«В 11-й день февраля 1806 года ветер марсельный свежий пасмурная погода временно с дождем. Паруса марсели и крюйсель зарифлены двумя рифами, фок, грот, кливер форстеньги стаксель… В половине 3-го часа ветер сделался брамсельный и поставили фор и грот брамсели.

В 3 часа пасмурность прочистилась, дождь перестал. В 5-м часу ветер брамсельный. Облачно временами сияние солнца. Сего часа при подаче служителям мяса соленого в 2-х бочках под № 68 при освидетельстве комиссии оказалось 6 пуд 16 фунтов неявилось 24 фунта и под № 37 по весу оказалось 5 пуд 23 фунта. Неявилось3 пуда 12 фунтов.

В 8 часов ветер сделался марсельный свежий для чего и закрепили брамсели.

В 8 часов воды во фрегате 19 дюйм…»

На третьи сутки ветер стал стихать.

Шканечный журнал «Венуса»:

«В 12-й день февраля 1806 года идучи под парусами в Адриатическом море. Ветер брамсельный легкий ясно сияние солнца паруса имеем марсели, брамсели, бом-брамсели, фок, грот, фор-стеньги стаксель, кливер и бом-кливер. В 9-м часу с левой стороны поставили все лисели.

В 10 часов ветер сделался легкий брамсельный… Закрепили брамсели и взяли у марселей топселе по 2-а рифа… Пеленговали мыс… В 12 часов поворотили оверштаг на левый галс. Больных нижних чинов 6 человек».

Как следует из Шканечного журнала, постоянной заботой вахтенного офицера был контроль за изменением силы и направления ветра, работа с парусами — ставя и убирая их. Пеленгование приметных мысов, оконечностей островов, контроль за качеством продуктов (солонины), закладываемых в котел, контроль количества воды в трюме корабля и многое другое.

У острова Фано «Венус» встретился с отрядом капитана I ранга Белли — кораблем «Азия» и шхуною «Экспедицион». Капитан-лейтенант Развозов узнал, что придан отряду Белли и по возвращению из Корфу должен присоединиться к нему у Новой Рагузы.

«Венус», лавируя весь день, к вечеру 14 февраля прибыл в Корфу и встал на якорь на рейде. Ночью над островом разразилась ужаснейшая гроза. Дальние вершины гор острова светились молниями, и весь горизонт полыхал в их пламени. Тучи быстро надвигались на корабли, стоявшие на рейде. Гроза приближалась. Раскаты грома становились все сильнее и продолжительнее. «Венус» оказался в самом центре разбушевавшейся стихии. Частота ударов молний ежеминутно увеличивалась. Все небо превратилось в блестящий огнями свод. Гром потрясал воздух, сотрясая фрегат…

Капитан-лейтенант Развозов объявил пожарную тревогу. Матросы выстроились вдоль бортов с пожарными ведрами, готовые заливать водой очаги возгорания. Электрические разряды озаряли палубу. Молнии падали в воду возле бортов фрегата. Многие матросы в страхе крестились и шептали «Отче наш…». Несколько раз молнии ударяли в судовые франклиновые отводы и рассыпались искрами по палубе. Слава Богу, не возник пожар!

Как потом стало известно, на эскадре несколько человек были поражены молниями.

Наконец полил такой дождь, что вода с палубы не успевала стекать через шпигаты за борт. Постепенно гроза утихомирилась.

Утром 15 февраля пассажиры фрегата — чиновник Иностранной коллегии статский советник Поццо-ди-Борго, коллежский асессор Козен и английский полковник Макензи — отъехали с корабля к командующему вице-адмиралу Сенявину и спустя час вернулись от него с новыми засургученными пакетами. Увольнения на берег команды «Венуса» не было. Разрешили только спешно залиться водой.

Из Шканечного журнала «Венуса»:

«В 16-й день февраля 1806 года стоя на Корфском рейде на якоре в эскадре. Принято из Корфского магазина свечей сальных 1250… Досок сосновых в 3 дюйма по 3 сажени 2… баталер принял при свидетельстве мичмана Якимова дров 5 и ½ сажень, сухарей ржаных 184 пуда 27 фунтов, вина горячего 71 ведро 50 чарок, бочек с пресною водою 51.

В половине 7-го часа подняли с воды барказ. В 7 часов стали выбирать якорь… поставили брамсели и бом-брамсели, закрепили фок и грот, подняли кливер и бом-кливер и пошли по румбу…»

16 февраля на «Венусе» раздалась команда вахтенного лейтенанта:

— Свистать всех наверх! Паруса ставить!

На корабле поднялась беготня, как всегда предшествующая торопливой работе на мачтах. Вскоре фигурки матросов усеяли перты — прочные тросы, натянутые под реями, по которым моряки передвигались и на которые опирались ногами при работе с парусами. Матросы на реях стояли каждый на своем месте, упираясь ногами в перты, и дружно раскрепляли и развертывали паруса. Поставив паруса, моряки ловко, один за другим по очереди спустились на палубу. Ноковый матрос, взобравшийся на рей первым, слез последним, после всех, чтобы не мешать остальным.

Вахтенный лейтенант продолжал командовать:

— Привести к ветру фор-марсель! Слабину выбрать!

— Подтянуть шкаторину! Болтается, как бабий подол!.. Поживей!

Боцман подстегивал матросов выражениями более витиеватыми! Свежий ветер до отказа наполнил паруса «Венуса».

— Курс на Бокко-ди-Каттаро! — отдал команду вахтенному офицеру капитан-лейтенант Развозов.

Фрегат вышел в море. Стоя у фальшборта, Развозов думал о секретном повелении командующего, которое он должен распечатать по прибытию в Рагузу, и ему было не до красоты расстилающейся перед глазами морской синевы.

К середине следующего дня бурный юго-западный ветер донес фрегат до Каттарского залива. Капитан-лейтенант Развозов с мостика внимательно наблюдал за восточной частью неба, затем, повернувшись, обратился к вахтенному лейтенанту:

— Посмотрите на эту серую пелену в небе над горами! Будет ненастье!

Он оказался прав. Очень скоро по воде побежали пенистые барашки, ветер стал крепчать.

Вахтенный лейтенант скомандовал парусной вахте, чтобы они убирали верхние паруса, но быстро это сделать матросы не смогли из-за болтанки и сильного ветра. Ураганным порывом ветра закрепленный наполовину фор-марсель изорвало в клочья, грот-марселем, закинувшимся за рей, сбросило на палубу трех матросов, один из которых разбился насмерть, другому сломало руку, а третий лишь легко ушибся. Это трагическое происшествие позже описал очевидец мичман Броневский:

«Лишь успели люди разойтись по реям, фор-марсель, в половину закрепленный, изорвало в клочки, грот-марсель, закинувшись за рей, сбросил трех матрозов, из них одного убило до смерти, другому переломило руку, а третий чудесным образом легко ушибся.

Невзирая на эту прискорбную потерю, мы почитали себя еще счастливыми, что успели убрать прочие паруса, в противном случае непременно сломали бы мачты. Один по одному поднимали мы штормовые стаксели, их рвало как лист бумаги и уносило на воздух.

Итак, принуждены мы были остаться без парусов; нас несло по воле ветра, ревущего так сильно, что в трех саженях не слышно было громкого голоса».

Фрегат попал в изматывающий шторм. Возле мачт, где меньше качало, собирались матросы парусной вахты, озверело грызя сухари, обсыпанные крупной солью. Шли только на штормовых стакселях, но и их то и дело рвало и уносило. Вечером ветер несколько уменьшился, что позволило фрегату под бизань-стакселем лечь в дрейф.

Погибшего матроса