– Там больше никого нет? Например, Тристано?

– Нет. Даске никого не любит и тайнами ни с кем не делится… Да, чуть не забыл… На его планете нет атмосферы. Сутиро стал осторожно сгибаться. – Начинается зуд по коже…

– Послушайте, Сутиро, вы ненавидите Даске. Так? И вы ненавидите меня за то, что я отравил вас. Ну так вспоминайте! Ведь, черт возьми, вы, уроженец Саркоя, отравлены мной с такой легкостью!

– Да, я ненавижу вас, – пробормотал Сутиро.

– Тогда скажите мне, как найти Даске. Один из нас обязательно убьет другого. Его смерть будет отмщением и за вас, Сутиро.

Тот в отчаянии затряс головой.

– Но я не могу сказать вам более того, что уже сказал.

– Что он вам говорил о своей планете? И говорил ли он вообще что-нибудь?

– Он хвастался – Даске подлый хвастун. Его планета сурова. Только такой человек, как он, смог бы прижиться на ней. Он живет в кратере потухшего вулкана.

– А что он говорил насчет солнца? Сутиро еще больше скрючился.

– Оно тусклое. Да. Должно быть, красное. Даске кто-то спрашивал в одной таверне, почему он красит кожу в красный цвет. «Под цвет своего солнца, – обычно отвечал Красавчик, – оно имеет тот же оттенок, только чуть ярче».

– Красный карлик, – задумчиво пробормотал Герсен.

– Может быть, и так.

– Подумайте! Что он еще говорил? В каком направлении он находится? Какое созвездие? Сектор?

– Он ничего не говорил об этом. А теперь мне уже все равно. Я думаю только о Годохме. Уйдите, чтобы я мог достойно убить себя.

Герсен без всякого сожаления смотрел на скрючившегося Сутиро.

– Что вы делали здесь на корабле?

Саркоец взглянул на свою руку и почесал грудь.

– Я чувствую, как он движется, – он оценивающе посмотрел на Герсена. – Что ж, раз вы уж так хотите меня видеть мертвым, то смотрите.

Он приложил ладонь к горлу и судорожно сжал пальцы.

– Осталось тридцать секунд.

– Кто знает о планете Даске? У него есть друзья?

– Друзья? – Сутиро даже в свои последние мгновения не упустил возможности презрительно усмехнуться.

– Где он живет в Авенте?

– К северу от пляжа Сайлмайкербич. Старая хижина, что на холме Мелной.

– Кто такой Малагате? Как его человеческое имя?

– У Звездного Короля нет имени, – почти прошептал Сутиро.

– Под каким именем он известен на Альфаноре? Толстые губы округлились, но слова застряли в горла

– Вы убили меня. И если не повезет Даске, то пусть уж Малагате убьет вас.

Веки Сутиро дернулись и затрепетали. Затем он откинулся и, казалось, окоченел, больше уже не шевелясь.

Герсен взглянул на тело, обошел его и стал внимательно присматриваться к мертвому врагу. Уроженцы Саркоя имели дурную репутацию мстительных и вероломных созданий. Носком ботинка Кирт попробовал перевернуть тело вниз.

Быстрая, как выпад змеи, взметнулась рука с заостренными ядовитыми когтями.

Герсен ожидал чего-нибудь подобного и сумел отпрянуть назад. Энергомет во второй раз изрыгнул пламя. На этот раз Сутиро с Саркоя был уже мертв.

Герсен обыскал труп. В карманах он нашел деньги, которые переложил в свой бумажник, а также целый набор ядов, которые он, не зная в точности, как использовать, отложил в сторону. Там было также устройство размером с большой палец, предназначенное для стрельбы ядовитыми или зараженными вирусами-иглами. С помощью этого приборчика можно было попасть в человека на расстоянии до пятнадцати метров, и тот бы ничего не почувствовал, кроме едва ощутимого зуда. У Сутиро имелся энергомет, такой же, как и у Герсена, три кинжала, пакет фруктовых лепешек, несомненно отравленных, решил Кирт.

Герсен снова рассовал яды по карманам трупа, вместе со веем оружием, оттащил его к шлюзу для выброса отходов и захлопнул люк так, чтобы ничего не бросалось в глаза. Когда корабль будет в космосе, одно нажатие на кнопку – и труп бандита исчезнет в пространства. Затем Кирт начал искать устройство, которое Сутиро, когда еще был жив, столь тщательно устанавливал. Под полкой он обнаружил небольшой приклеенный тумблер, от которого шла проводка к скрыто установленному реле, в свою очередь включавшему клапаны в четырех баллонах с газом, установленных в различных потайных местах салона.

…Ядовитый или анестезирующий газ? Он отделил один из сосудов и нашел этикетку, напечатанную угловатым шрифтом, употреблявшимся на Саркое. Она гласила: «Мгновенный наркотик. Сон наступает с минимальными последствиями».

Оказывается, Малагате, не менее методичный, чем Герсен, предпринял свои меры предосторожности.

Кирт вынес каждый из четырех баллонов к входной двери, освободил их от содержимого и поставил сосуды на те же места. Он оставил на том же месте тумблер, установленный Сутиро, но изменил его функцию.

Сделав это, Герсен достал собственное устройство – только что приобретенный таймер и гранату из потайных запасов.

Немного подумав, он поместил их в реактивном отсеке, где они не принесут особого вреда, но будут всегда под рукой в случае необходимости.

Он взглянул на часы – час дня. Времени оставалось в обрез. Очень мало для всего того, что ему еще предстояло сделать. Он вышел из корабля, закрыв его за собой, и, вернувшись в здание вокзала, отправился на стоянку глайдеров. Необходимо было ехать в Сайлмайкербич.

Он выбрал одноместный кэб – гироскопически уравновешенный скутер с прозрачным колпаком. Два сева – в прорезь автомата, и он получил его в свое полное пользование на час. Поднявшись над стоянкой, Кирт направился к северу.

Район Сайлмайкербич нес на себе отпечаток уникальности. Авента – вольный космический город, – почти ничем не отличалась от доброй полусотни других полисов Ойкумены. Сайлмайкербич, напротив, не походил ни на какое другое поселение человека в известной части Вселенной. Дома низкие, с толстыми стенами из обломков бетона и ракушечника, белые или выбеленные дождями и сверкающие под ослепительным светом Ригеля.

Район этот был убежищем для представителей нескольких дюжин разных народов с других планет. Каждый из них жил в своем анклаве с характерными для него продуктовыми магазинами, ресторанами и культовыми сооружениями. Несмотря на большие различия в происхождении, обычаях, внешнем виде, обитатели района были одинаково горделивы, наполовину подозрительны, наполовину наивны, одинаково презрительно относящиеся как к чужакам, так и друг к другу. Они зарабатывали себе на жизнь, обслуживая туристов в качестве прислуги либо поденщиков. Кроме того, многие из них были владельцами мелочных лавок или ремесленных мастерских. Многие выступали в качестве артистов или музыкантов в бесчисленных тавернах, ресторанах, бистро, борделях.

К северу от этого района возвышался холм Медной, и здесь архитектура зданий была совсем иной: высокие узкие жилые здания почти готических пропорций, каждое из которых, казалось, хотело вырасти выше соседа. Именно здесь, по словам Сутиро, и обитал Хильдемар Даске.