Дневная духота постепенно все смиреннее уступаламесто ночной прохладе, а Наташа в миллионный раз удивлялась нежности и ловкостиМаксимовых пальцев, позволив им пробраться под юбочку. В жизни не существуетпроблем. Все проблемы - лишь в наших головах. А в жизни есть только события. Иот тебя зависит, как ты это событие переживешь.

***

Я потеряла уже почти все самое дороге, что былоу меня в жизни. Родители - фактически посторонние люди; Карен - только чтоумер; близкий друг Саня - обманщик; даже случайная беременность закончиласьабортом. Остался только ты, Макс, любимый.

Но мы расстались, и у тебя есть другая девушка.Ты вполне с ней счастлив. Симпатичная брюнетка, которую я видела у тебя вмашине. Ты с ней спишь. Ты собираешься жениться. Я слышала, как ты объяснялАндрюхе, что подавать заявление в загс можно только во вторник и среду. Вчеравечером вы решили, что сделаете это, но сегодня четверг... Не успели, придетсяждать неделю.

Мысли - короткие, острые - пронзают мой разумколючими иголками. Ты с ней спишь, а со мной - не хотел... Картинка возникаеттут же сама собой, и в горле появляется огромнейшая опухоль, не позволяющаясделать вдох - только выдох. Три выдоха подряд - и это уже слезы. Ты, такойнежный, ласковый... Ты - самое дорогое в моей жизни! Ты мой маяк. Маяк, накоторый я ориентируюсь; на который пойду при любых обстоятельствах, несворачивая. Ты слишком заметный и слишком яркий, чтобы забыть тебя. А твоялюбовница - голая, стройная... Ты делаешь с ней какие-то интимные вещи, накоторые еще даже не способно мое неопытное подростковое воображение. Какой тыпод одеялом - я так и не узнала. И пытаюсь себе это представить, недвижимо сидяна уроке немецкого, логично не уделяя внимания чужому языку...

Одна из машин, внезапно засвистев тормозами,пошла юзом на повороте, едва не сбив меня - и я осознаю, что уже перебегаючерез дорогу вдоль речки. Теперь бесчисленное множество серых бетонных ступенек- они мелькают перед моими глазами, заставляя кружиться голову. Это мостжелезнодорожный, высокий, такой надежный своей сложной конструкцией. Ступенькивдруг неожиданно заканчиваются: я готова была бежать по ним вверх всюоставшуюся жизнь, а у меня отобрали цель. Смотрю вниз, и от высоты едва нетеряю сознание - если оно еще осталось после смерти Карена. Возможно, если бымежду мной и Кареном не было секса, пережить его смерть сейчас было бы чутьлегче, но он же бывал у меня внутри... Далеко внизу - пересохшее за летокаменистое русло, и где-то недосягаемо слева - тонкий ручеек - все, чтоосталось от речки. "А у тебя есть изюминка?" - мелькнул в воздухечей-то девичий вопрос подруге. "Есть", - следует ответ. Они прошли мимо- две девочки из моей школы. Мимо...

Эти девочки прогуливали урок, но к переменевозвращаются в школу. Пока ты и Андрюха мотаетесь по всей школе и вокруг нее впоисках меня, Саня спрашивает обо мне всех, кто входит в центральные двери.Девчонки говорят ему, что похожая на меня девушка стояла на мосту.

Сколько я уже стою так посреди моста,разглядывая то ли вид, открывающийся с этой высоты, то ли место своегоконечного падения, я не помню. И не понимаю, зачем я здесь. Вижу Саню,предателя, обманом затащившего меня в постель, а теперь прибежавшего меняспасать, и ору во все горло: "Если подойдешь - я прыгну!!!"

И поняла, что прыгну в любом случае. Потому чтохочется. Потому что трудно оставить все, как есть. Потому что с каждым днем всебольнее осознавать, что если бы я пришла со школы чуть раньше - Карена можнобыло бы спасти. А спасти - это хоть что-то взамен того преступления, что ясовершила в восемь лет...

