можно купить? Где прочитать? Я не знаю такого писателя. Пушкина знаю, Достоевского…Этого, как там…Фенимора Купера знаю. А тебя я не знаю. Кто ты? Существо?

Алекс: – Я человек.

Иосиф (гомерически смеется): – Ты? Ты недотыкомка. Человек (паясничает)…

Алекс: – Зачем же вы Нину сюда позвали?

Иосиф: – Ей полезно понаблюдать за процессом воспитания и наказания.

Алекс: – Она же будет свидетелем вашего преступления.

Иосиф: – Думаешь, что я свидетелей всегда убираю? Да, ты не совсем дурак, как я погляжу… Но ты ошибся. Кому она и что скажет? Полицию вызовет? Ее никто отсюда не выпустит, пока ребята все не закончат. А потом – пусть что угодно говорит. Кто докажет? Они все мои. ВСЕ. Понимаешь? И судья мой. У него дом на мои деньги построен. У начальника полиции дети за границей на мои деньги учатся. Тебе такое даже в голову прийти не могло… Нет, все-таки ты глуп, братец…Да и сказать, честно, Нина на учете состоит у психиатра. Ее словам грош цена. Чего-то ты очухался, я смотрю…

(к охраннику): – Водичкой его сбрызните.

Охранник поливает Алекса водой из бутылки.

Иосиф: – Вот какой красавец. Пусть доченька полюбуется….

Ты знаешь, сколько я сделал для города? А для страны? Не знаешь. Я сотни домов построил, мосты, дороги. Магазины. Меня помнить будут сотни тысяч людей. А тебя кто будет помнить? Так, горстка таких же, как ты. Таких же НИКТО. Я вот что тебе скажу. Я своей жене ни разу не изменял. Ни разу на нее руку не поднял. А все писатели – блудники. И лгуны. У вас никаких принципов нет. Ради красного словца, не пожалеете и отца. Как же тебе ума хватило-то девушку невинную обесчестить? Да какого ума…Что я говорю. Ты же другим местом думал. Вы, наверное, все им думаете. Писатели. Поэты.

Алекс: – Вы ребенка били.

Иосиф: – Упрекать меня вздумал? Это твое гнилое, сучье семя. Что из нее вырастит?

Алекс: – Байба хороший ребенок.

Иосиф: – Кому нужна ее хорошесть, если у нее гены порченные….Из-за тебя Елена больше не смогла забеременеть. Не оставила мне наследников. Из-за тебя. Ничего не получалось. Мы оба были здоровы. ОБА. Даже в Индию летали. К каким-то врачам хитрым. И в Европу. Говорят, что из-за того, что ее изнасиловали, она не может…Ну, как так? Такого быть не может…Это же физиология. Биология. Раз – два и все.

Все работает, все функционирует. Не может это от головы зависеть…А вот поди ж ты. И за это ты получишь по заслугам. За все ответишь. Передо мной и перед Богом.

Входит третий охранник: – Нина приехала.

Иосиф: – Проводите ее сюда.

Охранник уходит. Возвращается. Держит Нину за руку.

Нина: – Ну, ты и мразь, папуля…(пытается вырваться)

Иосиф: – О, бывшая доченька…Я тебе не папуля. Вот этот кусок говна твой папа. Не отпускайте ее. За что же ты так меня не взлюбила…? Я ведь все для тебя делал. ВСЕ.

Помнишь летали отдельным самолетом в Японию на Новый год? Представляешь, сколько это стоит? А на Марианские острова?

Нина: – Да, в гробу я видала твои острова. Отпустите его.

Иосиф: – Его (брезгливо показывает на Алекса)? Мы отпустим его. Не волнуйся. Только зачем? Ему осталось жить-то полчаса от силы. Он еле дышит уже…

Алекс: – Нина, зря ты приехала сюда.

Нина: – Он жив, развяжите его, суки (вырывается).

