— Ты придешь обедать с нами?

— Почему бы вам с мисс Анабел не заказать обед в номер?

Она с трудом проглотила комок в горле:

— А ты?

— Не волнуйся обо мне. Я справлюсь. И он ушел.

День казался Неваде бесконечным. Она без устали расхаживала по большой гостиной, с тревогой прислушивалась к звукам шагов в коридоре. Дождь продолжал идти, медленно, без остановки. Невада не заметила, когда наступил вечер. Было холодное мрачное небо, большая тоскливая комната и одинокая молодая девушка, сидящая на стуле у окна обняв колени и гадая, где был Джонни. И что он делал в этот дождь.

— Я обожаю заниматься любовью во время дождя, — сказала леди Эшли. Она стояла у высокого окна богато обставленной гостиной в номере как раз над головой Невады. Изящная белокурая красотка обернулась и улыбнулась высокому смуглому мужчине. — А вы, Роулетт?

— Дождь или солнце, мне все равно, леди Эшли, когда вы со мной, — галантно ответил Джонни. Позевывая, он лениво развалился в мягком кресле с богатой бархатной обивкой цвета сливы, его темные глаза были наполовину закрыты. Голый, как Адам, он, не стесняясь, вытянул перед собой длинные ноги, с удовольствием поддаваясь обаянию леди Эшли, не задумываясь, к чему это приведет.

Как только он постучал в дверь ее номера, она впустила его, представилась и спросила:

— Вам было нетрудно найти меня?

— Не очень, — сказал Джонни, не находя нужным говорить что-нибудь еще.

Она улыбнулась:

— Я рада. Я хотела вас в лифте. Я хочу вас сейчас.

— Я здесь.

Она подошла ближе, положила ухоженные руки на его широкую манишку. Их глаза встретились.

— Я хочу раздеть вас. Могу я, мистер…

— Роулетт. Джон Роулетт.

— О! Француз. Вы и любите, как…

— Наполовину француз, со стороны отца, — прервал ее Джонни. — Моя мать была ирландкой.

— Заметно. Могу я раздеть вас, мой красивый наполовину француз?

— Если это доставит вам удовольствие.

Она больше ничего не сказала. С ловкостью и проворством, поразившими его, леди Эшли Веллингтон сорвала с него всю одежду, затем медленно обошла вокруг, открыто любуясь его смуглой мужской наготой.

— Хотите выпить, Роулетт? — спросила она, складывая его одежду на спинке дивана. Она кивнула своей золотистой головкой на сервировочный столик с напитками. — Я налью вам бренди.

— Но ничего крепче, — ответил Джонни. — Затем, возможно, вы захотите раздеться тоже.

Леди Эшли улыбнулась, игриво укусив в поцелуе его губу.

— Не сейчас.

Теперь, полчаса спустя, красивая белокурая леди, стоящая перед высокими, залитыми дождем окнами, все еще была одета в дорогое бежевое шелковое платье, которое было на ней, когда она позволила ему войти. Она не сняла ни длинной нитки жемчуга с шеи, ни лайковых туфель ручной работы. Джонни никогда не возражал против экстравагантных желаний женщины при любовной близости, так что он бездельничал голышом, удобно развалясь в кресле, ничуть не обеспокоенный и почти не возбужденный.

Очевидно, прекрасная леди Эшли играла в собственную любовную игру, и это его устраивало. Даже полностью одетая, она была очень соблазнительной. Она излучала такую сексуальную энергию, что он ощутил ее даже во время их краткого столкновения в лифте. Эта искушенная чувственность еще сильнее ощущалась теперь, и Джонни предвкушал длинный дождливый день, заполненный приятным сексом.

Изумрудные глаза леди Эшли излучали тепло, когда она неторопливо подошла к Джонни и встала перед его креслом.

— Знаете, чего я хочу, Роулетт? — чуть охрипшим голосом спросила она.

— Сообщите мне, дорогая.

Он улыбнулся и дотронулся до ее руки. Ее прекрасное лицо вспыхнуло.

— Я не могу произнести этого вслух.

Джонни большим пальцем мягко погладил ее ладонь и усадил ее к себе на колени.

— Тогда скажите мне это на ухо, леди Эшли.

Улыбнувшись, она взяла его за гладко выбритый подбородок, наклонилась и зашептала в ухо. Сообщая точно, чего она от него хотела в достаточно понятных выражениях. Джонни почувствовал, что полувозбуждение, которое он испытывал в течение последнего получаса, стало болезненно полным.

Прежде чем он смог ответить, леди Эшли отстранилась, жадно посмотрела на него и, соскользнув с его ног, опустилась на пол между его раздвинутых коленей. Она обвила тонкие пальчики вокруг его плоти и улыбнулась, как довольная кошка, предвкушающая отведать густых сливок.

— Вы настоящий мужчина, Роулетт. И такой красивый. — Ее зеленые глаза, светились от страсти. — И такой большой!

Она нагнула тщательно причесанную белокурую голову, и руки Джонни вцепились в подлокотники кресла. В ту же минуту леди Эшли поднялась и снова встала перед ним. При взгляде на расслабленного податливого мужчину, она засмеялась, и ее мягкий смех вторил каплям дождя, барабанившим в высокие окна. Леди Эшли закинула руки за голову и расстегнула нитку драгоценных жемчужин. Покачивая их над голым животом Джонни, она слегка пощекотала его.

— Я иду в спальню, чтобы раздеться. — Она разжала пальцы, жемчуг упал и остался лежать на плоском животе Джонни. Она посмотрела многозначительно на его вялый пах. — Побудьте здесь, пока вы не сможете носить жемчуг на нем. Тогда принесите мне. — Леди Эшли намекающе облизнула губы. — И присоединяйтесь ко мне в кровати.

Обнаженная леди Эшли, лежа на атласной подушке, захлопала в ладоши от радости, когда Джонни вошел в ее спальню через несколько минут. Он двигался медленно — нитка жемчуга свисала с его твердого мужского орудия. Леди Эшли радостно сдвинулась к краю мягкой кровати и протянула руку, чтобы взять жемчуг. Джонни стоял как статуя, пока она не торопясь снимала длинное светящееся ожерелье. Затем он поднял ее на колени, жарко поцеловал и опустил на кровать, устремляясь вслед за ней.

Жемчуг, вскоре забытый, выскользнул из руки леди Эшли, она вздохнула:

— Я обожаю заниматься любовью во время дождя.

— Бывают случаи, — сказала мисс Анабел, — когда локти можно положить на стол. Когда, по-твоему?

— Когда никто не видит? — спросила Невада с улыбкой. Мисс Анабел сурово поглядела на нее.

— Такой жест недопустим на официальных обедах, — сказала она. — Это, однако, приемлемо при перемене блюд или во время отдыха.

Бесстрашно руководя своей чрезвычайно яркой, но надоедливо-бесцеремонной питомицей, мисс Анабел вела ее по запутанному лабиринту приличий и социальных условностей, которые ей требовалось знать, чтобы стать истинной леди. Мисс Анабел сидела напротив Невады за покрытым розовой камчатной скатертью столом. Столик на колесах был доставлен в их гостиничный номер стюардом в белой куртке. Официант стоял, сложив перед собой руки в перчатках, ожидая, когда можно будет подать завтрак.