Вот только собирать свой чемодан отправилась неЯна, а Наташа. Максим вошел за любимой в комнату и закрыл за собой дверь.Наташа хладнокровно складывала в спортивную сумку свои основные вещи и напрактически мужа старалась даже не смотреть.

- Поговорим? - спросил мужчина скромно.

Она не реагировала ни на его мольбы, ни на еговиноватый вид, ни на его присутствие вообще. Не металась по комнате, напротив,была крайне замкнута и терпелива. Что это за очередная роль? У Максима намгновение промелькнула мысль, что подружки вместе и подстроили"измену", вроде как проверить жениха. Но, вспомнив, что его никто незаставлял, совесть снова проснулась. Чтобы девушка обратила на него хотькакое-то внимание, остановил ее, крепко схватив за плечи.

- Малыш, я хочу знать, что ты думаешь!

Наташа послушно замерла в его тисках, сжимаякулачком две маечки, свернутые в одну трубочку, и молча ждала, когда онсоизволит ее отпустить.

- Я не умею выбирать сексуальных партнеров! - сиронией признался он. Рассчитывал на какой-то ответ с Наташиной стороны, хотябы на крохотную реплику, но ничего не было. - Ты говорила, что не против моихизмен. Как же мне тебя понять, если ты не хочешь разговаривать? Что тычувствуешь? Злишься? Почему ты собираешь сумку? Ты хочешь, чтобы мы расстались?Я этого не хочу. Кошечка, ну вот такой я придурок!

Наташа хмыкнула доброжелательно:

- Да нет, ты нормальный обычный мужик. С ней ужестолько народу переспало, я и не ждала, что тебя эта участь обойдет стороной, -девушка замерла на мгновение. - Я не знаю, говорят ли так в России, но воФранции я слышала одну поговорку. В первый раз не виноват никто, во второй развиноват ты, а в третий раз виноват я. Сейчас ведь третий раз, да? Я не понимаю,что чувствую, но я делаю то, чего хочет мое сердце.

Сердце хочет положить эти две маечки в сумку,обуться в прихожей, а потом выйти на лестничную клетку и свободно бежать вниз,туда, где солнце и тепло. Яна высовывалась из дверного проема своей комнаты,провожая хозяйку взглядом и выжидательно посматривая в сторону хозяина.

- Чего стоишь?! - рявкнул на нее Макс. - Я нешутил! Собирай свои вещи!

Наташа довольно улыбнулась, но уверенно вышла налестницу. Из подъезда в квартиру с кондиционерами хлынул толстый поток душноголетнего воздуха.

- Малышка! - командовал Макс.

- Не хочу вам мешать, - объяснила Наташа напрощанье.

- Зайчик...

Она спускалась все ниже и ниже, уже скрылась заповоротом, осталось всего восемь ступенек... А Максим стоял босиком на коврике "Вытирайтеноги!" и лихорадочно соображал, что делать.

- Наташ, - крикнул он привычно гордо, - если тысейчас уйдешь, то я больше не пущу тебя назад!

- А если не побежишь сейчас за мной, то я так исделаю... - донеслось с первого этажа и погасло в уличном шуме.

Вообще-то, Макс не ожидал от Наташи такихдемонстративных жестов. Казалось, за столько лет уже воспитал ее по-своему. Ивсе же - нет, не раздумывал ни мгновения, просто две секунды ушли на то, чтобызасунуть ноги в шлепанцы и, порывшись в борсетке на вешалке, достать несколькокрупных купюр. И сказать Янке:

- Это тебе на гостиницу или на обратный билет.Или еще на что-нибудь потратишь. Чтобы через пять минут тебя здесь не было!

К этим изящным босоножкам явно не идет этаспортивная сумка на плече. Катюшка со своими дворовыми друзьями уже играет вкарты в беседке возле детской площадки.

- Мам, ты куда? - донесся оттуда ее небрежныйинтерес.

- Погуляю, - приветливо отозвалась Наташа.

- Ну, догнал. И как я теперь должен себя вести?Что говорить? Ты расскажи мне. Мне уже не двадцать, и наверно, я подзабылстратегию молодежи... К тому же, я никогда в жизни вот так вот не бегал задевчонкой... - он шел спиной перед ней, лицом к лицу, стараясь загородить ейдорогу. - Я должен грохнуться на колени, бить челом оземь и вымаливатьпрощения? Или достаточно просто сказать, что я люблю тебя? Или как-то особоромантично проявить свои чувства к тебе, так, чтобы весь мир это увидел? Иличто? - она остановилась, и он победно улыбнулся. - Чего ты хочешь, моегоунижения или моего триумфа?

- Ма-акс! - простонала девушка, и в ее глазахзаблестели слезки. - Я сама не знаю, почему так себя веду... Я представляласебе свое поведение в такой ситуации совсем иначе...

Ну, и? Это не подсказка. Подростки в беседке;малыши в песочнице и на "горке"; их мамы или старшие сестры, неразберешь; собаководы, выгуливающие своих питомцев, и бабульки на лавочке,выгуливающие свои языки, - все с естественным человеческим любопытствомпоглядывают на отчетливую ссору возлюбленных. Она может шлепнуть его по лицу.Она может кричать и поведать всему двору, что он ей изменил. Она - это та, накоторую косо смотрят соседи, считая ее шлюхой, потому что уже столько лет,стоит ей приехать на каникулы - как из их квартиры всю ночь слышны стоны. А он- примерный отец, в одиночку воспитывающий Катю, примерную девочку. Или...соседи больше Наташи знают о том, сколько у Максима любовниц в ее отсутствие?

- Я думала, что смогу, как настоящий друг,просто выслушать причины и...

Он забрал с ее плеча сумку и кинул на тротуар.Так красиво и весьма кинематографично взял ее голову руками и нежно-нежнозасосал ее верхнюю губу. Наташа это позволила.

- А чья была инициатива... ночью? - спросиладевушка тихо, протаранив взглядом его маску.

- Я не собираюсь посвящать тебя в подробности.

- Тебе придется это сделать, если ты хочешь,чтобы я поняла тебя.

Она не обманывала, на самом деле хотела узнатьмотивы его поступка.

- Я не злюсь, - успокаивала она их обоих. - Ясама разрешила тебе ходить "налево".

Все же смогла усыпить его бдительность.

- Да я не поверил в твое разрешение, - призналсяМакс. - Так что это измена в чистом виде. Моя была инициатива.

Наташе было так обидно, что с трудом удавалосьдержать голос на низкой громкости. Не хотелось ни посвящать в свои разборкисоседей, ни скрывать своих эмоций от Максима. Как же вести себя?

- Я не рассчитывал, что в твоем окружении можетоказаться девчонка, которая расскажет тебе о моей измене на следующий же день!- резонно заметил Макс. - Среди моих друзей нет ни одного, кто, переспав стобой, сообщил бы мне об этом хоть когда-нибудь. Мне казалось, друзей себе мы стобой выбираем по схожим принципам.

- Мне тоже так казалось, - опустила Наташаголову. - И Янку я себе не выбирала, это она меня выбрала. Она так многим сомной делилась... Я думала, что значу для нее хоть что-то...

Казалось, она сейчас заплачет. Максим бы обнялее в утешение, но на каком-то молекулярном уровне боялся, что он не тотчеловек, чьих дружеских объятий она бы сейчас хотела.