– Доброй ночи, камрады! Что это вы, как воры, по ночам шастаете? Вас приглашали в гости, а вы куда-то сбежали. А теперь вдруг появились, да еще и с оружием. Что вам тут надо? Молчите? Ну-ну… Не хотите говорить со мной – поговорите с казаками…

Страшное слово произвело магическое действие на пленных, и информация из них полилась, как из рога изобилия. Но увы, она не добавила ничего нового к тому, что уже было известно.

Карпов, который вел допрос, лишь восхищенно покачал головой, когда последнего из пленных увели.

– Ну вы и даете, мой каудильо! Так напугать колбасников, что из них все посыпалось! Как ты до такого додумался?

– А что тут думать, герр Мюллер? Ужасные русские казаки – дежурная страшилка для всей Европы уже много лет. Вот и эти – не исключение. Тем более, это не спецагенты какие-нибудь, а обычные матросы. А уж после лицезрения нашей разведгруппы их особо и пугать не надо…

Когда забрезжил рассвет, удалось рассмотреть силуэт крейсера, дефилирующего на расстоянии порядка трех – четырех миль от берега. И едва лучи восхода осветили вершины гор Тринидада, «Карлсруэ» повернул к берегу, вскоре заняв позицию напротив Южного форта. Но близко подходить не стал, не захотев повторять прошлых ошибок. Крейсер медленно двигался, развернувшись левым бортом. На гафеле развевался германский военно-морской флаг, а на мостике можно было разобрать в бинокль группу офицеров, с интересом наблюдающих за обстановкой. Похоже, никто из них не сомневался в успешном итоге операции. Все это Леонид и Карпов наблюдали в оптику из бетонного укрытия. Оба форта – и Северный и Южный, защищающие город и порт, были выстроены по требованиям фортификации ХХ века и, несмотря на свой средневековый вид, могли противостоять обстрелу значительно более мощных кораблей, чем легкий крейсер постройки 1914 года.

– Пришли, соколики… Как думаешь, мой команданте, сразу палить начнут? Или ради приличия сдаться предложат?

– Вряд ли предложат, это можно было и вчера сделать. Тем более, немцы в лесу сейчас психуют, разведка-то не вернулась. И вполне обоснованно подозревают, что мы их взяли за хобот и вытряхнули все, что им известно. А посему готовы и ждем гостей.

– А нормальной связи с крейсером у них нет и предупредить его они не могут.

– Вот именно. Во всяком случае, наша разведка никаких световых сигналов не заметила. Ни «летучие мыши», ни «Крокодил», ни «Беркут» со «скифами».

– Плохо то, что подходить ближе немцы вроде бы не собираются…

– А на такой дистанции БМП его не достанут?

– Почти четыре тысячи метров? На грани. Рассеивание будет большое, а броневые щиты орудий с такой дистанции все равно не пробьют. Так что только напугают.

– Значит будем восьмидюймовками работать. Они на полигоне неплохо себя показали…

Неожиданно на «Карлсруэ» сверкнули вспышки, и вскоре шесть снарядов ударили в стены форта Южный. Взметнулись тучи пыли и каменной крошки. Но… Стены форта стояли, как ни в чем не бывало. Спустя небольшое время грянул второй залп и очередные снаряды обрушились на форт. Сразу же стала ясной бесполезность данного мероприятия. Маломощные 105-миллиметровые снаряды легкого крейсера не могли пробить прочные каменные стены форта. А настильность траектории полета снарядов, хорошо подходящая для стрельбы по морским целям, не позволяла поражать на таком расстоянии цели сверху, находящиеся в складках местности. В данном случае – за стенами форта. И данная стрельба – бесполезный расход боезапаса. «Карлсруэ» не успел дать третий залп. Сильный грохот заглушил все прочие звуки, а облако дыма заволокло стену форта. Это новое творение Иоганна Меркеля – нарезное 203-миллиметровое орудие – дало свой первый боевой выстрел, послав снаряд по реальной, а не по учебной цели.

