серьезен. — Ты к моим советам прислушивайся. Я зейман опытный, плохому не научу».

Стоит добавить, что и в воспоминаниях самого Броневского есть упоминание об этом: «При поступлении моем на фрегат Венус один из офицеров вызвался разделить со мною свою каюту и при первой встрече обласкал меня более других. Служба, нужда поверять свои мысли кому-либо, мало-помалу внушая взаимную доверенность, сделали нас друзьями… Мы любили быть вместе, делили радости и печали с удовольствием и во всю службу не разлучались. Мы не имели между собой ничего тайного, откровенно говорили правду и, даже иногда ссорясь, всегда видели необходимость друг в друге… Я нашел друга в М.Л.Н…»

Броневский не указывает фамилию, имя и отчество своего друга, но это и не требуется. В экипаже «Венуса» с такими инициалами был один офицер — Матвей Львович Насекин, что следует из «Списка господ Штаб- и Обер-офицеров фрегата «Венус» от 5 марта 1807 года», хранящегося в архиве ВМФ (Ф. 193, Оп. 1, Д. 31, Л. 91). В списке лейтенантов третьим по старшинству идет Матвей Насекин. «В чинах — с 1796 года; В нынешних чинах — с 1804, июля 2». К моменту прибытия Броневского на фрегат М. Л. Насекин уже полтора года ходил в лейтенантах.

Кстати, теперь более понятно, почему Насекин, лейтенант Насекин, высказывал претензии от имени офицеров корабля, Эльфинстону. Вряд ли бы это поручили мичману, когда на фрегате было еще три лейтенанта. Матвей Львович пользовался в экипаже большим уважением и авторитетом и, понятное дело, «взял под свое крыло» молодого офицера, только что прибывшего на корабль. О чем и пишет с огромной теплотой Владимир Броневский.

Со временем они сдружились…

Именно благодаря мичману В. Броневскому боевые действия фрегата «Венус» и его героического экипажа во время Второй Архипелагской экспедиции стали известны широкому читателю. В 1819 году В. Броневский опубликовал свои «Записки морского офицера, в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год». Эти записки непосредственного участника экспедиции служат историкам наравне с архивными документами. Вот что по этому поводу пишет историк Е. Тарле: «Записки Броневского занимают особое место… Записки Броневского восполняют некоторые не дошедшие до нас официальные документы».

День близился к концу. На рейде Корфу слышались звуки горнов, корабли спускали на ночь флаги…

Командир «Венуса» получил распоряжение срочно принять на борт чиновника Иностранной коллегии статского советника Поццо-ди-Борго, коллежского асессора Козена и английского полковника Макензи и следовать в Рагузу.

Мичман Броневский уже самостоятельно правил якорной вахтой. Засвистали боцманские дудки, пронеслась команда:

— Все наверх!

Затопали матросские башмаки, выхаживая шпиль.

— Якорь чист! — доложил боцман.

Парусная вахта выполняла одну за другой команды вахтенного мичмана:

— Марсовые на марс, марсель ставить! Отда-ва-а-ай!

— Марса-шкоты тянуть!

— На брамсель! Отда-ва-а-ай!

— Брам-шкоты тянуть!

— На гротовые брасы на левую! Слабину выбрать!

— Поше-е-ел брасы-ы-ы!

— На бизань фал и шкот! Бизань-шкот тянуть!

— На кливер и стаксель фалы! Кливер подня-я-ять!

Моряки быстро и сноровисто работали с парусами. Через несколько минут фрегат вступил под паруса. Со стороны казалось, что «Венус», словно по волшебству, оделся парусами.

— Курс вест-норд-вест! — объявил вахтенному лейтенанту капитан-лейтенант Развозов.

Направляемый опытной рукой рулевого, фрегат заскользил по гребням волн. В лицо дул свежий и теплый воздух Адриатики, развевая вымпел на мачте.

Написал это и вспомнил шутку, бытовавшую в мое время на Северном флоте: «Куда дует в море ветер? В морду вахтенному офицеру!» Да, зимние ветра Баренцева моря — не теплый ветер Адриатики!

30 января 1806 года в два часа по полудню фрегат «Венус» под парусами был уже в виду города Рагузы. Ветер стихал. Капитан-лейтенант Развозов бросил взгляд на мачты: паруса имели марсели, брамсели, бом-брамсели, с обеих сторон лисели, кливер и бом-кливер.

— Ветер брамсельный самый тихий, — оценил ветер Егор Федорович. — Курс норд-вест! — скомандовал он рулевому и следом: — По левому борту спустить все лисели! — уже парусной вахте.

Служба на фрегате шла своим чередом…

Ничто не дает такого впечатления реальности корабельной жизни, как сухие совсем краткие записи, вносившиеся час за часом в «Шканечный» (Вахтенный) журнал фрегата «Венус». Привожу некоторые записи, сохраняя орфографию корабельного штурмана, ведшего этот рукописный бортовой журнал, сохранившийся в Российском Государственном архиве ВМФ:

«За 30 генваря 1806 года. Сего числа при раздаче служителям в пищу мяса соленого одной бочке, которая под № 49 весом 6 пуд 30 фунтов при свидетельстве комиссии оказалось 6 пуд 28 и 3/4 фунтов, не явилось 1 и ¼ фунтов».

И далее:

«В 4 часа сделалось маловетрие и спустили с правой стороны все лисели и подняли все стеньг-стаксели. В то же время выпалено от нас пушкой для извещения городу Рагуза чтоб прислали из оного гребное судно.

В 5-м часу ветер стих. Облачно. Спустили с фрегата на воду катер и 4-х весельный ял и пошли с помощью буксира. Глубина по лоту 54 сажени. Грунт ил».

В 7-м часу находясь поблизости Рагузинской бухты за безветрием оставя буксир, поворотились через фордевинд на левый галс. Закрепили бом-брамсели.

В половине того же часа бывший у нас из города Рагузы российский консул на своей лодке и с ним наш курьер коллежский асессор уехали на берег.

В 11 часов пришли в бухту порта Кроне убрали паруса и на глубине 12-ти саженей, грунт мелкий песок, положили якорь. Канату отдано 30 саженей».

По прибытии на рейд Рагузы «Венус» пушечными выстрелом вызвал на борт с берега российского консула. Спустили шлюпку и отправили на берег трех своих пассажиров.

На следующий день дипломаты вернулись на фрегат.

— Французы заняли Далмацию, нам через них в Петербург не добраться, — сообщил Поццо-ди-Борго. Надо идти в Фиуме или в Триест.

Из Шканечного журнала за прошедшие сутки:

«В 31-й день генваря 1806 года, стоя в бухте… С полуночи. Ветер тихий темнооблачно в ½ 6 часа выпалили из пушки для утренней зори.

В 8 часов по осмотру фрегат в грузу стоит ахтерштевнем 17 фут 9 дюймов, форштевень 16 фут 2 дюйма. Дифференту 1 фут 7 дюймов. Средние порты от воды отстоят 6 фут 8 дюймов.

Отрапортовано по команде благополучно, больных нижних чинов 5 человек, воды во фрегате 14 и 1/2 дюймов.

Вчерашнего числа издержано пресной воды 3 бочонка.

В 9-м часу ветер тихий, пасмурная погода с дождем».

В час дня 1 февраля, бывший на берегу курьер коллежский асессор Козен возвратился на фрегат. Далее из Шканечного журнала:

«В 2 часа привезены из города Рагузы от консула… вина горячего 41 ведро, красного 11 ведер 22 чарки, уксуса 10 ведер,