— Все так. Но я должна проверить эту версию. Иначе не успокоюсь. — Ольга схватилась за телефон.

— Куда ты собралась звонить?

— Виктории, — бросила Ольга, роясь в записной книжке. — Черт, где же я записывала ее домашний номер?!

— Да ты с ума сошла! Посмотри на часы — скоро полночь. Люди добрые уже десятый сон видят! — начал сердиться Олег.

— У нее сегодня гости. Она не спит.

— Господи! Ну, как меня угораздило влюбиться в сыщицу?

Она долго ждала, но к телефону так никто и не подошел. Ольга в возбуждении забегала по комнате, мысли роились в мозгу и жалили, как разъяренные пчелы. Она подскочила к телефону и набрала номер еще раз. Безрезультатно, телефон выдавал бесконечную серию длинных гудков.

В душе Ольги зародилось нехорошее предчувствие, она остановилась, раздумывая, потом набрала номер Дубового:

— Стас? Не спишь?

— Уже нет, — хрипло прогудел Станислав Викторович.

— Что новенького?

— Как тебе сказать? Сегодня наши проиграли бразильцам «шесть-один». А что?

— Прекрати ерничать, ты прекрасно знаешь, о чем я.

— Если ты о Фандотти, то ничего нового. Твой крестный отец уперся рогом и ни в какую не сознается.

— Так. — С десяток секунд Ольга напряженно размышляла. — Ты можешь сделать мне маленькое одолжение?

— Я всю жизнь только этим и занимаюсь.

— Будь ласка, добудь мне домашний адрес Виктории Трамм.

— Никак не угомонишься? Землю носом роешь, чтобы спасти этого мафиозника. И на что он тебе сдался, не понимаю.

— Ну что, закончил, Песталоцци? Теперь узнай ее адрес и перезвони мне, ладно?

— Ох, дурью ты маешься, красавица. И как только Олег тебя терпит?

— Из последних сил! — проорал в трубку стоявший рядом Олег.

Она оставила его реплику без внимания и принялась собираться. Олег недовольно наблюдал за ней, переминаясь с ноги на ногу и приговаривая:

— Нет, ты просто больная. Честное слово, больная.

— Наверное, ты прав, — просто сказала Ольга, натягивая свитер. — Но учти: заболевание неизлечимо. Так что, — она озорно подмигнула ему, — делай ноги, пока не поздно.

— Тьфу! — зло сплюнул Олег и ушел в спальню, шарахнув дверью о косяк так, что с потолка посыпалась штукатурка.

Заверещал телефон, и Ольга быстро записала адрес Трамм. Перед уходом она еще раз набрала номер Виктории, но там по-прежнему никто не отвечал. Выскочила на улицу, домчалась до дороги и попыталась поймать авто. Размахивая руками, как ветряная мельница, она бросалась к мчащимся машинам с отчаянием самоубийцы. Но водители, хватаясь за сердце, шарахались от нее к противоположной обочине, рискуя столкнуться с встречным транспортом.

Наконец около нее тормознула «копейка» неопределенного возраста и цвета. За рулем сидел пенсионер в очках, линзы которых сделали бы честь любому телескопу. Старичок выслушал адрес — дом Вики находился в далеком Кунцеве — и заломил такую цену, что у Ольги потемнело в глазах:

— Побойтесь Бога, дедушка!

— При нашей пенсии я уже ни в Бога, ни в черта не верую, милая, — невозмутимо ответил старикан. — Ну что, поедешь или так и будешь по дороге, как кенгуру, скакать?

Ольга сдалась.

В пути машина истерично скрежетала металлическими кишочками, будто умоляла о давно заслуженном покое, а словоохотливый дедок толковал Ольге о политике, цокал языком и мечтательно закатывал глаза, вспоминая коммунистический рай, процветавший под железной дланью Сталина.

Ольга послушно кивала и тревожно вглядывалась в покрытое тончайшей ледяной коркой полотно дороги. Ее томили нехорошие предчувствия, в горле торчал тугой комок. Разгадка мрачной фамильной тайны Фандотти была где-то на поверхности, но Ольге никак не удавалось ее разглядеть. Зря она сегодня отложила встречу с Викторией, ох, зря! Пусть ее ночные голоса являлись пьяной галлюцинацией, но она, Ольга, не должна была пренебрегать ни одной мелочью — все сыскные каноны опираются на сей немудрящий принцип.

«Катафалк», так Ольга мысленно окрестила проржавевшую «копейку», остановился напротив дома номер шестьдесят девять, и нервно постукивающая зубами пассажирка распрощалась с ярым приверженцем коммунизма, отстегнув ему ни много ни мало две сотни. Старый коммунист неспешно пересчитал деньги и любовно спрятал их в карман поношенного драпового пальто.

— Оревуар, гражданочка! — довольно хихикнул он и покатил дальше.

Ольга огляделась: на улице не было ни души. Промозглый ноябрьский ветер забрался за воротник, юркнул в рукава. Она зябко поежилась, потом торопливо отыскала нужный подъезд и, убедившись, что лифт по закону подлости не работает, двинулась на седьмой этаж пешком.

В подъезде было тихо, народ мирно спал. Ольгу одолевали сомнения. «А если Виктория в самом деле спит? А тут я: «Здрасьте-пожалуйста, поговорить явилась в полночь и без предупреждения. Пиковая дама, да и только», — рассуждала она, перешагивая сразу через две ступеньки.

Ольга отыскала дверь с нужным номером и в нерешительности остановилась, представляя, какой переполох вызовет ее ночной визит в многочисленном семействе Трамм.

— Двести рублей на такси истратила, бестолочь! — ругнула она себя. — Эх, была не была! — Ольга нажала кнопку звонка, за дверью браво зазвучал марш Буденного, но никто не отозвался. Она повторила попытку, потом принялась названивать изо всех сил. Ни звука.

«Может, Вика ушла провожать гостей? А где же муж, дети? Неужели так крепко спят?» — подумала она и машинально прислонилась к грязноватой поверхности двери, обитой прорвавшимся по краям дерматином тускло-синего цвета. Незапертая дверь беззвучно поехала, и Ольга неожиданно ввалилась в темную прихожую.

— Эй! Есть кто-нибудь?! — растерянно позвала она, застыв на пороге.

В квартире стояла зловещая тишина. Ольга осторожно двинулась вперед. Кругом было темно, только в конце узкого длинного коридора, заставленного грудами всевозможного хлама, начиная с велосипеда и заканчивая дырявым цинковым тазом, под дальней дверью пробивалась бледная полоса света. Ольга бросилась туда и распахнула дверь.

Посреди неопрятной, узкой, как щель, комнаты, на старенькой двуспальной кровати, навзничь лежала Виктория Трамм. В лице ни кровинки, рядом валялся оранжевый резиновый жгут и пустой одноразовый шприц с остатками жидкости, смешанной с кровью.

Трясущимися руками Ольга расстегнула пуговицы старенького халата и приложила ухо к груди Вики. Едва слышное, слабое и прерывистое биение ее сердца доказывало, что женщина еще жива. Она принялась тормошить Вику, хлестала ее по щекам, растирала похолодевшие запястья — Трамм не шелохнулась.

В отчаянии Ольга опрометью кинулась назад, в коридор, в поисках телефона. Впотьмах наткнулась на громоздкий ящик, из которого с металлическим лязгом выкатилась электродрель, упала, но, не чувствуя боли, вскочила, вслепую нашарила на стене пластиковый прямоугольник выключателя и зажгла свет. Телефон висел в прихожей на стене.