Лазерный дальномер точно определял дистанцию, вес каждого заряда и снаряда был строго стандартизирован, таблицы стрельбы составлены, артиллеристы вдоволь потренировались перед этим в учебных стрельбах, и под ними была не качающаяся корабельная палуба, а незыблемая земная твердь, сама же цель была практически неподвижна. В результате всего этого, а вдобавок, наверное, и толики везения, первый снаряд, опровергнув все правила статистики и вероятности не упал в воду, а ударил в борт крейсера чуть ниже палубы, сверкнув яркой вспышкой. Спустя несколько секунд после взрыва громыхнула восьмидюймовка Северного форта, но для нее расстояние было гораздо большим и снаряд упал в воду с небольшим недолетом. Произошедшее оказалось неожиданным для всех. На Южном форту отовсюду неслись крики радости, а крейсер увеличил ход и стал отворачивать вправо, стремясь выйти из зоны обстрела. 120-миллиметровые орудия форта тоже дали залп, и шесть фонтанов воды взлетели вверх рядом с «Карлсруэ», но попаданий не было. Видя, что противник быстро уходит, Леонид дал команду прекратить огонь.

– Вот и все. Келлер понадеялся на качество германской техники и величие германского духа, но позабыл, что у него не «Гебен» или «Мольтке», а всего лишь «Карлсруэ», чьи снаряды для наших береговых укреплений – что слону дробина.

– А как думаешь, что он предпримет? Лично ты сам что бы сделал?

– Лично я постарался бы забрать обратно десант и не пытался взять форт, так как это неизбежно закончится гибелью десанта. Немцы не могут этого не понимать после того, что увидели. Но сделать это сейчас невозможно, так как радиосвязи между крейсером и десантом нет, а подходить близко к берегу опасно – можно попасть под обстрел форта. А на что способны наши восьмидюймовки, Келлер уже понял. Поэтому, скорее всего, он дождется ночи и соблюдая светомаскировку подойдет поближе. Спустит на воду шлюпки и постарается забрать десант обратно на борт. Это, конечно, в том случае, если немцы предусмотрели такой вариант – вдруг не все пойдет гладко. То есть заранее наметили как место встречи, так и систему сигналов. Не забывай, что сейчас для них доступны для связи только визуальные сигналы – ракеты, флажной семафор, фонари, дымовые шашки и костры на берегу. И я думаю, что сейчас Келлер постарается передать инструкции десанту, как следовать дальше.

– А как?

– Например – ратьером. Он и днем хорошо виден…

Тут неожиданно пришел доклад наблюдателя – на крейсере появился яркий мигающий огонь. Схватив бинокль, Леонид убедился в своих предположениях.

– Ну, что я говорил? Что-то передают ратьером.

– А что именно?

– На юг… после … прекратить… Все. Передавали на немецком и очень быстро, не успел прочитать. У сигнальщиков-то в этом деле опыта больше.

– По крайней мере из этого можно сделать вывод, что десант сейчас затихарится и не станет геройствовать. Быть может, перейдет в другое место, подальше отсюда.

– Хочешь именно сейчас загеноцидить колбасников?

– Хочу. Пока их наши держат и бэ-эм-пэшки рядом. А то залезут в глушь, там бронетехника не пройдет.

– Ну, давай. В сухопутной войне ты у нас профи… Тишина, которая наступила после ухода крейсера, неожиданно была нарушена выстрелами новых полевых 120-миллиметровых орудий, которые вели навесной огонь с замаскированных позиций по внешне ничем не примечательному участку леса напротив форта Южный. К ним подключились 120-миллиметровые морские орудия, установленные в форте и бившие прямой наводкой. Участок леса тут же превратился в ад. Взрывы снарядов перемалывали в труху все, что попадалось, и то тут, то там иногда показывались обезумевшие фигуры людей. Через десять минут ураганного артиллерийского обстрела все неожиданно стихло, и в воздухе раздался непривычный для здешней обстановки звук. Две БМП медленно двигались в сторону леса, а за ними следом шла морская пехота, прикрываясь броней. Из леса раздалось несколько выстрелов, на что тут же ответили пушки боевых машин. После этого снова наступила тишина, нарушаемая только мерным гулом работающих двигателей. Вот машины подошли к лесу и углубились в него, подминая изуродованные деревья и кустарник. Какое-то время раздавались редкие одиночные выстрелы, несколько раз прозвучали пулеметные очереди, и один раз ухнула пушка БМП. И над морским побережьем снова наступила тишина. Леонид и Карпов наблюдали за происходящим из форта, когда на открытое пространство снова выползли БМП, а за ними вышли морские пехотинцы. Одновременно пришел доклад Ковальчука, командовавшего сводной группой.