И горе тем дерзким нитям, которые из одного только своего самонадеянного желания вдруг начинают запутываться, рваться или завязываться в узлы, желая лично выплести новый узор. Ибо тогда пряха-судьба может разгневаться, взять тяжелые железные ножницы и беспощадно вырезать часть уже сотворенной ею ткани, и плохо придется тем зазевавшимся нитям, которые попадут под ее карающую руку. Ибо то, что нам самим кажется всего лишь запутанным и неудачным фрагментом, может в итоге оказаться наиважнейшей частью хитроумно задуманного и виртуозно воплощенного Божьего промысла.