— Сколько? — настойчиво повторил свой вопрос Алмазов. — Отвечай! Или раздевайся.

— Три! Ты третий! Доволен?

— Хорошо. Я тебе нравлюсь?

— Да! И проваливай поскорее.

— Когда у тебя были месячные последний раз?

Я ответила автоматически, а потом спохватилась, но было уже поздно. Босс опять увёл вопросы в другое русло.

— Тебе нравится танцевать?

— Сколько лет твоей маме?

— Когда ты рассталась с прежним мужчиной?

— У тебя были домашние животные?

Босс сыпал вопросами, мешая их. То спрашивал о какой-нибудь чепухе, то сбивал с ног очень важным вопросом, на который я предпочла бы не отвечать или немного соврать. Но невозможно соврать, когда тебе не дают подумать над ложью.

— Когда ты последний раз занималась сексом с другим мужчиной? Дату!

— Не помню!

— Врёшь!

Алмазов обхватил моё лицо ладонями, смотря на меня требовательно и с укором.

— За три дня до встречи с тобой! А теперь отстань от меня!

Разумеется, я соврала. Нагло соврала. Потому что с Георгием мы расстались за месяц до того, как я встретила Алмазова в клубе. Алмазов встал, но потом замер.

— Неувязочка, Ева. Ты несколько минут назад сказала, что рассталась с прежним ухажёром за месяц до нашей встречи. Но сейчас утверждаешь, что секс был за три дня до нашего с тобой зажигательного рандеву!

— Всё сходится, Алмазов! Это была ремиссия! Я поддалась порыву и решила расслабиться, надеясь, что после жаркой ночи бывший решит остаться со мной и порвёт с женой. Как видишь, не порвал!

Это уже была стопроцентная наглая ложь, но во мне бурлило возмущение от захватнических методов узнавания правды, которыми пользовался босс.

— Доволен? А теперь не мешай мне спать!

Алмазов медленно направился в сторону выхода.

— Последний вопрос, Ева. Как его звали?

— Иди. Ты. К чёрту. Или нет. Лучше уйду я! — вскочила с кровати.

— Ляг обратно! — приказал мне босс. — И не нервничай. Это приказ.

Не нервничай. Это приказ! Раскомандовался!

Я была возмущена. Но в то же время понимала, что такое поведение мне несвойственно. Обычно я веду себя спокойно и адекватно реагирую на происходящее. Но с момента встречи с Алмазовым всё пошло наперекосяк!

Конечно, винить одного Алмазова было бы неправильно. По большей части во мне бушевал гормональный всплеск. Отсюда и перепады настроения, и желание то убивать своего босса, то любить его до потери пульса.

Босс покинул мою спальню и больше не пытался ко мне приставать. Нужно было обрадоваться — я добилась своего! Но вместо этого я всплакнула.

Руслан мне нравился, но был редкостным гадом. А ещё я очень хорошо понимала, что если бы он нагло соврал, мол, я хочу с тобой нормальных отношений, я была бы рада обмануться и кинулась ему на шею, не раздумывая.

Но Алмазов не обманывал меня насчёт своих намерений и гнул свою линию. Конечно, его честность похвальна, но мне всё равно тошно и хочется…

Мамочки, чего мне только не хочется!

И потискать этого наглеца, и отхлестать по щекам, и полюбоваться его красивым лицом!

Я долго ворочалась в кровати. Чувствовала себя ужом на сковороде, пока не поняла шокирующую вещь.

Желание — жгучее и невероятно сильное. Мне внезапно захотелось…

Мне внезапно захотелось маринованных паттисонов.

Я вспомнила, как бабушка, Царство ей небесное, мариновала паттисоны, когда я была маленькой. Я словно вживую видела пузатые стеклянные банки и давилась слюной.

Ева, миленькая, третий час ночи! Какие паттисоны? О чём ты только думаешь?

Но саму себя не обманешь! Хочу маринованные паттисоны.

Может, разбудить Руслана и попросить его найти для меня паттисоны? Да, попросить можно. Но он, скорее всего, пошлёт меня далеко и надолго.

Алмазов не воспринимает институт семьи и брака. Значит, и к капризам беременной девушки он отнесётся так же скептически. Поэтому я решила не рисковать и не портить себе настроение.

Хочется паттисонов? Значит, нужно добыть их самой!

Район благополучный. Кажется, неподалёку есть круглосуточно работающий супермаркет. До него минут десять или пятнадцать пешком. Ничего, доберусь…

Я встала, оделась. Старалась не шуметь. Но потом всё-таки предприняла попытку предотвращения беременного сумасшествия.

Я открыла холодильник и осмотрела все полки. Я знала, что маринованных паттисонов там нет. Но надеялась найти что-нибудь другое. Вдруг, смогу перебить аппетит?

Погрызла оливки, попыталась перекусить крошечным корнишоном. Не помогло. Вздохнув, я двинулась на выход. Кралась, словно преступник, прислушиваясь к звукам.

Тишина.

Внезапно она прервалась громким похрапыванием. Я едва не прыснула от смеха. Всё-таки, босс храпит! На всю квартиру!

Но храп раздавался очень близко от меня. Я перевела взгляд вниз и поняла, что это храпел пёс Саурон. Он дрых без задних ног и похрапывает во сне.

— Ах ты, сторож! — шепнула я и переступила через спящего пса.

Я раскрыла замок на двери, вздрагивая от каждого, едва слышного щелчка. Дверь открыта. Можно выходить. Я подхватила сумочку и шагнула за порог.

— Сбегаешь, Свиблова? — раздался зловеще спокойный голос босса.

Я вздрогнула от неожиданности и едва не померла на месте от страха.

— Алмазов, чёрт тебя дери. Нельзя так пугать! — выдавила я из себя.

— Могу сказать тебе тоже самое. Ты кралась, как мышка. Я решил, что в квартиру проник вор.

— Ага, — я обернулась и посмотрела на биту в руках босса. — И вооружился, да?

Босс качнул бейсбольной битой.

— Откуда ты её только взял? Не знала, что ты любишь бейсбол.

— Нет. Я не люблю бейсбол. На ней есть надпись знаменитого игрока. Подписывал её для… Для бывшего друга. Но ты мне зубы не заговаривай, Ева. Куда собралась?

Босс обхватил моё плечо пальцами и завёл меня обратно в квартиру. Закрыл дверь и требовательно уставился на меня.

— Я не хотела сбегать. Честно.

— Не верю.

— Если я скажу тебе правду, ты ещё больше не поверишь мне, — покраснела от смущения. — Посчитаешь меня избалованной дурочкой.

— Дурочкой я тебя никогда не буду считать, акулёнок. Для дурочки ты слишком умная, цепкая и хваткая. Давай, говори, куда ты собралась бежать?

Я обхватила себя за плечи руками и призналась: