Ну да. Оставалось идти туда, благо, находилась она не очень далеко, на Петроградской стороне, чуть больше часа пешком. Да и курс там погуманней, а в положении Вадика каждая копейка на вес цента. Заодно повидается с другом Никитой, а то давненько не встречались. Обсудят телерепортаж, поделятся положительными впечатлениями. Поспрашивают у знающих брокеров, какой срок полагается за хулиганство и телесные повреждения.

Шел Вадик, подняв воротник пиджака и низко наклонив голову, словно провинившийся ученик. А от военного патруля шарахнулся в ближайший подвальный магазин с вывеской «СВ. МЯСО». И четверть часа рассматривал совсем не святые останки несчастных животных, убитых на потребу толпы, боясь высунуться наружу. Ничего не выбрал. Как это все-таки романтично находиться в розыске. Непередаваемые матом эмоции. Практически сериал «Побег». Успокаивало одно. У нас не Америка. Это там на тебя будут показывать пальцем и названивать в полицию. Для них это норма. А у нас не то что не позвонят, а еще и предупредят, чтобы ноги уносил. И руку пожмут.

Наконец, преодолев полный опасностей и засад путь, Вадик переступил порог биржи. Можно поменять деньги и на подходе, многочисленные спекулянты с табличками на шеях предлагали соблазнительный курс. Но был риск стать жертвой ломщиков. Со слов Никиты, они еще попадались среди относительно честных менял. А терять последнюю сотню матушкиных «зеленых» не хотелось.

Народ внутри здания активно торговался и на Вадика не обратил никакого внимания. И не обратил бы, будь он даже Максимом Галкиным, объявленным вдруг в федеральный розыск за финансовые махинации на сцене. Все заняты делом.

Он по-шпионски огляделся и, убедившись, что ему ничего не угрожает, двинулся на поиски друга. Будь жив мобильник, он позвонил бы и договорился о встрече в укромном месте, чтобы не попасть в лапы полиции. Но мобильник пал смертью храбрых в клубе рабочей молодежи.

После трех минут блужданий он наконец увидел друга. Узнал его сначала по животу, а уже потом по лицу, ибо лицо тоже было в темных очках. Друг стоял боком ко входу и весело общался с…

Вадик снял очки, дабы убедиться, что зрение не лукавит. Потом тряхнул головой. Вдруг, как ночью в клубе, это глюк, вызванный тяжелым психологическим состоянием.

Не привлекая внимания, сделал два шага вперед, прячась за спинами брокеров.

Нет, ошибки быть не могло. Это не глюк.

С другом Никитой вполне мирно и тоже улыбаясь беседовал культурист, застигнутый Вадиком с Леркой… Разговора последний не слышал, мешал гомон биржевиков. Но ощущение такое, что один другому анекдот рассказывает. И знакомы они явно не первый день.

Как же так получается? Все так быстро кончается… Тьфу, это не оттуда… Выходит, Никита знал, кто был у Лерки?! И все эти дни прикидывался дурачком!

Зачем же он таскал его по баням и борделям?! Зачем призывал отомстить Лерке?

Только с одной целью! И другой быть не может!

Чтобы Вадик уже никогда не вернулся к ней!

Но зачем?

«А мы сейчас спросим… По-мужски. У обоих. Терять все равно нечего. В розыске нахожусь».

Главное, фактор внезапности.

Вадик бросился вперед, расталкивая стоявший на пути народ. Народ недовольно зароптал. Но героя это не остановило.

«Там горячее подали… Вам рыбу или мясо?»

Не будет вам мяса!

– Ну что, голуби?! Воркуете?!

Вадик не узнал собственного голоса. Голос принадлежал Николаю Валуеву. А может, Арнольду Терминаторовичу Калифорнийскому.

Они не могли не обернуться. Никита отреагировал вяло:

– Ой, старик… А я тут торги веду…

Скажи еще – только что познакомились…

Фактор внезапности, конечно, сыграл свою роль, но не надолго. Культурист вздрогнул, но, увидев, кто перед ним, успокоился.

Но рано успокоился, потому что это был уже другой человек.

– Ба, кто к нам пришел?! Как жена поживает?.. Помирились?

– А поговорить не хочешь?! На улице?!

О чем пошел бы разговор, легко угадывалось по выражению лица Леркиного мужа. Уж всяко не о футболе.

– Слышь, доходяга? А умереть не боишься? – ухмыльнулся культурист.

– Сам молись. – Вадик схватил соперника за рукав пиджака и потянул к выходу.

Соперник, разумеется, оказал сопротивление, рванул рукав обратно, а Вадика несильно оттолкнул.

Но и этого было вполне достаточно, чтобы тот полетел назад и приземлился возле бетонной балки-колонны, подпирающей потолок здания. Вернее, не приземлился, а уперся в нее. Если бы не колонна, полет мог продолжаться бесконечно долго. Увы, сидячая работа и отсутствие физических нагрузок сказались крайне негативно. Да и навыков рукопашного боя он не имел. Не служил в Дуба-Юрте. И нигде не служил.

Окружающие, разумеется, обратили на инцидент внимание. Кто-то тут же начал делать ставки, как полагается профессионалам. Но вмешиваться никто не торопился. Люди разбираются, это их личное дело.

Культурист снисходительно улыбнулся. Чистая победа. Нокаут.

И был глубоко не прав. Во-первых, разбитым носом Вадика было уже не удивить. Привык. А во-вторых, он не принял во внимание металлическую урну, стоявшую рядом с колонной. Как говорится, Бог сделал людей сильными и слабыми, а изобретатель урн уравнял их шансы.

Да и урна по большому счету ни при чем. В любом поединке главное не столько мастерство бойца, сколько сила его духа. У одной из сторон сила сейчас присутствовала.

Урна была удобной, в том смысле, что ее можно было схватить одной рукой. Когда расслабившийся культурист осознал серьезность ситуации, было уже поздно. Увернуться он не успел. Урна с противным хрустом соприкоснулась с его широким носом…

Бой практически был выигран. Удар оказался не столько сильным, сколько удачным. Пришелся именно туда, куда надо. Получивший сотрясение культурист зажмурился, согнулся в поясе и схватился за окровавленный орган дыхания. Но Вадик не собирался останавливаться на достигнутом. «Только один из вас уйдет с ристалища живым! Таковы суровые законы предков!»

Подставил ногу и со всей силы толкнул гада. Гад не устоял. Также не устоял и положительный герой. Полетел следом. Но оказался в более выгодной позиции, то есть сверху. После чего принялся наносить удары, как придется и куда придется. Дух побеждал мастерство. Конечно, урной по носу это не по правилам. А по правилам к чужим женам приходить, когда муж на работе? И не он первый нанес удар! Никаких угрызений!

Культурист сопротивлялся как-то вяло, только прикрывая разбитую физиономию руками и скрючившись, словно смятый окурок в пепельнице. Не мужик. Засранец. Сломался после первой царапины.

– Милиция!.. Охрану, охрану позовите!

Публика по-прежнему не разнимала бойцов, но голос подала: