— Точно не в штанах?! — с сомнением говорю я, разглядывая подозрительно теплую банку тушёнки, мы на плацдарме уже пятый день, спим и едим урывками, адский холод кажется проник в каждую клеточку моего тела и горячего поесть очень хочется.

— Да жри, не бойся, я что, без понятий что ли? — обиделся Гриша — я тут понимаешь весь день этот кусок льда отогревал для любимого командира, а он нос воротит!

— Лады, открывай, шутила я, как любил говорить Рома, помнишь такого? — хмыкнул я, доставая ложку.

— Как не помнить, мудрый был человек, он ещё тогда знал, что Витька дурак. Был бы умный мы бы сейчас тут жопу не морозили — язвит боцман, вскрывая консервы — чего там слышно то?

— Теперь я с Ромой согласен, дурак и есть — вздыхая соглашаюсь я — а командиры наши как обычно, обещают подкрепление, боеприпасы и горячую жратву с теплой одеждой.

— Уже пятый день обещают уроды! — вздыхает Гриша и выглянув из-за камня начинает материться — да что бы вам морского ежа поперёк горла, пожрать нормально не дадут козлы горные! К бою!

Я с сожалением смотрю на начавшее застывать мясо и беру в руки автомат, толкая ногой заснувшего корректировщика. Похоже нам опять сейчас придётся отбивать атаку, кажется уже шестую за сегодня…

Мы держались почти десять дней. К плацдарму стягивалось всё больше и больше сил врага, а наши ряды редели. Погиб Изя… Нет не Изя, а Израиль Коган, герой подорвавший себя гранатой вместе с окружившими его егерями, получил тяжёлое ранение Иваныч, его только чудом удалось эвакуировать с плацдарма, погибли трое бойцов из моего экипажа… Укрепившись, бойцы вели упорную оборону, отбивая по несколько атак врага в день. Корабли флота и артиллерия как могли оказывали артиллерийскую поддержку десанту. Снабжение плацдарма велось крайне нерегулярно, по морю, под бомбёжками и огнём противника. Нас засыпали бомбами каждый день, немногочисленные истребители с красными звёздами почти ничего не могут сделать для нашей защиты. Только редкие катера прорывались к нам, не получив повреждений. Нас теснили день ото дня, пока мы не упёрлись в берег. Уже стало очевидным, что на сухопутном фронте без дополнительных сил выбить противника за Западную Лицу невозможно. Поэтому в этот день было принято решение об эвакуации десанта. Операция была произведена отлично, силами десяти сторожевых катеров и девяти морских охотников, под прикрытием дымовой завесы. Оставшийся в живой личный состав батальона (девяносто шесть человек), со всем вооружением и снаряжением, погрузился на катера и смогли благополучной уйти. Я и заслон из тридцати добровольцев, и корректировщик артиллерийского огня, прикрывали эвакуацию до последнего, и практически прямо во время боя грузились на последний морской охотник, который оставался с нами. Когда погиб почти весь экипаж катера, я поднялся на его мостик и теперь управляю незнакомым мне судном.

— Звезда нам похоже командир — весело рассмеялся неунывающий Гришка — а ничё, хорошо погуляли! За такое и умереть не страшно.

— Там не сдохли, и тут не сдохнем! — стиснув зубы от злости возразил я, приноравливаясь к управлению катером — тут на катере только заговорённые остались, хрен им, а не Витька Жохов! Спорим на пузырь, что мы сможем вырвать?

— Хитрый ты командир, то есть пузырь только я тебе буду должен при любом раскладе? Как ты мне его отдашь, если нас на дно пустят? — заржал Гришка — а и согласен я, спорим!

По всем расчетам, по теории вероятности, по всем тактическим и оперативным нормам, наш катер должен был погибнуть. Поочередно пикируя на катер, фашисты сбрасывали на него бомбы, предназначенные для эскадренных миноносцев. Стоя у штурвала, я маневрировал как мог, буквально кожей чувствуя момент, когда нужно взять руль влево или вправо, или застопорить ход. Со скоростью почти тридцать узлов, катер практически ложился бортом на воду, совершая очередной манёвр. Бомбы сыпались одна за другой. В течение получаса катер ни минуты не оставался на одном курсе. Не раз и не два он почти целиком выскакивал из воды, подбрасываемый силой взрывов, падавших неподалеку бомб. Осколками были повреждены мостик и рубка, два мотора из трёх, руль, разбита радиостанция, при чем сидящего возле неё корректировщика выбросило взрывной волной за борт, чудом он зацепился за обрывок леера и с помощью подоспевших на помощь моряков смог подняться на палубу. Гриша стрелял из пулемёта без перерыва, прерываясь только на то, чтобы сменить ленту. Когда два из трех моторов были повреждены, действовать пришлось с помощью только одного мотора: то давая полный ход вперед, то стопорить мотор, то давать задний ход. Разозленные пилоты спускали свои самолёты всё ниже и ниже, чтобы наверняка положить смертельный гостинец в юркий катер, и это стоило одному из них жизни, слишком низко сбросив свой груз, он подорвался на своей же бомбе. Когда последний из Юнкерсов скрылся за горизонтом, я только молча сполз по переборке, сил стоять уже не было. Прошло всего полчаса, а мне казалось, что я вечность стоял на мостике этого разбитого катера. Адский десант закончился, теперь предстояло только попытаться дойти до своих на одном моторе медленно тонущего от множества подводных пробоин катера, который не имел управления. Но это уже сущие мелочи, после того что было — легкая прогулка по городскому пруду в воскресный, солнечный день. Я выжил!

Глава 17

Поредевший батальон стоял в строю, все те, кто остались от десанта и могли стоять на ногах. Нас вышло из боя больше сотни, но сейчас тут стоят от силы человек семьдесят, остальные в госпиталях. Целым остался только каждый десятый из шести сотен морских пехотинцев. Флот за десять дней потерял сотни прекрасных специалистов, которые годами оттачивали своё мастерство. Мы в Мурманске, городе, который как кость в горле фашистам, и они делают всё, чтобы стереть его с лица земли вражеской авиацией. Хорошее зенитное прикрытие имеет только порт, а вот сам город получает по полной программе. Десант сейчас в порту, именно сюда доставили мой батальон катера Северного флота, и именно сюда я привёл полузатопленный и весь разбитый «малый охотник». Что с нами делать первое время никто даже и не знал, не рассчитывало командование, что мы сможем вырваться и поэтому, получив горячую пищу и медицинскую помощь, бойцы ждали решения своей судьбы почти два дня, они спали, порой не просыпаясь даже на приём пищи. За это время моряки продолжали выбывать из батальона, адреналин отпустил людей, и ослабленные организмы брали своё, многие переоценили свои силы. Простуды, обморожение, воспалившиеся раны, вырывали из наших рядов одного