Несовместимость этих двух направлений вызывает конфликт, который обязательно проявится во время кризиса среднего возраста. Этот конфликт— необходимая плата за то, чтобы стать взрослым. Он вызывает то внутреннее напряжение, которое приходится сдерживать Норману: с одной стороны, его тянет прошлое; с другой — его настойчиво влечет неизвестное будущее. Его положение похоже на образ паука на лыжах из моего сна, скользящего по острию бритвы.

Изначально конфликт тесно связан с чувством одиночества, за которым скрыт архетипический мотив брошенного ребенка. Таким образом, замечает Юнг, «…высшее сознание, или знание, выходящее за границы наше го современного сознания, эквивалентно ощущению абсолют ного одиночества в целом мире. Это одиночество отражает кон фликт между носителем или символом высшего сознания и его окружением».

Норман продолжал приходить ко мне на сеансы, пока приспосабливался к новой жизни, но уже стало ясно, что наша совместная деятельность близится к концу. Поскольку он продолжал работать над собой, то с каждым днем становился сильнее.

Я стал уже не так нужен ему, как раньше.

* * *

Особые обстоятельства, которые вызывают у человека кризис среднего возраста, столь же многочисленны, сколь много может быть песчинок на морском пляже. Но уникальными их можно назвать ровно настолько, насколько одна песчинка отличается от другой.

Действительно, они всегда связаны с индивидуальной психологией человека и его конкретной жизненной ситуацией. Но наряду с этими особенностями существуют общие паттерны мышления и поведения, которые ощущаются и выражаются универсально с тех пор, как появилось человечество.

Осознание этих паттернов (Юнг называл их архетипами) открывает человеку видение повседневной реальности. Знание архетипов и архетипических паттернов становится неким подобием психологического шаблона, который можно наложить на любую конкретную ситуацию. Оно является бесценным инструментом для юнгианского аналитика. Как нам известно, Норман оказался под воздействием нескольких таких паттернов.

Знание — это одно, но настоящее исцеление совершается не в голове; оно происходит в процессе осознания чувственных переживаний. Юнг писал: «Чувство всегда связывает человека с реальностью и смыслом символического содержания, а те, в свою очередь, налагают определенные стандарты этических ограничений на его поведение, из которых всегда могут выделиться только эстетизм и интеллектуализм».

Именно поэтому аналитический процесс оказывается бесплодным, если он проходит только на интеллектуальном уровне, а потому главным образом включает в себя только самоанализ:

«Пока анализ проходит только на интеллектуальном уровне, ничего не происходит, вы можете обсуждать все что угодно, это не имеет никакого значения, но если вы зацепите нечто, скрытое под поверхностью, то возникнет мысль в форме ощущения и будет оставаться перед вашим взглядом, как любой объект…

Когда вы таким образом ощущаете предмет, то в каждый мо мент времени считаете, что он действительно существует».

Такие «мысли в форме ощущения» способствуют трансформации человека, так как являются нуминозными и непреодолимыми. Они приводят человека к более сбалансированной точке зрения на свою сущность— человек не слишком хорош (позитивная инфляция), но и не совсем плох (негативная инфляция); он представляет собой гомогенную амальгаму (однородную смесь) элементов добра и зла. Признаком интегрированной личности является осознание и принятие этого факта.

Процессу ассимиляции бессознательного материала всегда сопутствует внутренняя работа. Она требует дисциплины и сосредоточенной концентрации, а также сознания, восприимчивого ко всему нуминозному. Таким, например, является мое внимание к значению слонов в моей жизни. Я мог отфутболить в сторону первую фигурку слона, которая попалась мне на пути. А Норман, например, мог сказать, что разговаривать с самим собой или играть с цветными карандашами— это чистое безумие.

Юнг не разработал систематического метода психотерапии, но он описал четыре характерные стадии аналитического процесса: исповедь, объяснение, обучение и трансформация.

На первой стадии вы рассказываете о том, что накопилось у вас на душе; на второй вы осознаете бессознательный материал; на третьей вы осознаете себя как социальное существо; и на четвертой вы изменяетесь— становитесь больше по сравнению с тем, кем вы всегда хотели стать. Приблизительно так можно описать прогрессию процесса, который Юнг называл процессом индивидуации.

«Только тот, кто действительно является самим собой, — пишет Юнг, — обладает исцеляющей силой».

Если бы меня попросили выбрать одно высказывание Юнга, которое подкрепляет мою установку как аналитика, я выбрал бы именно это. В нем раскрывается целый процесс. Норман был далеко не первым пациентам, которого я наблюдал и анализировал; но он стал единственным пациентом, который вызвал у меня желание и ощущение необходимости написать об этом.

Человек, который по существу является самим собой, может раскрыться только благодаря способности удерживать напряжение противоположностей, пока не появляется третье— tertium non datur, то самое третье, которое исключается логически, — и неожиданно проявляется. Это «третье»— трансцендентная функция, она не всегда выражается драматически и вовсе не обязательно приводит к физическому разрыву супругов, как это произошло с Норманом. Каждый раз многое зависит от конкретных обстоятельств.

Но с трансцендентной функцией всегда связана творческая интервенция и руководящая роль Самости, архетипа целостности, который в модели деятельности психики, созданной Юнгом, представляет собой регулирующий центр личности.

Изменение возможно. Оно требует времени и сил; кроме того, оно включает в себя необходимость что-то принести в жертву. Но изменение может совершиться.

Если вы достигли интеграции, то, возможно, остались столь же бессознательными, как раньше, только перестали проецировать части своей личности. В этом и состоит разница. Цель индивидуационного процесса— не совершенство, а целостность, и даже она остается недосягаемой для большинства смертных.

К.Г. Юнг. Письма

Анализ должен облегчать нам ощущение, которое охватывает нас или внезапно обрушивается на нас; ощущение, которое имеет сущность и тело, как и все, что ощущали наши предки. Если бы я собирался дать этому явлению символическое название, я бы назвал его Благовещением.

К.Г. Юнг. Семинар, 1925

Прощание с Норманом вызвало у меня смешанное чувство.

Он пришел в веселом настроении, на нем был голубой блейзер и ярко-красный галстук.

Это была вторая годовщина с момента нашей первой встречи. Два года назад он, плача, вошел ко мне в кабинет. Секретарша дала ему чашку чая, который он пролил себе на штаны.

— Вчера вечером я устроил себе праздник, — сказал он. — Я пошел в оперу. В первый раз смотрел «Богему». Боже, там можно найти все!