– Веди ж меня к нему скорее, – сказал Зимин. – Хочу его я поглядеть, хочу погладить седло искусной работы и выпить кофе, намолотого чудесной кофемолкой. Задать хочу Иггдрасилю овса, я знал его когда-то, в смысле лошадь. Вернее, коня. В бою он верен был и смел, и нес меня… Вернее, своего хозяина, вперед как… как… Быстро, короче.

– Как угодно сагибу, – по-японски поклонился гном и указал узловатым пальцем в сторону появившегося из-за груды камней полукруглого строения. – Мы почти пришли…

Строение напоминало сложенный из булыжников шалаш. Шалаш был не так уж и велик, может, от силы метра два с половиной. Рядом с ним возвышалась построенная из груботесанных досок конюшня. К конюшне, в свою очередь, было приставлено что-то вроде большой собачьей будки.

– Это и есть замок? – Ляжка был разочарован до последнего градуса. – Великий замок великого сэра Персиваля?

– Замок! – с восхищением кивнул гном. – Великий, подпирающий крышей облака!

– Ну-ну… – пробормотал Ляжка.

А Зимину вдруг стало немного жалко гнома. Жалко. Если бы гном увидел настоящий замок, то, наверное, утратил бы сознание. Удар бы с ним случился.

Впрочем, сам Зимин тоже настоящего замка никогда вживую не видел, крепостную стену Владимира проездом к бабушке, да и все. Теперь вот замок светлого рыцаря Персиваля.

– Там печка хотя бы есть? – спросил Ляжка. – В этом замке?

– Камин. И теплые одеяла на рыбьем меху.

– Понятно… Но рыбий мех потом, пока же я хочу посмотреть на лошадей. Беги, предупреди благородных животных, что я иду. А то мы давно не принимали бани, были в этом… в сарацинском плену. Боюсь, что лошади нас не сразу признают.

– Конечно, сагиб, – ответил гном и побежал к конюшне. – Я их предупрежу.

Зимин остановился.

– Мы будем стоять под дождем, сагиб? – спросил Ляжка. – Или, может, пойдем к чертовому огню, сагиб? Я уже мокрый, сагиб!

– Надо сваливать, – сказал Зимин.

– Куда? – спросил Ляжка. – Куда сваливать?

– Как это куда? Подальше.

– Почему это? – усмехнулся Ляжка. – Ты, кажется, рыцарствовать тут собирался вовсю. Вот и рыцарствуй. С драконами сражайся, с красными тварями…

– А ты чего так меня удержать хочешь? – прищурился Зимин. – Без меня тут хочешь властвовать? Так ты на это не надейся. Верный оруженосец…

Зимин потрепал Ляжку по загривку.

– Верный оруженосец должен разделять со своим сюзереном трудности похода. А неверный оруженосец да будет сварен в смоле. Так что выбирай.

Ляжка задумчиво посмотрел в небо. Туча растянулась от горизонта до горизонта, дождь не собирался прекращаться.

– И куда ты отсюда собираешься? – спросил Ляжка.

– Туда, – Зимин махнул рукой за озеро.

– А что там?

– Понятия не имею.

– Может, все-таки подождем до утра? – предложил Ляжка. – Переночуем у камина, а то у меня все кости отсырели. Еды какой найдем…

– Не, – покивал головой Зимин. – Если сваливать, то надо сейчас сваливать, а не потом. Ты же знаешь, что тут за час кувырком все пойдет. Так что никакого камина. Берем Игги и вперед…

– Только я у стремени больше не побегу! – заверил Ляжка. – Я не собака какая-то. Вместе поедем.

– Может, второго коня возьмем?

– Ага, спасибо! Святогор подозрителен, а Вилы кусается. Не надо мне такой радости! Не хочу быть покусанным лошадью!

– Ладно, будешь вторым номером. Пойдем в конюшню.

– Пойдем. Только ты это… достоинства побольше набери. А то ты как-то не очень на рыцаря похож. Будь понаглей и попрезрительней. Эх, если бы я был рыцарем…

Зимин показал Ляжке дулю.

Возле входа в конюшню уже стоял гном. Гном улыбался. Струйки дождя текли по его лицу, с носа срывался небольшой водопад, отчего весь гном походил на большую желтую горгулью. Гном снова поклонился, но не головой или туловищем, а как-то одними глазами и ушами.

Ляжка отвесил гному шутливый реверанс, и они вошли внутрь.

Игги с независимым видом стоял почти у самых ворот. Как ни странно, он сразу же узнал Зимина с Ляжкой и приятельски заржал, вкруговую двигая ушами, а также сразу потянулся за пазуху к Зимину в поисках яблок.

– Нету сегодня яблок, – сказал Зимин.

Он вошел в денник и почесал Игги по носу, Игги показал Зимину язык. В углу денника стоял объемистый сундук, на сундуке седло, попона и керосиновый фонарь. Зимин вспомнил, как общались со своей прислугой герои американских фильмов про войну Севера и Юга и помещики из неудобочитаемой русской классики. После чего отряхнулся и стал говорить. Лениво, с легким пренебрежением и глядя в сторону. Как полагалось говорить настоящему сюзерену, пусть даже и мокрому.

– Это… накрой мне его…

– Чего? – гном снова поклонился.

– Ну, это… Оседлай лошадь… Коня. Этого, Иггдрасиля, я проверю, как он на ходу. Может, у него дисплазия тут завелась?

– Чего? – не понял гном.

– Копыта расслоились, – неправильно объяснил Ляжка.

– Ничего у него не расслоилось, все у него в порядке.

– Надо это… проверить…

– Так дождь ведь, – резонно заметил гном.

– Боевому коню должно быть по барабану. Дождь или не дождь. Или даже град. Давай его, запрягай.

– Как изволите. – Гном легко поднял здоровенное седло и закинул его на коня. – Как сагибу угодно. А что такое все-таки дисплазия, мастер?

Зимин сделал лицо еще более высокомерным и сощурил глаз. Гном сразу же отстал. Ляжка показал Зимину большой палец.

– А в сундуке что? – спросил Зимин.

– Снаряжение, сагиб. Запасной комплект, вы его в карты выиграли еще.

– Снаряжение… Надо проверить и снаряжение, от снаряжения многое зависит… Давно я снаряжения не брал в руки…

Зимин кивнул. Гном откинул крышку.

В сундуке лежали доспехи из черного металла: наплечник, грудные пластины, налокотники, перчатки, шлем, блестящая кольчуга и шпоры. Все новенькое, блестящее, будто прямо из кузницы.

Никакого оружия видно не было. Видимо, оружие Перец в конюшне не хранил.

– Хм… – сказал Зимин. – Мне кажется, они не в порядке… А что, меча нет, арбалета там?

– Нету, – покачал головой гном. – Вы проиграли оружие в тот же день, в который выиграли броню.

– Фортуна переменчива, – сказал Зимин. – Сегодня ты, а завтра… тоже ты. Конечно, эти доспехи… Надо померить. А ты давай, коня приготовляй, я проедусь и сделаю променаж. Слушай, тут есть сапоги…

Зимин вытер ступни соломой и натянул сапоги. Зажмурился от удовольствия. Ляжка издал тоненький писк.