— Ах да, — продолжил Ливингстон. — Еще есть несколько семей с детьми. Четыре, по нашим подсчетам. Похоже, когда некоторые люди становятся бездомными, они боятся обращаться за социальной помощью, поскольку знают, что опека заберет их детей. И вот теперь они тоже там. С ними тесно смыкается вторая группа — иностранные граждане. В основном это люди, приехавшие к нам в поисках достойной жизни, но так и не сумевшие ее обрести: восточноевропейцы, африканцы и так далее. Многие здесь уже давно. Приехали в годы бума, но, когда экономика скатилась в задницу, у них не оказалось подушки безопасности. Кстати, есть и те, кто приехал совсем недавно, — и это заставляет нас нервничать, поскольку мы понятия не имеем, кто они такие и чего от них ожидать.

Он указал на пробковую доску позади себя, к которой были приколоты фотографии разных людей. У многих были имена, но под некоторыми просто стояли вопросительные знаки.

— Далее, — продолжил Ливингстон. — Назовем их профессиональными протестующими — это те, у кого на самом деле есть жилье, но потребность испортить жизнь маме с папой вытесняет все остальное. Большинство нам давно известны. Они протестуют против строительства дорог и трубопроводов, платы за воду и выселений — против чего угодно, лишь бы нашелся повод поднять плакат. Все свободное время они проводят в спорах друг с другом, но в основном безвредны. Затем группа номер четыре…

Ливингстон повернулся к Брэди, и та протянула ему папку.

— Это как раз те, из-за кого мы плохо спим по ночам, — Ливингстон вытащил одну фотографию и протянул ее Уилсону. На ней был запечатлен мужчина лет тридцати пяти, ростом метр девяносто, с густо татуированным спортивным телом. — Энди Уотс, профессиональный уличный боевик. Родился в Барнсли[52], но жил повсюду с тех пор, как его с позором уволили из британского флота, где он служил связистом. Теперь он называет себя экосоциалистом, но, по сути, всю жизнь проводит в борьбе ради борьбы. Его привлекает любая организация, в названии которой присутствует слово «боевая». У Интерпола на него длиннющее досье. В настоящее время разыскивается в Германии за нападение. Довольно мерзкий тип и, судя по тому, что мы о нем читали, не очень умный.

Ливингстон протянул Уилсону еще одну фотографию, на которой была изображена брюнетка лет тридцати, вся в пирсинге и татуировках.

— Белинда Лэндерс, гражданка Бельгии на минуточку. Отмороженное на всю башку чадо одной известной бельгийской семьи. Я даже не знал, что такое бывает. Дедушка — заслуженный политик левого толка, мать заняла второе место на Евровидении…

— С песенкой «Ла-ла-ла», — вмешался Тонкс.

— Ага, — согласился Ливингстон, явно недовольный тем, что ему так и не удалось выбить из Тонкса радость жизни. — В общем, Белинда тоже искала на попу приключений и нашла их с Уотсом. Уже пару лет они встречаются, хотя это скорее можно назвать «свободными отношениями». Уотс по природе вспыльчив, а Белинде, судя по всему, нравится его бесить. Между ними настолько все непросто, что их психические проблемы могли бы обеспечить работой целый взвод мозгоправов.

Ливингстон протянул еще одну фотографию: худощавый мужчина с длинными седыми волосами, на вид лет шестидесяти, но в хорошей физической форме.

— Герод Ланаган, ирландец и неформальный лидер. Настоящая звезда международных шалостей. Родился в Оффали[53], в раннем возрасте вступил в ряды ИНОА[54], но после возникновения небольших разногласий отправился в гастрольное турне. Переехал в Германию в восьмидесятых, где немедленно подружился с «Фракцией Красной армии»[55] — немецкой террористической организацией, основанной знаменитой группой Баадера — Майнхоф. Организация действовала больше двадцати лет: похищения, убийства и так далее. Ланагана неоднократно видели с ними, но ни с чем конкретным его связать не удалось. Потом он бесследно исчез и вновь всплыл в Колумбии в девяностых. Есть мнение, что он помогал «Революционным вооруженным силам Колумбии»[56] менять кокаин на оружие, но опять же — никаких доказательств. Затем он снова пропал с радаров — на этот раз на пять лет, пока Интерпол не обнаружил его в 2006 году во Франции. Правда, они считают, что он пробыл там недолго. Кроме того, пару лет назад его сфотографировали в США, в одной компании с ополченцами из «старых добрых янки». В целом он умен и явно морально гибок. Там… — Ливингстон указал на окно, — он имеет большое влияние.

— Серьезно? — удивился Уилсон. — Я думал, Фрэнкс не настолько воинственный.

— И тем не менее. Ланаган хитрый как лиса. Дело в том, что у них случилось несколько инцидентов. Только представьте: наркоманы, люди с нестабильной психикой — и все это в одном помещении с массой обычных граждан. Всякое может случиться. Пара драк, несколько случаев воровства, один парень стал творить непотребства. Ланаган разобрался со всем этим, заодно себя возвысив. Он стал своего рода главой службы безопасности. Преподобного Фрэнкса больше интересуют идея и зажигательные речи. Скорее всего, он понятия не имеет, кто такой Ланаган и что представляют из себя его попутчики. Мы пытались наладить каналы коммуникации, но Ланаган умело посеял паранойю. Так что Фрэнкс больше не доверяет ни нам, ни ребятам из правительства. В конце концов, против Ланагана не выдвигалось никаких серьезных обвинений и не выписывался ордер на арест. Все, что у нас есть, — это только ничем не подкрепленные подозрения Интерпола.

— Господи, — вздохнул Уилсон. — Похоже, тот еще уебок.

— Именно, — согласился Ливингстон. — А самое противное, что мы никак не можем понять его истинных целей. И это напрямую подводит нас к самому занятному джокеру в колоде.

Ливингстон протянул четвертую фотографию и положил пустую папку на стол. На фотографии был изображен крепко сбитый мужчина ростом около ста восьмидесяти сантиметров, с бритой головой, сердито глядевший прямо в камеру.

— Он называет себя Адамом, но мы практически уверены, что это ненастоящее имя. Мы запрашивали информацию повсюду, но ни Интерпол, ни даже ЦРУ понятия не имеют, кто этот тип. Он почти ничего не говорит, но разные люди утверждают, что он может быть ирландцем, шотландцем, американцем или даже канадцем. Очевидно только одно: от него прямо-таки разит опытом службы в армии, но в чьей именно — понять не удается. Ну и ясен пень — обвинений на него никто не выдвигал.