Мод намотала локон на указательный палец и уточнила:

– Он имеет в виду, что короля Ричарда отпустили?

– Не совсем. Но условия его выкупа уже полностью согласованы, и король будет освобожден, как только заплатят бо́льшую часть суммы.

– Это и для тебя тоже плохая новость?

Теобальд почти залпом допил вино:

– Как ни крути, а я ведь человек Иоанна. Я владею землями по его соизволению, и он доверил мне безопасность Ланкастера, поскольку этот замок находится в самом сердце моих северных владений. Это с одной стороны. Но в то же время я и человек Ричарда, ибо он король и ему принадлежит высшая власть.

– Значит, ты разрываешься между двух огней?

Теобальд кивнул:

– Что бы я ни сделал, все равно окажусь в проигрыше. Если поддержу Иоанна, меня обвинят в государственной измене. А если признаю власть Ричарда, скажут, что я обманул доверие Иоанна. Наша свадьба – не причина, по которой принц приехал в Ланкастер, а только повод. Он хочет крепче привязать меня к себе, заставив обновить вассальную клятву. Я должен был сделать это завтра, в большом зале, но мне пришлось приносить клятву сегодня, так как наутро Иоанн уедет. – Теобальд снова поднял бокал, внимательно рассмотрел осадок, потом встал, чтобы налить еще вина. – Я преклонил колено и поклялся Иоанну в верности, и это означает, что я буду защищать этот замок, хоть от черта, хоть от дьявола… но и от Ричарда… – Он повернулся и потер лицо. – Мод, это ужасно. Не могу же я загубить свою фамильную честь!

Мод смотрела на Теобальда, обхватив колени, и горячо желала помочь ему сочувствием или мудростью, но не могла предложить ни того ни другого. Как же она жалела сейчас, что проявила бесцеремонность и задала этот вопрос.

– А что, разве нет никакой надежды убедить Иоанна признать власть Ричарда?

Теобальд вернулся на кровать и осторожно лег рядом с Мод. Она чуть отодвинулась, словно бы давая ему место, но на самом деле желая сохранить между ними расстояние.

– Такая надежда есть, – сказал он, – но, боюсь, пока Ричард остается в заключении, Иоанн придумает, как усилить свои позиции. Он постарается оттянуть выплату выкупа и даже, может быть, предложит императору Генриху деньги, чтобы тот продолжал держать Ричарда под замком. Иоанн сделает все, что в его власти, дабы не выпустить из рук имеющуюся у него власть.

– И несмотря ни на что, ты все-таки служишь ему?

Нотка осуждения, сквозившая в голосе Мод, видимо, задела его за живое. Тео сурово посмотрел на нее, однако заговорил, словно бы оправдываясь:

– Да, зная про Иоанна все, я тем не менее ему служу. Он лжив, капризен, развратен и не имеет ни малейшего представления о чести. Но у него и немало достоинств: Иоанн обладает острым умом, и он, пожалуй, самый способный государственный деятель из всех сыновей Генриха – когда не ведет самоубийственную войну с тенью Ричарда Львиное Сердце.

Мод согласилась с доводами мужа, но не могла сдержать невольную дрожь отвращения, вспомнив, как груб был с ней Иоанн на свадебной церемонии.

– Другого наследника престола у нас все равно нет, – устало сказал Теобальд. – Артур Бретонский совсем еще ребенок, и он всю жизнь провел на чужбине, никогда не ступал на британскую землю, тогда как Иоанн знает Англию и любит ее. – Теобальд покрутил в руках бокал и мрачно усмехнулся. – Поверить не могу, что сижу тут в свою первую брачную ночь и обсуждаю государственные дела с шестнадцатилетней девочкой. Тебе небось очень скучно?

Мод захлестнула волна паники. Вот сейчас Теобальд прекратит говорить, задует свечу, и они приступят к акту консумации брака.