Зачем сопротивляться двум молодым здоровыммужчинам? Это же бесполезно. Все, что я могу, это брыкаться ногами, отбиваясьот Сани, и расцарапать тебе руку до крови своими давно не ухоженными острымикогтями. А от быстрых и резких действий голова кружится еще больше - таксильно, что я просто закрываю глаза и позволяю себе упасть...

...кому-то в руки. Ты подхватываешь меня, какпушинку - худенькую, замученную, а Саня крепко зажимает мои запястья у тебя заплечами, чтобы я не могла дергаться и вырываться. Через сотню метров, переходячерез дорогу, чувствуя, что я расслабилась и перестала сопротивляться, словнодаже уснула, Саша отпустил запястья, рассчитывая, что теперь ты и сам меняудержишь. Мои локти вдруг безвольно ползут в стороны, и я, вздрогнув,инстинктивно покрепче хватаю тебя за шею. От неожиданности испуганно открываюглаза.

- Расслабься, - улыбается мне Саня, шагающийпозади тебя. - Не бойся, ты в надежных руках...

Возле стола охранников ты аккуратно сажаешь меняна подоконник. Я, как в тумане, шарю взглядом по твоему лицу, словно не могуразглядеть, и, все еще обнимая, не даю тебе отстраниться. Перемена; разговоры,визг и шум множества каблуков так сильно лупят меня по мозгам, что хочетсявтянуть голову в плечи. "Не женись на ней", "Я люблю тебя","Я по тебе соскучилась", "Не женись на ней, я умру!"... Яхочу так много сказать, что молчу. Опасаясь, что ты уйдешь, по-прежнему держутебя за шею, хотя в этом нет необходимости: ты так боишься оставить меня безсвоего надзора, что и сам не можешь от меня оторваться.

- Дождись меня, пожалуйста, - шепчешь ты и,встав у меня между ног и крепко обняв мое маленькое тельце, прижимаешь меня ксвоей груди. И, будто только сейчас начиная осознавать серьезность недавнегопроисшествия, продолжаешь взволнованно говорить на ухо: - Я не хочу тебяпотерять! Я не смогу жить, если ты что-нибудь с собой сделаешь, ты понимаешь?!Мы справимся, боль утихнет, станет легче, потерпи немножко!

А я только тихонечко соплю у тебя на плече.

- Ты меня слышишь? - уточняешь ты с сомнением.Да, здесь шумно, но я, похоже, даже не здесь. Я киваю.

Под приливом эмоций ты целуешь меня в шею, вродебы тайком, чтобы не видел никто из окружающих, но вдруг, взглянув в глаза ипередумав что-то сказать, поцеловал в губы - так откровенно, словно заметил вомне отсутствие девственности, или признал в себе влечение ко мне. То, что тыменя хочешь, я осознаю, как никогда раньше. В машине, за десять дней до этойосени, это были просто твои слова и легкие, непритязательные приставания, асейчас это такая неуправляемая взаимная тяга, что не почувствовать ее -невозможно. Наверно, на нас смотрят и школьники, и учителя, и, возможно, самдиректор. Мое худенькое тельце окольцовано твоими крепкими загорелыми руками взакатанных по локти рукавах легкой рубашки... Охранник Андрюха разгоняетшкольников, столпившихся в холле и жадно ухмыляющихся этому спектаклю, а Саняневнятно отворачивается, делая вид, что ничего не происходит. В этот момент,наверно, Саня отчетливо жалеет, что вломился в нашу пару.

Ты единственный можешь разговаривать со мнойтаким способом. Я не отвечаю на слова, а вот на поцелуи - очень даже! А как неответить на твой поцелуй, когда тело само так и тянется к тебе всемиклеточками, всеми нервными окончаниями?! И когда солнце вперемежку с твоейлюбовью так ласково греет спину сквозь чисто-прозрачное окно школьногокоридора... Разум мой после смерти Карена не работает, но сейчас разум и ненужен... Нужен только Ты. Нужны твои руки... губы... язык... Язык - и ласка, окоторой в данный момент никто в мире не знает, кроме нас двоих...