Ей зажимает рот второй охранник. Крепко и профессионально держат ее. Не вырваться.

Иосиф: – Ты не дергайся, а то сядешь рядом. И грубить старшим не надо. Накажем. Пора этого Алекса в путь готовить (кивает охраннику). А ты, дочура, погляди, как подонков наказывают.

Охранник начинает избивать Алекса, тот падает на пол вместе со стулом, пинает по всему телу.

Нина в бешенстве рычит.

Иосиф: – Рот ей завяжите. И руки. Но не обижайте. Пусть смотрит. Молча.

Охранники завязывают ей рот и руки скотчем. Усаживают на стул.

Третий продолжает пинать Алекса по голове.

Иосиф: – Довольно. Наверное, уже отлетел…

Нина рыдает. Ей плохо.

Иосиф: – Да, зрелище неприятное, конечно. Понимаю, но ничего поделать не могу. Извини, Нина. Думаю, что самое время его паковать. Как раз отвезем в то же место. Где твоего Ивана Бог прибрал.

Нина в полуобмороке.

Иосиф: – Истеричка. Нервная очень. Не трогайте ее.

Что стоите? Поднимайте свою работу…

Охранники отвязывают Алекса от стула.

Неожиданно в подвал входят Лия и двое мужчин с пистолетами в руках. Они хладнокровно начинают стрелять.

Убивают наповал трех охранников. Иосиф падает на пол. Нина неожиданно приходит в себя от звука выстрелов.

Лия подходит к Иосифу вплотную. Протягивает руку к одному из мужчин, молча прося пистолет. Прищуривает глаза и стреляет в упор, в туловище. Молча снимает скотч со рта и рук Нины. Нина воет от отчаянья, подползает к телу Алекса и обнимает его. Алекс еще дышит (но уже умирает). Целует его окровавленную голову. Лия обнимает Нину.

Лия: – Нина, не плачь. Ты ошиблась. Он не рука Господня (с горьким сарказмом, печально). Он простой смертный.

Нина (как в забытье): – Теперь ему хорошо…

Конец

Декабрь, 2, 2009 г.

Дом Анны

(сюрреалистическая драма)

Действующие лица:

Лазарь – журналист, 35-40 лет.

Его жена.

Анна – хозяйка дома, 35 лет

Ольга – дочь Анны, 16 лет.

Брат Анны Иван – 35 лет, заикается, с признаками легкой умственной отсталости,

выглядит очень крепким мужчиной.

Бабушка Лазаря.

Вера, мать Анны, 50 лет.

Жена Петра Свиблова – она же Вера.

Петр Свиблов.

Человек на станции. Он же Жан.

Картина первая

Крошечная станция. Открытый навес для ожидающих. Закрытая будка кассы. Лавочка. Над ней горит фонарь. Очень тусклый. Поздний вечер. С поезда сходит мужчина в летней одежде: рубашка, брюки. В руках небольшой саквояж. И сумка с каким-то плоским, небольшим, прямоугольным предметом через плечо (может быть ноутбук). Прохладно и он надевает куртку. Оглядывается по сторонам. Замечает сидящего на лавочке человека в длинном сером пыльнике и шляпе.

Лазарь: – Уважаемый, послушайте…(обращается к человеку)

Человек (удивленно поворачивает голову в сторону Лазаря): Да…

Лазарь: – Это станция Ливно?

Человек: – Ливно? Никогда не слышал о такой…

Лазарь: – Как не слышали? Где же я сошел?

Человек: – Вы очень неожиданно и очень неудачно сошли, господин…

Лазарь: – О чем вы? Мне проводник сказал, что это Ливно, и поезд стоял тут почти минуту.

Человек: – Поезд?

Лазарь (раздраженно): – Да. Поезд, не самолет же…Неужели вы не видели?

Человек: – Я уже давно не видел поездов. Впрочем, я мог спать и не слышать.

Лазарь: – А что