– Напротив, мне очень интересно, – сказала она, в надежде еще на некоторое время отложить неизбежное. – Я хочу побольше узнать обо всем этом. А иначе как я смогу тебе помочь?

– Ты? Помочь мне? – Теобальд улыбнулся, но как-то не слишком весело. Затем аккуратно отставил бокал и повернулся к Мод. – И как, интересно, ты можешь это сделать?

– Если бы я больше знала, то не задавала бы некстати глупые вопросы.

– Некоторые люди говорят, что знание опасно. – Он взял прядь ее волос и накрутил себе на пальцы.

– Но и неведение тоже, милорд, – возразила Мод и прикусила язычок, снова испугавшись, не зашла ли она слишком далеко.

Однако Теобальд, кажется, нисколько не рассердился. Дыхание его участилось, а взгляд стал тяжелым, но не от гнева.

– Ну хорошо, – тихо сказал он и намотал локон еще сильнее, притягивая ее к себе. – Если ты хочешь учиться, то я должен тебя научить. – Другой рукой он нежно погладил Мод по щеке. – Мое знание и твое неведение, – прерывисто дыша, проговорил он и нервно рассмеялся. – Господи, девочка моя, да это и впрямь опасная смесь!

До чего же хорошо скакать по прохладе раннего утра, под пение птиц! Жаль только, что удовольствие это будет недолгим: совсем скоро вновь начнется невыносимая жара, когда, кажется, вот-вот сваришься заживо внутри доспехов.

«По крайней мере, в Ланкастер мы прибудем раньше, чем нас настигнет палящее солнце середины лета. А пока что следует быть благодарным жизни за ее мелкие радости» – так думал Фульк, ведя свой отряд к северу. Последние несколько дней, когда на небе не было ни облачка, превратились в пытку: воинов мучила постоянная жажда, а кожа их воспалилась от пота.

Пока правили королева Алиенора и ее юстициарии, в стране было тихо, однако умные люди из предосторожности путешествовали в кольчугах, невзирая на физические неудобства.

Благополучно доставив Хьюберту Уолтеру письма от германского императора, Фульк и Жан отправились в Ланкастер: на сей раз они везли послание от Хьюберта Теобальду, а также подарки архиепископа молодым на свадьбу. На обратном пути Фульк должен был в целости и сохранности привезти мать в Олбербери, а затем вернуться к братьям в Нормандию.

– Интересно, как сейчас выглядит Мод ле Вавасур? – задумчиво проговорил Жан.

Ему захотелось подурачиться, и он надел ярко-красную котту, которая смотрелась бы немыслимо кричащей, если бы не гармонировала с его смуглым лицом. Лютня висела на кожаной перевязи у него за спиной, а темные кудри венчала щегольская красная шляпа, украшенная павлиньим пером. Сегодня он был менестрель, и его переполняла радость лета.

Фульк пожал плечами и стал смотреть на дорогу. Еще недавно она была пуста, но сейчас впереди можно было разглядеть облачко пыли.

– Я как-то не думал об этом, – рассеянно сказал он.

– Помяни мое слово, с такими глазами и такими волосами она сейчас должна стать редкой красавицей.

Фульк хмыкнул. В голове у него возник образ маленькой девочки: вот она завладела мячом его брата и требует, чтобы мальчишки приняли ее в свои игры. Своевольная и коварная, скорее необычная, чем хорошенькая. Фульк вспомнил, с каким упрямым любопытством Мод подглядывала за пиром в честь коронации Ричарда и как потом стояла в аббатстве рядом с Теобальдом Уолтером, с остекленевшими от страха глазами и негнущейся спиной, собрав всю свою храбрость, чтобы не сбежать. В зависимости от обстоятельств Фульку становилось то весело, то досадно, а временами его переполняло сочувствие. Но представить эту малышку прекрасной молодой женщиной – подобное просто не укладывалось у Фицуорина в голове.