Услышав чьи-то шаги, я положил руку на рукоять меча. Из темноты выступили две фигуры — старик и девушка из группы беженцев, которых мы недавно встретили на дороге.

Внезапно рядом со мной оказались Биканер и Тенедос, державшие свое оружие наготове.

— Добрый вечер, — поздоровался старик. — Хотя я сомневаюсь, что боги будут добры к нам. Мы видели, как вы свернули в сторону. Можем ли мы, во имя милосердных Ирису и Джакини, попросить вас о небольшой услуге?

Девушка вышла вперед.

— Мы единственные из деревни Обех, кому удалось выжить, — сказала она. — Все наши мужчины либо убиты, либо угнаны в рабство этим псом, Шамиссо Ферганой. Наша деревня сожжена дотла, все ценное разграблено. Многие из нас подверглись пыткам, а наш скот перебит ради развлечения.

Нам сказали, что нам дарована жизнь лишь благодаря милости Шамиссо Ферганы, но это временный дар. Лучше не испытывать его терпение и бежать куда глаза глядят.

Теперь у нас нет ничего, кроме дороги и страха.

Мы просим вас сжалиться над нами. Можем ли мы идти вместе с вашим отрядом? Я вижу, что вы добрые люди, и с вами мы будем в безопасности, пока не доберемся до какого-нибудь поселения.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Но мы дали обет, и должны ехать быстро и налегке.

Видно было, что девушка расстроилась.

— Но можем ли мы хотя бы остаться с вами на эту ночь? — спросила она после небольшой паузы. — Одна спокойная ночь, хотя бы для детей, — это будет для нас словно дыхание новой жизни.

Я собрался было снова ответить отказом, но задумался, а потом повернулся к Тенедосу. Он жестом отозвал меня в сторону.

— Кажется, ты думаешь о том же, что и я, — сказал он. — Эти несчастные могут обеспечить нам превосходное прикрытие на одну ночь. Если Иршад вышлет своих магических соглядатаев, то мы покажемся им обычной группой деревенских беженцев, с женщинами, стариками и детьми.

Именно такая мысль посетила и меня минуту назад. Я кивнул, ощущая невольное облегчение. У меня было скверно на душе после того, как нам пришлось проехать мимо этих несчастных людей, швырнув им под ноги пару медяков; ведь одна из обязанностей солдата — защищать беззащитных.

Биканер тоже кивнул.

— Да, сэр, — сказал он. — Это хорошая идея. Да и не по душе мне думать о том, что бедняки будут скитаться по дорогам, не имея возможности отбиться от любого бандита.

Мы приняли решение. Девушка, которую звали Паликао, со слезами на глазах поблагодарила нас.

— Вы необычайно великодушны, — сказал старик, которого звали Джайсом. — Мы получили от вас два великих дара. Во-первых, эту ночь, когда все смогут спокойно уснуть, а во-вторых, вы напомнили нам о том, что в мире существует милосердие, и не каждый желает причинить зло беспомощным людям.

Он что-то крикнул, и из темноты показались беженцы. Мы все же были не совсем безрассудны в своем доверии к ним: я позвал своих людей, и мы обыскали каждого из новоприбывших на наличие оружия. За исключением нескольких маленьких ножей, используемых для хозяйственных нужд и приготовления пищи, ничего обнаружено не было.

Говорят, никто не может превзойти солдата в жестокости, но тот же солдат может быть самым щедрым человеком на свете. Так было и с моими людьми. Они позаботились о несчастных: устроили им лежанки из соломы, успокаивали плачущих младенцев и пытались вызвать улыбки на лицах детей. Но те уже успели повидать слишком много ужасов, и даже самая лучшая шутка или смешная гримаса удостаивались лишь серьезного взгляда исподлобья. Поскольку еды у нас было более чем достаточно, мы с радостью поделились тем, что имели.

В нашей хижине, кроме меня, расположились Тенедос, Йонг, Карьян и двое других разведчиков. Мы приютили у себя шестерых беженцев, включая Джайса и Паликао.

Разразилась гроза, но в наших хижинах было почти уютно, если не обращать внимания на блох, вонь от застарелого навоза и запах немытых тел. Впрочем, все это не беспокоило тех, кто привык к походной жизни.

Мы не были похожи на черепах, спрятавшихся в своем панцире. Часовые обходили лагерь парами, постоянно меняя маршрут движения вокруг маленького холма. Я ежечасно проверял охрану и остался доволен ее надежностью, хотя это меня не удивило. Мы углубились на вражескую территорию, и малочисленность нашего отряда служила достаточным основанием для того, чтобы постоянно быть наготове.

Тенедос сидел по другую сторону очага, слушая печальный рассказ Джайса и пытаясь выудить из воспоминаний старика полезную информацию, которая могла бы пригодиться, когда мы встретимся с Шамиссо Ферганой. Я лежал на кошме и рассеянно ловил обрывки разговора. Паликао сидела не более чем в двух футах от меня. К своему немалому удивлению, я обнаружил, что от нее хорошо пахнет, в отличие от остальных. Интересно, чем она пользуется вместо духов? Внезапно Паликао со вздохом отвернулась от очага.

— Я больше не могу слушать, — прошептала она. — Слишком больно вспоминать о нашей деревне. Всего этого больше нет.

Ее плечи поникли, и мне страстно захотелось утешить ее.

— Наверное, таким людям, как вы, у нас было бы скучно, — продолжала она. — Но я была счастлива. Я была обручена, и мы с будущим мужем дважды разделили ложе по нашему обычаю, чтобы скрепить союз. Потом, за неделю до того, как к нам нагрянули бандиты Шамиссо Ферганы, он заявил о своем желании стать солдатом. Я плакала и умоляла, но он все равно бросил меня, обещав вернуться через два месяца с богатой добычей. Но богатство меня не интересовало. Мне нужен был только он сам.

В ее взгляде, устремленном на меня, не было и тени смущения.

— Он не должен был уходить, — ее голос понизился почти до шепота. — Ведь нам было так... хорошо вдвоем.

Я ощутил приятное покалывание в чреслах.

— Очень трудно спать на холоде и в сырости, — продолжала Паликао. Протянув руку, она провела пальцем по скатке моего одеяла. — А здесь у вас очень тепло.

Улыбнувшись, она потянулась всем телом. При этом ее мешковатое платье загадочным образом приподнялось, и я увидел гладкую голую ногу и кусочек сокровенной темноты над внутренней частью бедра.

Ее кожа была чистой, а на правой лодыжке она носила тонкий золотой браслет.

Меня затрясло от похоти. Я чуть было не набросился на Паликао, но усилием воли заставил себя успокоиться и подождать до тех пор, пока не погаснет огонь в очаге. Йонг и Карьян уже храпели; скоро заснут и остальные. Я предвкушал невиданные удовольствия.

Взглянув на Тенедоса, я заметил, что он смотрит куда-то широко открытыми глазами. Это ненадолго отрезвило меня, и я покосился в ту же сторону.

Маленький заплечный мешок Джайса лежал между стариком и Тенедосом. Мешок упал на бок, раскрылся и из него стали видны витки длинного шелкового шнура, тускло отсвечивающего желтизной при пламени очага.