– Поставили мину. «Волкодавы» нарвались. Или... Что ты думаешь?

Дукваха головой мотает. Не вопросительно и не отрицательно, а словно дурное настроение прогоняя:

– Ничего я не думаю. Я жду.

Они ждут еще минут сорок. Со стороны взрыва никто на тропе не показывается.

И в это время издалека, совсем с противоположной стороны, доносятся знакомые звуки – короткий и прерывистый треск автоматных очередей. Там идет бой.

– Нам туда, – решает Дукваха. – Если живы, догонят...

Генерал-лейтенант Спиридонов вздыхает так, словно его силой принуждают говорить. А он человек немолодой и пытку может не выдержать. Генерал-майор Астахов между тем снова на часы поглядывает. Так демонстративно, чтобы Спиридонов этот жест заметил и по возможности сократил время активного вздыхания. Иначе делать замечания старшему по возрасту и по званию, пусть даже представляющему другое ведомство, Владимир Васильевич не привык.

– Полковник Имамов – уникальная личность, – начинает генерал-лейтенант. – Он не просто талантливый разведчик, он во всем другом человек талантливый. Прекрасное образование, энциклопедический ум, недюжие организаторские способности, высокие моральные качества – все, кто его знает, характеризуют его только так. При этом я не могу не сказать, что в отношении Руслана Ваховича наши службы проявили халатность и проверка его последних месяцев службы вовремя проведена не была. Но вы сами знаете, какое время тогда стояло...

– Когда – тогда? – спрашивает Басаргин. – Мы ничего о полковнике не знаем.

– Перестройка, развал СССР, борьба за власть, путч, Ельцин к трону рвался, все вокруг ломая, всякая дрянь вокруг него страну уродовала и распродавала. И Имамов был отозван как раз в это время. Вернулся и не узнал страну, словно сам себя под удар подставил. Имамов больше двадцати лет находился на конспиративной работе в США. Лейтенантом уехал. В конце шестидесятых. Другое представление о Родине в душе держал. Конечно, там тоже кое-какие сведения получал, но не представлял, насколько здесь все изменяется и разваливается. Разваливают. Нам удалось внедрить его в одну из секретных лабораторий ЦРУ, где проводились эксперименты с психотропным оружием. В один из напряженных моментов в самом ГРУ, когда ждали, чуть не по настоящему, что нас президентским указом объединят с ЦРУ и сделают отделением американской разведки, приходит сообщение от профессора Зин-Мухаммада, а Имамов работал именно под этим именем, о возможности провала. Агентурным управлением тогда руководил не я, но я в курсе событий. Сейчас в курсе... Руководством было принято решение об экстренном «выведении» Руслана Ваховича из США и скорейшем возвращении его на Родину. Эта операция была проведена успешно. Имамов вернулся, но буквально через месяц после возвращения, под воздействием всей свалившейся на него неожиданной информации об окружающем, написал рапорт об отставке и уехал в Чечню, где тоже начали разворачиваться известные события. И только там уже познакомился с Дудаевым, в которого сначала сильно поверил...

– Извините, товарищ генерал, – прерывает Тобако Спиридонова. – Вы начали говорить о халатности, допущенной при «выведении» Имамова из США.

– Да-да, – согласно кивает Спиридонов. – Обычная практика. Косвенными данными подтверждаются отчеты о последней проделанной работе. Своего рода подстраховка... Это делается всегда после «выведения» агента, чтобы удостовериться, что наш человек не был перевербован и не прибыл в свою разведку уже агентом иностранной разведки. Все мы знаем множество аналогичных случаев...

– Причем случаев и с нашей стороны, и со стороны противоположной, – добавляет Астахов. – Двойные и тройные агенты в работе разведки не редкость.

– Да, – продолжает генерал-лейтенант. – В мировой практике разведки дело обстоит именно так. И потому уход на пенсию после возвращения обычно даже приветствуется. В этом случае проверку проводят только для соблюдения формы. А в отношении полковника Имамова вообще никаких мер контроля предпринято не было. Отчасти это связано с финансовыми трудностями того времени, отчасти с политической обстановкой в стране и со всеобщим непониманием происходящего. Развал разведки, произведенный по глупости ли тогдашних правителей, по умышленным ли, созданным кем-то обстоятельствам, нам еще неоднократно аукнется. Я даже скажу, что кураторы, отслеживающие мирную жизнь бывших агентов, просто растеряли тогда многих из своих подопечных. Точно так же потерялся из поля зрения контролирующих систем и полковник Имамов. Тем не менее он прекрасно знает, что никто не отменял в ГРУ подразделения ликвидаторов и, насколько нам известно, не отличается болтливостью. То есть не складывает легенд о своей предыдущей жизни в качестве профессора Зин-Мухаммада...

– Похвальное качество, – говорит Дым Дымыч Сохатый. – А вы не думали о том, что профессору есть что скрывать?

– Мне пришла в голову та же самая мысль, – говорит Басаргин. – Может быть, под влиянием последних событий, может быть, автономно, но мысль та же самая. При этом я опираюсь на собственное знание чеченского менталитета. Чеченцы всегда тянутся к главенству, если их в коллективе больше одного. В любой обстановке. Что касается конкретно Имамова, то собственная весомая значимость в условиях борьбы за власть среди чеченских полевых командиров имеет важнейшее значение. И Имамов в подобной ситуации не должен упустить случай, чтобы не придать себе вес рассказами о том, каким он был агентом и при этом работал не где-нибудь в Париже контролером детского кинотеатра, а в самом ЦРУ, в сверхсекретной лаборатории. Причину скромности уважаемого Руслана Ваховича я в данном случае могу расценивать как достаточно подозрительную.

– Вы не учитываете, что двадцатилетнее самовоспитание и самоограничение тоже не может не сказаться на качествах характера Имамова, – возражает генерал Астахов.

– Это возможный фактор, – соглашается Басаргин.

– Это обязательный фактор, – категорично заявляет авторитетный бас Доктора Смерть.

– Тем не менее, – продолжает генерал-лейтенант, спокойно воспринимающий разговорный характер своего доклада, хотя он больше привык к армейской дисциплине, не позволяющей перебивать старшего по званию, – мы тоже восприняли многолетнее молчание Руслана Ваховича как выработанную черту характера профессионального разведчика. И только повышенный интерес к его имени заставил нас начать проверку. Проверка почти через пятнадцать лет. Вы все понимаете, что это такое. Практически невозможно восстановить какие-то конкретные факты... Тем не менее отдельные факты нам установить удалось. Первый и весьма существенный – ЦРУ вело активный поиск полковника Имамова. Более того, этот поиск продолжается до сих пор. Кроме того, в том же ЦРУ в связи с исчезновением профессора Зин-Мухаммада произошла еще какая-то история, повлекшая за собой дополнительный ряд событий, но из ряда этих событий нам известны лишь отдельные, и восстановить целостность картины невозможно.

– А лица, причастные к этим событиям, вам известны? – отчего-то весьма настороженно спрашивает Басаргин.