Купить выбивалку — невелика проблема, но для этого нужно опять топать домой, чтобы переодеться и взять деньги. А лифт не работает, а ковер, зараза, тяжелый…

Макс осмотрелся: вокруг никого, кого можно было бы попросить присмотреть за ковром. Ну не тащить же его, в самом деле, обратно? И на улице оставлять страшно, в наше-то криминальное время.

То, что он сделал, было не слишком красиво, зато очень креативно. Макс сложил ладони рупором и заорал на весь двор:

— Ли-и-за-а!

На этот страстный призыв его домработница откликнулась не так быстро, как хотелось бы, но все же достаточно оперативно — из окна кухни высунулась ее растрепанная головка.

— Лиза, у меня нет выбивалки! — сообщил он. — Одевайся, бери деньги и спускайся. Сбегаешь в магазин, а я пока постерегу ковер.

Она вышла минут через пять, сунула Максу листок.

«Кончаются продукты. Я куплю и их заодно?»

Вообще-то, было бы лучше, если бы Лизавета целиком и полностью посвятила себя поискам выбивалки, но провиант — это святое.

— Иди уж, — вздохнул он. — Только побыстрее. Холодно тут, понимаешь ли. — Он покосился на свои ноги, обутые в щегольские кроссовки. Кроссовки были очень стильными, но от мороза ни хрена не защищали.

Лизавета махнула рукой, мол, все понимаю, не волнуйся. Макс проводил взглядом исчезающий в быстро сгущающихся сумерках девичий силуэт, приготовился ждать.

Время шло. Макс уже начал пританцовывать от холода вокруг скамейки, на чем свет кляня свою не к месту проснувшуюся хозяйственность и Лизаветину нерасторопность. Да за такое время можно было бы скупить полсупермаркета!

Стемнело, а Лизы все не было. Он уже хотел было плюнуть на свою дурацкую затею с ковром и вернуться домой, окончательно и бесповоротно, когда его вдруг окликнули:

— Максим!

Сестрица Анюта стояла в двух шагах от него и с любопытством разглядывала злополучный ковер.

— Прибраться решил? — спросила она вместо приветствия.

— Уже передумал, — усмехнулся он, целуя сестру в холодную щеку — Сейчас пойдем домой.

— А что так? Боевой запал угас? — Анюта похлопала ладошкой по ковру.

— Выбивалки нет, — сообщил он.

— Так купи.

— Уже.

— Что уже?

— Уже отправил Лизавету, — Макс глянул на часы, — полчаса назад. И еще просил ее поторопиться. Вот ты мне объясни, непутевому, что можно делать в магазине полчаса?

— Мало ли что? — Сестрица легкомысленно пожала плечами. — Может, в магазине нет выбивалок?

В огромном супермаркете, под завязку набитом всевозможными товарами, банальной выбивалки не нашлось. Пришлось топать в хозяйственный магазин. И не топать даже, а бегом бежать, потому что ближайший хозяйственный был не так уж и близко, а Легостаев — в кроссовках на босу ногу.

На сей раз ей повезло: удалось купить и выбивалку, и необходимые продукты.

— А ты в гости ко мне? — спросил Макс, вглядываясь в темноту.

— Ну да. Вовка на дежурстве, близнецы у свекрови, а я — свободная женщина. Вот решила навестить братца, а заодно посмотреть на его чудесную домработницу.

— Посмотреть на домработницу, — проворчал Макс. — А где она, домработница? — Он глянул на сестру, сказал просительно: — Ань, будь другом, постереги ковер, а я к супермаркету сбегаю. Вдруг эта чумовая решила полмагазина скупить и сейчас сумки не может до дома дотащить?

— Ну сбегай, — разрешила Анюта. — Только, может, сначала оденешься потеплее?

Он посмотрел на свои кроссовки, обреченно махнул рукой:

— Так добегу.

Лиза была уже на месте. Осталось пройти лишь подворотню, когда за спиной послышались торопливые шаги. Она оглянулась — в темноте лица идущего за ней человека не было видно, только силуэт, почти неразличимый на фоне стены.

Неожиданно желудок заполнился холодом, выбивалка заскользила в ставшей вдруг влажной ладони. Лиза не видела лица незнакомца, но каким-то шестым чувством ощутила исходящую от него угрозу.

Наверное, если бы не тяжелая сумка, она бы успела убежать. Не успела… Тень отклеилась от стены, в три прыжка оказалась у нее за спиной.

— Приветик от Эвелин, — послышался знакомый голос, а потом на Лизиной шее затянулась петля. Дышать стало трудно и больно. Лиза выронила сумку, попыталась засунуть пальцы под все туже затягивающуюся удавку… У нее ничего не получилось: воздуха в легких почти не осталось, кровь прилила к лицу, запульсировала в висках.

Лиза не хотела умирать, но ее никто не спрашивал, чего она хочет. Ее убивали, мучительно и методично, и она смирилась…

Макс увидел их сразу, как только вошел в подворотню. Две тени: одну высокую, вторую пониже. Сначала он решил, что это влюбленная парочка: молодая кровь, горячие поцелуи на морозе… А потом высокая тень метнулась прочь, а маленькая стала медленно оседать на землю…

Он подумал, что она мертва. В темноте нашарил молнию на ее куртке, рванул вниз, замерзшими пальцами попытался нащупать пульс на шее. Девушка дернулась, зашлась тяжелым, старушечьим кашлем. Жива! Господи, что же с ней опять приключилось?! Макс подхватил Лизавету на руки, почти бегом направился к выходу из подворотни, споткнулся о валявшийся на земле пакет с продуктами, едва не упал.

У нее было плохое дыхание, тяжелое и свистящее, словно она только что вынырнула из воды и никак не надышится.

— Что случилось? Макс, что с ней? — От подъезда ему навстречу бежала Анюта.

— Сходила за выбивалкой! — Макс чертыхнулся. — Анюта, придержи дверь.

Что случилось с Лизаветой, они поняли только дома, когда включили свет и уложили ее на диван. Сначала Макс увидел ее лицо, синюшное, одутловатое, как у утопленницы, потом — багровый след на шее…

— Максим, ее душили, — прошептала Анюта, поднимая с пола невесть как там очутившийся капроновый шнурок. — Ее душили вот этим…

— Эй, — он погладил Лизу по влажному лбу, — ты как?

Она улыбнулась одними губами, попыталась сесть, снова зашлась кашлем.

— Может, «Скорую»? — спросила Анюта, с гадливостью отшвыривая шнурок. — И, наверное, полицию? Это же покушение на убийство!

Лиза перестала кашлять, сложила ладони в умоляющем жесте.

— Что? — спросила Анюта и растерянно посмотрела на Макса.

— Не нужно «Скорой»? — догадался он.

Лиза кивнула, пробежалась пальцами по шее, вздрогнула.

— Ты его видела? — спросил Макс.

Еще один кивок в ответ.

— Сможешь опознать?

Ее крапчато-каштановые глаза расширились от страха, Максу показалось, что она сейчас закричит.