Давайте сходим на выходных вчетвером?

— Я — пас, — сразу же отказался Никита. Подобрав фантик от батончика и кружку, он встал, чтобы уйти.

— Эй, Никитос, погоди, — остановил его Демидов. — Не глупи, давай развеемся. Я хочу сходить с Аней, но ей, думаю, будет со мной не очень комфортно в темном зале, понимаешь? — Алек многозначительно поиграл бровями. — С подругой ей будет не так неловко. А подруге, чтобы не скучать, нужно мужское сопровождение.

— Подожди, вы что, встречаетесь? — ошалело произнесла Катя, вытаращив на нас с Алеком свои красивые золотисто-карие глаза.

— Нет! — тут же произнесла я.

— Да, — одновременно со мной ответил Алек.

Я посмотрела на него как на врага народа. Какого лешего он городит, я же еще не дала ответ!

— Мы только начинаем узнавать друг друга, так что будьте к нам снисходительны, — фразой из объявлений об отношениях знаменитостей сказал Демидов.

— Вот это поворо-о-от, — протянула шокированная Катька.

Подольский же вообще замер на месте, с нескрываемым удивлением глядя то на меня, то на Демидова.

— Ну, мы не то чтобы встречаемся… — замямлила я, но Алек снова перебил меня.

— Вот видите! — громко воскликнул он, указывая на меня пальцем. — Аннушка такая стеснительная! Нам определенно надо идти в театр всем вместе.

— Да, пойдем! — закивала головой Катя. — Я, конечно, обижена на тебя, подруга, но в театр пойду.

— На что обижена? — пропищала я.

— На то, что не рассказала про шуры-муры свои. — Катя повернулась к Никите и спросила: — Ты с нами?

Удивление сошло с лица Подольского. Поправив очки средним пальцем — я была уверена на сто процентов, что он сейчас нас всех деликатно пошлет — он ухмыльнулся и ответил:

— Пойду. Когда именно?

И у меня, и у Катьки чуть челюсть не отвисла. С чего это вдруг он передумал?

— В это воскресенье, — ответил Демидов. — В восемь вечера.

— Мы будем на тимбилдинге, вообще-то, — заметила Катя.

— Не будем, — уверенно заявил Никита. — Мы уедем утром в пятницу, первого числа, а приедем в субботу вечером.

— А, ну да. — Катя нервно хохотнула. — Я думала, воскресенье — это второе число…

Из-за того, что Подольский поправил ее, подруга притихла и лишь слушала, как Демидов расписывает план на вечер воскресенья. Признаться, я даже загорелась идеей сходить в театр всем вместе. Даже с Никитой Подольским. И тот факт, что Демидов растрепал о том, что между нами происходит, уже не так смущал. Никита и Катя — это же не все сотрудники «Элли». Подруга будет молчать как рыба, а Никите плевать. Максимум, кому он может об этом рассказать — это Ларский, а уж ему-то на меня тем более плевать.

Да, нам всем определенно стоит выйти в свет. Думаю, это поможет мне получше узнать Алека и, возможно, он понравится мне еще больше. Настолько, что я отвечу «да» на его вопрос о том, хочу ли я с ним встречаться.

Когда обеденный перерыв закончился, и мы разошлись по своим делам, мне написала вернувшаяся в свой отдел Катя:

«Сегодня вечером готовься к допросу. И купи торт».

Даже не знаю, какой допрос хуже — её или Никиты. Подольский, кстати, шел рядом со мной, но так как рядом сновало много людей, он не решался начать расспрашивать меня. Только когда мы оказались в лифте вдвоем, он усмехнулся и произнес:

— А ты не так уж и проста, Аня Соловей.

— Что? — не поняла я.

Но Никита больше ничего не сказал. Лифт приехал на последний этаж и раскрыл свои двери. Подольский вышел сразу и устремился к приемной, а я немного зависла, размышляя о том, что же он имел в виду.

***

Так сложилось, что работы на сегодня у меня уже не было, поэтому я решила заняться своими делами, а именно поискать в онлайн-магазинах новое платье для предстоящего свидания. Никита был поглощен делами, а Ларский засел в своем кабинете, так что я в открытую рассматривала понравившиеся мне модели и при этом хрустела кукурузными палочками, которые мне утром заботливо положила сестра. О том, что хотела поблагодарить Ларского за вчерашнее, я благополучно забыла. Все, что меня теперь беспокоило — это предстоящий разговор с Катей и неприятная усмешка Никиты с непонятным замечанием.

Расслабившись и не чуя подвоха, я хрустела кукурузными палочками, как вдруг мой рабочий телефон заговорил голосом Ларского:

— Соловей, зайди ко мне.

— Хорошо, — ответила я начальнику и, стряхивая с себя крошки от кукурузных палочек, с неохотой поплелась к нему в кабинет.

Сегодня на Ларском был черный костюм тройка, черный галстук и белая рубашка. Когда я зашла в кабинет, то застала его снимающим пиджак. Кивнув мне, Ларский повесил его на спинку кресла, расстегнул рукава рубашки и принялся их заворачивать. Невольно я скользнула взглядом по его обнажившимся до локтя рукам и отметила про себя, что они у него красивые. Как говорит Катя, за такие руки я бы с удовольствием подержалась. Почему-то вдруг вспомнилось, как Ларский вчера помог мне подняться и как осторожно обрабатывал мои колени.

— Как твои колени? — От его вопроса я встрепенулась и ощутила, что сердце мое забилось быстрее.

Он что, мысли читает? Жуть какая…

— В порядке. Уже не болят, — настороженно ответила я.

Ларский кивнул, помолчал немного, будто собираясь с мыслями, и спросил:

— Может, тебе не стоит принимать участие в соревнованиях на тимбилдинге?

— Разрешаете не ездить? — воспаряла духом я.

— Разрешаю не выполнять задания и просто наблюдать со стороны, — обломал меня Ларский.

Ну, конечно, раскатала губу.

— Не волнуйтесь, мои колени справятся, — заверила я начальника.

— Я не за твои колени переживаю, а за того, кто достанется тебе в пару.

Такого я не ожидала. Нет, ну каков зараза, а! Я вчера из-за его дурацкой машины такой стресс пережила, а он тут ехидничает.

— Намекаете, что я покалечу своего партнера? — склонив голову на бок, так же едко спросила я.

— Почему-то я в этом уверен. — Ларский поставил локти на стол, сложил ладони домиком и тоже склонил голову на бок, копируя меня. — Так что пожалей человека, не учувствуй в соревнованиях.

— Но тогда этот человек тоже не сможет соревноваться, ведь участников четное количество.

Недавно к нам снова заходила Зина, чтобы напомнить о тимбилдинге в эти выходные. Она-то и сказала, сколько человек едет и сколько из них будет участвовать в соревнованиях. Среди отлынивающих — по состоянию здоровья и вследствие преклонного возраста — оказалось четверо человек, а плюсом к ним шли Ларский и Никита. Первый, видимо, потому что высокое положение гендиректора не позволяет носиться с простыми смертными и потеть, а