Лудивина завидовала им обоим.

Мне, в отличие от них, нечего терять.

Итогом главного расследования в ее жизни стала смерть многих коллег…

Алексис.

Перед глазами встало лицо молодого жандарма. Она скучала по Алексису, по его теплу, его голосу. Его телу. Их сближало что-то особенное в отношении к одиночеству и к работе, некоторый цинизм… С Алексисом она была знакома совсем недолго, но он оставил в ее душе след глубже, чем другие мужчины, и после смерти постоянно присутствовал где-то на окраине сознания. Как призрак. Лудивина боялась, что начнет его идеализировать, но совсем не думать об Алексисе тоже не могла – это было выше ее сил, он появлялся перед глазами, как данность, прежде всего в такие моменты, когда она остро чувствовала себя одинокой.

Девушка глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы немного расслабиться и изгнать печальные мысли из головы.

После того расследования Лудивина поняла, что в мире есть некие наблюдатели. Она называла их Ночными Стражами. Это группа мужчин и женщин, не вписывающихся в рамки, неспособных раствориться в повседневности и стоящих чуть в стороне – они не уходят полностью в тень, но и не показываются на ярком свету. Их задача – внимательно следить за тем, чтобы цивилизация продолжала свое существование, а насилие не распространилось повсеместно. Ибо теперь Лудивина была твердо убеждена, что насилие распространяется как эпидемия – оно в высшей степени заразно. Стоит обществу ослабнуть – и недуг начинает расползаться стараниями его многочисленных носителей. А нынешние времена в этом плане оптимизма не внушают.

Стрельба в скоростном поезде и в ресторане – первые симптомы болезни, которая уже подтачивает общественный организм. Нужно внимательно следить за их развитием, сопоставлять с другими признаками. Соединенные Штаты безнадежно заражены, если учесть с каким коротким промежутком времени там произошли два случая массовых расстрелов – два гнусных преступления были совершены одно за другим. В Европе такого еще не бывало, но нельзя терять бдительности.

А дальше-то что? Что нам делать, если насилие распространится?

Лудивина потерла ладонью лицо. Надо было расслабиться, на время выкинуть эти мысли из головы и переключиться на что-нибудь другое. Потому что сейчас, учитывая последние события, ей все виделось в черном свете.

Она уже подошла к своему дому на улице Баньоле. Набрала код подъезда и поднялась в квартиру. Надо было поспать. Час был неподходящий, для того чтобы вести воображаемую битву против себя самой. «Да и день тоже неподходящий», – с иронией подумала она, но, войдя в квартиру, взглянула на электронные часы – оказалось, уже далеко за полночь, то есть восьмое мая закончилось. День Победы отпразднован, внутренняя война может продолжаться.

Она хлопнула за собой входной дверью, добрела до спальни, раздеваясь по дороге. В ящике прикроватной тумбочки лежала упаковка снотворного. Лудивина, объявив себе о капитуляции, выпила две таблетки, упала голая на кровать и завернулась в одеяло. Она устала от непрерывного мыслительного процесса. Вот было бы здорово изобрести специальную кнопку «OFF», чтобы выключать мозг время от времени…

Как только глаза закрылись, в сознании нарисовался парень с перерезанным горлом из Ла-Курнев, а за ним – искаженное гримасой ужаса и пожираемое червями лицо Жозе Солиса.

Если такая кнопка существует, она называется «смерть».

* * *

Сеньон приехал в ОР к десяти утра в отличном настроении – вчерашний вечер, хоть и очень короткий, для него прошел чудесно. Лети выглядела восхитительно, он успел расцеловать близнецов, которые еще не спали, потом они с женой поужинали – она наготовила всяких вкусностей, – ночью занимались любовью, а утром Сеньон, позавтракав в кругу семьи, еще и провел целый час в спортивном клубе. В общем, все было прекрасно в этом прекраснейшем из миров. В перерывах между преступлениями.

Но едва он вошел в тесную комнатушку, служившую кабинетом трем жандармам, стало ясно: случилось что-то нехорошее. Гильем лихорадочно молотил по клавиатуре, Лудивина, прижав плечом телефонную трубку, строчила в блокноте.

– И что я пропустил? – поинтересовался Сеньон.

– Рано утром звонили из лаборатории, которая проводила генетическую экспертизу. Они пробили по базе ДНК нашего сатаниста.

– ГФЛ?

Лудивина помахала блокнотом:

– Можешь называть его Кевен Бланше.

– Звучит гораздо приличнее. И почему же он оказался в базе?

– Тебе зачитать весь список? Ладно, я выберу самое увлекательное: развратные действия в девяносто восьмом и двухтысячном годах, нападение на бездомного в две тысячи четвертом, в том же году кражи со взломом, сразу после этого нанесение ранения «розочкой». В две тысячи пятом был арестован, после судебно-психиатрической экспертизы признан невменяемым и несколько лет провел в разных психушках. Выпущен в две тысячи двенадцатом. Его ДНК также нашли на оскверненном кладбище, но полиции с тех пор не удавалось его задержать. Короче, неслабый послужной список.

– Ну, я не удивлен.

– Мы с Гильемом тут уже немного покопались в досье и нашли имя психиатра, у которого Бланше проходил лечение. Я собираюсь съездить к нему в гости. Ты со мной?

Сеньон покосился на Гильема, поглощенного работой на компе. Не отрывая взгляда от экрана, он бросил через плечо:

– Езжайте, развлекайтесь. Я предпочитаю общество машин, с ними гораздо интереснее.

Сеньон повернулся к Лудивине и покорно кивнул, смирившись с ее планами.

* * *

Доктор Каршан принял двух жандармов в белоснежном кабинете ОПТД – отделения для пациентов с тяжелыми диагнозами – психиатрической больницы Вильжюифа[36]. Психиатру было лет пятьдесят. Из примет – лысый, густая черная борода и импозантные очки. Под безупречно белым халатом – рубашка и галстук-бабочка. Доктор вышел их встретить в коридоре, и Лудивина заметила, что при ходьбе он странно подволакивает ногу, а затем обратила внимание, что у него разные ботинки – один ортопедический, для искривленной ступни.

– Присаживайтесь. Чем могу помочь? – бесстрастно произнес он.

Лудивина представилась и вкратце изложила ситуацию, упомянув об утренних открытиях по поводу личности подозреваемого в серии зверских убийств.

– Вам ведь известно, что все разговоры между медицинским работником и пациентом составляют врачебную тайну? Зачем вы приехали? – Любезностью доктор Каршан, похоже, не отличался.

– Нам необходимо как можно скорее установить сообщников подозреваемого, пока они не убили еще кого-нибудь. Я решила, что ситуация слишком серьезна и личная встреча с вами не помешает.

– Без судебного постановления? Без представителя прокуратуры? Сожалею, но ничего не могу для вас сделать.