«Что я с ним сделала? – она стояла, не двигаясь. – А еще больше интересно, почему мне не все равно? Это я должна злиться на него, но не могу. Конечно, не можешь, так как прекрасно знаешь, что это ты во всем виновата. Вернее, та сука, которая уже неделю его доводит. Ему так же противно сейчас от него, как мне от нее».

Оливия поняла, что заигралась.

«И чего ты добилась? – спрашивала она себя, стоя в тусклом свете. – Все было так хорошо. Тебе же нравится, когда он берет все в свои руки? Но нет, тебе надо было его спровоцировать, вместо того чтобы и дальше наслаждаться ночью. Меня так тянет к нему, но я не могу устоять и цепляю его всеми возможными способами, пытаясь вызвать его гнев. Зачем? Ты прекрасно знаешь зачем! Тебе нравится, когда он изо всех сил сдерживается, чтобы не оторвать тебе голову, а затем в порыве ярости берет своими сильными руками, и ты понимаешь, какая ты беззащитная, тебе нравится эта власть».

«Потому что сегодня ночью – двое влюбленных…

И если мы верим… мы доверяем ночи,

Потому что сегодня ночью – двое влюбленных…»

«Меня уже достала эта песня!»

Она подняла с пола его футболку и направилась в спальню. Торин сидел на диване в гостиной и смотрел на огонь в камине.

«Зачем я вообще все это начал? – думал в этот момент Торин. – Это с самого начала было просто глупостью, она – просто холодная сука! Нет! Она может быть робкой и застенчивой. Да, возможно, раньше это и было дело принципа, но сейчас… Тебе нравилась ее инициатива, и даже не пробуй отрицать! Но зачем она всякий раз пытается опустить меня? Возможно, для того чтобы оттолкнуть меня. Она всегда колет, когда нам хорошо вместе, когда она милая и нежная, словно пытаясь отгородиться».

Она подошла к айпаду и выключила его. Ей показалось, что он даже не заметил ее присутствия.

«И почему я не хочу оставлять его таким?»

Скинув с себя простынь, она подошла к спинке дивана, залезла на нее и спустилась за его спиной, раздвинув ноги. Обняв его руками и ногами, она прижала губы к его шее и прошептала:

– Торин, я не сержусь на тебя. Я знаю, что ты не хотел причинить мне боль, – она начала целовать его спину. – Прошу, не вини себя!

– Оливия, – тяжело говорил он, взяв ее руки, чтобы убрать с себя, – я же попросил тебя уйти спать.

«Что же мне с ним делать?» – спрашивала себя она, и вдруг ее осенило.

– Я никуда не уйду, – еще сильнее прижалась она к нему, – пока ты меня не поцелуешь.

На мгновение он улыбнулся, вспомнив, как еще недавно она говорила, что он плохо целуется, но перед глазами опять появилась картина ее неподвижно лежащего тела, и он опять напрягся.

– Оливия, не надо меня жалеть.

– Я и не жалею, так как ты повел себя как мудак, – она специально хотела его вывести, чтобы он очнулся.

– Мудак, – тяжело вздохнул он, – так слабо?

– Я обещаю озвучить весь список, – шутила она, – если пообещаешь больше не обижаться на себя.

– А список большой? – подхватил ее настроение Торин.

Она поцеловала его в плечо и прижалась щекой к его коже.

– Я рада, что ты пришел в себя.

«Почему она меня просто не послала на все четыре стороны? Мисс Траст, вы когда-нибудь перестанете меня поражать? – а затем улыбнулся, ответив на свой вопрос: – Думаю, что нет».

– И почему ты не сердишься?

– Почему? – она задумалась, – Так как знаю, что в большей мере сама виновата, ведь я ужасно обращалась с тобой.

«Я правильно расслышал? Она сознается, что специально так со мной обходилась?»

– Оливия. Увы, мне все равно от себя противно, – грустно произнес он.

– А если мы оба постараемся забыть об этом?

– Ты серьезно?

– Да.

Ее жаркое дыхание на спине пробудило от собственных нареканий.

– Хорошо, давай забудем.

Они продолжали сидеть в тишине, Оливии так нравилось ощущать на своей коже его жар, что она так и продолжала, крепко обхватив его, упиваться каждой минутой.

– Можно еще вопрос? – вдруг сказал он.

– Давай.

– Ты клептоманка?

– Что?

Возмущенная, она ослабила свою хватку и села рядом с ним.

– С чего ты взял?

Но тут же вспомнила, как надела его футболку.

– Из-за того, что я надела твою футболку?

– Еще носки, – уточнил Торин.

– Носки я надела, потому что мне хотелось согреть ноги, – начала опровергать его предположение Оливия, – а футболка была для того, чтобы ты снял ее с меня, это просто игра.

– Ты правда не злишься?

– Торин, я же сказала, что нет, – говорила она, когда они смотрели друг на друга, – сколько еще раз мне это повторить?

– Ну, – пожал он плечами, – если ты будешь при этом обращаться ко мне по имени, то как можно больше.

– Я правильно тебя поняла, тебе нравится, когда я обращаюсь к тебе по имени?

Он наклонился к ее уху.

– Мне очень это нравится, – прошептал он.

– Кстати, о твоем имени. Я раньше вообще не знала о таком имени.

– Ты вроде бы сама сказала, что раньше в Ирландии не была, – улыбнулся он.

– Так оно ирландское?

Поняв, что он остыл, она поцеловала его щеку, затем краешек губ, но вдруг он вопросительно поднял на нее глаза.

– Что ты делаешь?

– Целую, – очень нежно произнесла Оливия.

– Я не уверен, что еще хочу, – в его голосе звучал страх.

– Хочешь, – она взяла его за руку, – тем более что мы в последний раз оба не получили удовольствие.

– Оливия, – он умоляюще смотрел на нее. Она поднялась со своего места и встала перед ним.

– Ты хочешь, чтобы я ушла?

«Хочу!» – кричало его сознание, но он произнес:

– Нет.

– Я почему-то так и думала, – кокетливо смотрела она на него, – расслабься, – шепчет она, – и позволь доставить тебе удовольствие.

– Ты хочешь, чтобы я вообще не участвовал?

– Почему же, – она развела ноги и села на него, – я боюсь, без тебя я не справлюсь, – она прижалась к его уху губами, – и еще мне кажется, что кто-то очень срочно нуждается в реабилитации.

– О!

Взяв ее за бедра, он удобнее сел на диван. Убрав распущенные волосы на одну сторону, она посмотрела в его темные довольные глаза.

– Пожалуйста, доктор, – хрипло сказал Торин, – я очень нуждаюсь в реабилитации.

– Ну что ж, Торин, – она специально выделила его имя, – я думаю, мы можем начать с поцелуев, так как раньше они вам помогали.