– Ты куда?

– Оставим машину. Лично мне что-то не улыбается, чтобы ее перевернули с нами внутри.

Найти место для парковки в центре, особенно теперь, когда бензин дорогой, денег у всех мало и многие просто бросают машины на улицах – задача не из легких. Но Дик справился – просто втиснул Ниссан туда, куда не стала бы легковушка – носом вверх. Когда-то давно здесь был знак «стоянка запрещена» – но это было давно…

– Ты уверен, что мы не заблудимся. Давай-ка, помоги…

У Алиссон вытянулось лицо, когда она поняла, что хочет сделать Дик.

Техника шагала вперед и не редкостью были – проигрыватели МР3 размером со спичечный коробок. Сильно изменились и технологии профессиональной съемки. У профессиональных камер теперь были выносные объективы, замаскированные под IPAD или что-то в этом роде. В условиях, когда за включенную камеру можно было получить удар ножом – это не было лишним.

– Вторую тоже возьми… – распорядился Дик.

Алиссон достала вторую камеру – в отличие от первой, она была гражданского стандарта – но сейчас, с распространением цифры разница между гражданскими и профессиональными аппаратами стиралась. Преимущество этой камеры было в том. что она была размером с четверть профессиональной камеры и ее можно было положить в карман. Или спрятать под паранджой и вынести…

Снарядившись для работы – они вышли из проулка на прибрежный бульвар. Пахло просто омерзительно – отходы в Нил сбрасывали и при старой власти, но при новой – не стало никаких краев. Везде была молодежь, на бульваре, на мосту, на противоположном берегу. Восходящее солнце – золотило иглы минаретов. Несмотря на то, что к ним не проявляли агрессии – Алиссон было не по себе. Она вдруг поняла, что она жива ровно до того момента, пока на нее не обратила внимание толпа. Как только это случится – не уйти. От этой мысли становилось не по себе – но она упорно шагала вперед, отдавшись влечению людской реки, текущей в строго определенном направлении. Слитное движение людей поражало… молодежь у них на родине такой не была…

– Что там? – спросила она, когда они взошли на мост.

– Говори тише! – прошипел Дик – университет и мечеть Аль-Азхар! Там что-то происходит!

Людская толпа густела…

* * *

– Хвала Аллаху, вы – передо мной! Вы – не несете нашего греха, греха смирения, лживости и лицемерия! Вы – это будущее ислама, Аллаху Акбар!

Ей было не по себе. Просто физически не по себе. Жара, духота, тяжелый запах гниющих отходов с Нила смешивался с тяжелым запахом пота от тысяч, десятков тысяч немытых тел. Толпа слитно дышала… она чувствовала себя так, как будто рядом залег зверь. Огромный, в тысячи раз больше ее самой – как слон рядом с комаром. И если…

Но она продолжала снимать, стараясь не попадаться на глаза. Здесь многие снимали – для истории…

– Долгое время мы страдали от слабости и лицемерия, от разобщенности в умме! Опасаясь за свои презренные жизни, боясь обменять их на блаженство рая на пути Аллаха, мы придумали лживое заблуждение – джихад кифайя! Это значит, что в джихаде могли участвовать не все правоверные, а только те, кто хочет – а остальные могли сидеть с сидящими, оправдывая трусость таклидом! Аллах тяжело покарает за трусость нас, наш иджтихад был далек от совершенства. Самые разложившиеся из нас равняли себя с первыми последователями пророка, храня в душе вахн! Гореть нам за это в адском огне. Но не вам, Инша Аллах!

Пусть Аллах будет свидетелем моим словам, сегодня я объявляю: нет никакого джихада кроме джихада фард айн! Нет никакого пути Аллаха, кроме того, по которому должен следовать каждый из мусульман, если боится гнева Аллаха! Нет никакого другого пути в рай, кроме принятия шахады! Мост ждет нас! Только праведные пойдут по нему, Инша Аллах…

Здесь творилась история, она понимала это остро и отчетливо. Она не понимала сказанного, потом, что плохо владела языком – но она могла делать выводы. Именно так пахнет история. Именно так выглядит история. Именно так звучит история.

– Здесь и сейчас я говорю вам: нет больше никаких причин откладывать! Смерть презренным псам, взбунтовавшимся против самого Аллаха! Смерть каждому из них! Смерть их семьям, их женам и их детям, потому что они – из числа их отцов! Смерть яхудам! Ни один мусульманин не может сказать, что он выполнил то, что должен был, пока на земле Ислама существует хоть один яхуд! Они – худшие, они – не люди! Убейте их всех! Убейте до последнего человека! Убивайте их, где найдете! Не дайте уйти ни одному из них! Аллах Акбар! Аллах Акбар!

Да, это история. Настоящая. Ее делают не в студиях рейтинговых телекомпаний, не на съездах партий, глее каждое действие отрепетировано, обессмыслено и поставлено в ряд других таких же. Демократия – это не то, что у них. Демократия – это здесь.

Все – ложь. Все рассуждения о том, кто и по каким причинам пришел сюда – будет ложью. Потому что они здесь не уйдут, пока не возьмут своего. Неважно, какой кровью.

Их не обмануть. С ними не договориться. Их лидеров – не подкупить и не улестить. Даже этот старик в белом, надрывающийся в окне – ничего не стоит, бессмысленно рассуждать на тему, чего он хочет. Он всего лишь говорит то, что хотят услышать внизу. Если он будет говорить что-то другое – его бросят в толпу и толпа разорвет его. Эта толпа – вот истинный Египет!

Их можно только уничтожить. Эта мысль, дико простая, кристально чистая – поселилась в голове и не уходила. Это зверь и его модно только уничтожить.

– Здесь и сейчас –я объявляю джихад всем… !!!

По счастливому стечению обстоятельств – скрытый объектив камеры Алиссон был направлен прямо на выступавшего шейха – пусть и под очень острым углом. Произошедшее она запечатлела во всех подробностях, посекундно, в отличном разрешении – это были кадры, к которым обращаются и спустя десятилетия. Пленка Запрудера[44] двадцать первого века…

Звука не было – и от того было еще страшнее. Брызнула кровь… как будто выплеснула банку с краской, такова была сила удара пули. Старик, выступавший в окне на какое-то время исчез из поля зрения… а потом мелькнуло что-то белое…как крыло большой птицы. Но эта птица – полетела не вверх, а вниз, приземлившись на руки людей…

Зверь тяжело вздохнул и шатнулся … она ощутила его силу… немыслимую, неведомую силу…

* * *

Что произошло потом – она помнила смутно…

Она устроилась на крыше машины… так многие делали, в проулке не хватало места, а послушать хотели все. И она увидела, как толпа шатнулась вперед, со злобным ревом… грохнули выстрелы и тут же захлебнулись. От моста, с набережной – напирали люди, они ре понимали, что произошло, но хотели быть ближе к месту событий, не зная об опасности или сознательно пренебрегая ею.