Или не иду.

Первое что я понимаю, выходя из дверей офиса, что кто-то хватает меня за руку и тащит в сторону черной красивой машины. Мои туфли! Я же так набойки оторву об эту брусчатку. Перевожу взгляд на руку. Ну, конечно. Да кому ещё в голову бы пришло так хватать за запястье и тащить.

— Стой, куда ты меня тащишь? — упираюсь всеми силами и пытаюсь вытащить руку.

— В машину! — Дима сильнее в сто раз и я продолжаю, как гном семенить за ним, чтобы не испортить туфли и свою репутацию перед коллегами, которые ведь точно смотрят на эту клоунаду.

— Я сейчас буду кричать, отпусти меня! — все-таки пытаюсь вырваться. Но безуспешно. Он затаскивает меня на переднее сиденье видно своего нового авто, захлопывает дверь и пока обходит машину, я пытаюсь открыть ее и выйти, но она заблокирована!

— Да ты кретин дебильный! — начинаю кричать ему, когда он садится за руль и поворачивается ко мне, начинаю бить его по плечу и продолжаю визжать. — За это статья есть! Похищение людей! Пока ты будешь…

Он не дал мне договорить, схватив оной рукой за воротник пальто и притянув к себе, а второй перехватил мою бьющую его ручонку, завел мне ее за спину, и держа крепко за шиворот впился в меня губами. Мой крик тонет в поцелуе. Конечно, я подергалась для приличия, но не долго. Опять пил кофе, эти кофейные поцелуи сводят меня с ума. Я освобождаю руку и тянусь к его лицу, обвиваю одной рукой шею, а второй глажу его волосы. Чувствую, как его руки перемещаются по моей спине и притягивают меня так крепко, что я уже почти сижу на его коленях.

— Ты ненормальная, — выдыхает мне куда-то в вырез блузки и упирается лбом в мой нос.

— А у тебя нет чувства юмора, — целую его в лоб и продолжаю обнимать. Я так скучала по нему, так сильно хотела обнять, и не отпускать больше никогда.

— Кто такой Борисенко Сергей!? — он берет меня за плечо, сжимает его и смотрит прямо в глаза.

— Плод больной фантазии, — улыбаюсь во все тридцать два зуба и обнимаю его крепче.

— Сегодня ты ночуешь у меня и это не обсуждается, — он быстро выруливает с парковки, на ходу пристегивая ремень безопасности и набирая скорость едет в направлении своей квартиры. Новая БМВ, сильная, мощная, маневренная. Хорошая машина, делаю вывод, быстро оглядывая салон и наблюдая за Димой. Одна рука на коробке передач, вторая на руле. Он смотрит то в боковое зеркало, то прямо, совершает кучу перестроений, шмыгая из ряда в ряд, чтобы обогнать поток автомобилей. Как он торопится домой, что даже ведёт машину слишком быстро и агрессивно. И он получит много штрафов.

Мысли материализуются, как говорит Мария Алексеевна. Вот он Дима, берет за руку, целует, продолжая вести машину на бешеной скорости. А я молчу про развод, про участок и не хочу портить этот момент. Как-нибудь позже, не сейчас.

Дима останавливается перед подъездом, глушит двигатель, выходит сам, быстрыми шагами обходит авто, открывает дверь и подаёт мне руку. Я хочу изящнее выйти что-ли, но он как дикарь тащит меня за собой. Слышу, как срабатывает сигнализация, вижу, как он почти вырывает дверь дома, затаскивает в лифт, который, наверное, нас и ждал, продавливает кнопку своего этажа.

— Я буду тебя сейчас насиловать до тех пор, пока ты не забудешь все мужские имена, — поворачивается ко мне и начинает целовать также агрессивно, как только что вел машину.

— Ты насмотрелся вашего фирменного кино? — спрашиваю его, прерывая поцелуй.

— Помолчи уже, — упирается лбом в мой лоб и смеётся. Вот он настоящий Дима, с морщинками вокруг глаз, с мальчишеской улыбкой и ямочками на щеках.

Прям на пороге лежит мое пальто, прям рядом с обувью на полу, то самое, за которое я отдала ползарплаты, дальше мои туфли, те в которых ноги длинные и стройные, ближе к гостиной юбка, по дороге в спальню блузка и кажется без нескольких пуговиц, вот нижнее белье на полу возле кровати. А вещи Димы почему-то аккуратно лежат рядом с нами.

— Твое тату сводит с ума, — с хрипцой говорит он.

— Не тебя одного, — отвечаю ему и чувствую, как его рука с силой сжимает мое бедро.

— Я не понял, — он перестает меня целовать и сжимает ногу сильнее.

— Мне оно тоже нравится, больно, синяк будет, — шлепаю его по руке.

— Ты меня довести решила окончательно? — он обнимает меня и трётся носом об макушку. Я сижу между его вытянутых ног и облокачиваюсь на него, как в кресле.

— Если только не много, — глажу его колено и смотрю в окно. Весна берет силу надо всем живым. Деревья зеленеют, птицы поют, вечереет намного позже, люди влюбляются, любят, стараются любить.

— Прости меня, пожалуйста, — он крепко прижимает меня к себе, обвив руками.

— Давай не будем об этом, я тоже не права была, но извиняться не собираюсь, — категорично заявляю в ответ.

— Это ещё почему? — он разворачивает меня к себе.

— Не в моих правилах, так что не жди, что я хоть когда-то извинюсь, — глажу его по щеке и запоминаю рукой каждый миллиметр его лица.

— Буду иметь это в виду, — он заправляет мне прядь волос за ухо.

— Ты плохо выглядишь и похудел.

— Конечно, потому что ты не печень мне блины, не готовишь свой фирменный борщ, эти не делаешь, котлеты с рисом.

— Это ёжики Дима, ёжики.

— Дурацкое название, — Дима видно очень мнительный, потому что ел их с огромным удовольствием в Питере, а узнав название отложил вилку и спросил из чего приготовлено. Я тогда честно сказала, что к ежикам это имеет отношение только из-за внешнего вида. Но Дима решил называть это котлетами с рисом.

— У тебя свое кафе, ты там ешь или только в подсобке с дамами зависаешь?

— Это вообще-то мой кабинет, а не подсобка, единственная дама для зависания в ней только ты и я там не был с того раза, потому что уже месяц живу в Москве.

— Тебя уволили? — слишком радостно получилось спросить.

— Нет, я перевожу сюда все правление над Питером.

— Понятно.

— А ты куда так вырядилась? — Дима меняет тему.

— Ой блин, Дима, где моя сумка? — я вскакиваю с кровати, хватаю одеяло, закутываюсь и бегу в гостиную звонить Маше.

Гудки, гудки, гудки. Как я поступаю ужасно и некрасиво. Бросаю всех и уезжаю без слов.

— Алё! — Маша отвечает на звонок, перекрикивая музыку на фоне.

— Маша, милая, прости меня пожалуйста! — начинаю я.

— Подожди, — слышу шорох и звук удаляющейся музыки.

— А ты где? — я задаю вопрос в полном недоумении.

— В баре, с Лерой и Димой, они же не такие замужние, как некоторые. Мы все поняли Насть, мы не обиделись, я тебе завтра позвоню, целую тебя крошка и он офигенно шикарный тип, знай это! — Маша первая вешает трубку, а я понимаю, что она выпила уже достаточно, что несёт всякую ерунду.