Изабо воспользовалась своей выгодной позицией и сверху внимательно изучила толпу, отмечая, где люди столпились плотнее, а где их было меньше. Она вычислила наилучшую точку для начала действий, спрыгнула в переулок, напугала какую-то кошку и едва не угодила в лужу непонятной жидкости. Девушка ленивым шагом направилась к центральной части площади, делая вид, что изо всех сил прислушивается к речи оратора. Ей сунули листовку.

Изабо позволила кому-то толкнуть себя, наступила на чью-то ногу и рассыпалась в извинениях. Мужчина отпихнул ее и поспешно проверил свои карманы. Они оказались в полном порядке, и он гут же забыл об инциденте. А вот человек, стоявший с ним рядом, не подумал о проверке, и Изабо, скрыв улыбку, спрятала серебряную монету, которую стащила у него. Она долго этому училась, вешала пальто на каминную трубу и целыми днями практиковалась, пока не стала выуживать что угодно из собственных карманов, даже не потревожив при этом голубей, гнездившихся чуть выше. Она гордилась собой точно так же, как в тот день, когда впервые исполнила пьесу на фортепиано без единой паузы или ошибки, даже больше, чем тогда, когда зарабатывала похвалу своего учителя танцев.

Любой может научиться танцевать.

А вот красть из карманов — искусство куда более сложное. Зато оно и несравнимо полезнее.

Пересекая площадь, она разжилась еще одной серебряной монетой, медной цепочкой со сломанным замком, пакетом грецких орехов и пером с чепчика какой-то женщины. Красную ленту девушка поищет позже. Если она задержится здесь слишком долго, ее могут заметить. Из-за жадности и погибнуть недолго.

Потом она увидела Марка, прислонившегося к колонне. Его грязное лицо было наполовину скрыто козырьком кепки. Он подмигнул, когда Изабо проходила мимо, но больше никак не дал понять, что знает ее. Она незаметно сунула ему медную цепочку в знак благодарности, прихватила горсть редиса из корзины, стоявшей по соседству, и растворилась в путанице крыш и каминных труб над городом.

— Какого черта, что это такое? — задыхаясь, спросил я, когда мы вдруг снова очутились на поляне.

Мы уже не были в Париже 1793 года, но и не вернулись в собственные тела, лежащие в нескольких футах от нас. Мы, словно призраки, мерцали над травой. Я все еще видел перед собой брошенную всеми, осиротевшую Изабо, ползущую по крышам.

— Такого никогда не случалось,— пробормотала Изабо, явно изумленная и смущенная.

— Знаешь, ты уже не в первый раз это говоришь.

Она нервно сглотнула и чуть отвернулась, как будто ей было неловко смотреть на меня. Это оказалось чем-то новеньким.

— Ну вот, теперь ты знаешь, какой я была.

— Была? — Я моргнул.— Решительной, умной, уверенной в себе. Точно такой же, как сейчас.

Она тоже моргнула и заявила:

— Логан, ты что, ничего не заметил? Я обирала трупы и крала из карманов!

— Тебе нужно было как-то выжить.— Я произнес это без тени осуждения.

— Я была не лучше мадам Тюссо,— с отвращением сказала Изабо.

— При чем тут эти музеи восковых кукол?

— Я говорю о той мадам Тюссо, которая делала посмертные маски. Она рылась в трупах у гильотины, чтобы найти отрубленные головы для своих масок. А ты о чем?

— О развлечении для туристов. В таких музеях стоят восковые изображения разных знаменитостей. Наверное, их назвали в честь твоей мадам Тюссо.

— Этот век очень уж странен,— пробормотала Изабо.

— Это говорит девушка, пережившая Великую французскую революцию!

— Мы уже посинели,— тихо сказала она.

Только теперь я заметил, что свечение, которое мы испускали, стало ярче и по краям приобрело голубой оттенок.

— У нас осталось совсем немного времени. Мы должны вернуться в свои тела, пока наши духи не забыли обратную дорогу.

— Я как-то странно себя чувствую...

Притяжение, исходившее от моего тела, как будто спорило с желанием просто уплыть куда-то вдаль.

— Эй, ты в порядке? Мне все-таки нужно найти связь с Монмартром.— Изабо опустилась на колени и коснулась руками серебряной крови.— Это должно помочь...

Ее ладони, как краской, покрылись густым слоем серебра. Изабо, крепко стиснув зубы, принялась намазывать металлическую кровь себе на лоб, между бровями и тут же колыхнулась, как будто я смотрел на нее сквозь поток горячего воздуха. Она готова была вот-вот исчезнуть. Черт меня побери, если я собирался просто смотреть на это. Я схватил ее за руку и ощутил холод крови на своей коже.

— Опасно! — хрипло бросила она, тая.

— Заткнись,— прохрипел я в ответ и внезапно ощутил приступ жуткого головокружения.

Это уже совсем не было похоже на картины ее воспоминаний. На этот раз меня как будто уносило в неизвестность. Все вокруг превратилось в размытые цветные пятна, потом стало черным. Что-то больно ударило меня по голове...

— Ох, черт побери!

Мы находились в настоящем времени, вот только висели под потолком какого-то дома, как будто законов гравитации вовсе не существовало или они начали действовать наоборот. Изабо просто трясло от ярости. Я постарался сдержать тошноту. Интересно, а бестелесного духа может вырвать? Я решил, что лучше об этом не думать.

— Смотри,— прошептала Изабо полным боли голосом.

Под нами находилась прелестная гостиная, в ней имелся бар с зеленой стойкой и рядами бутылок с кровью — как старые вина. Женщина-человек скорчилась в углу, по ее запястьям стекала кровь, сочившаяся из внутренних сгибов локтей. У главного входа стояли двое стражников, одетые в обычную для воинства Монмартра коричневую кожу, и еще двое были у задней двери, выходившей в мощеный внутренний дворик. В центре комнаты в кожаном кресле сидел Монмартр, выглядевший как темный принц из какого-нибудь фильма. Его черные волосы были туго связаны сзади, глаза казались неестественно светлыми. Когда я видел его в последний раз, он пытался похитить мою младшую сестру, лежавшую без сознания.

Я искоса посмотрел на Изабо и сказал как можно более легкомысленным тоном:

— Если ты будешь и дальше скрипеть зубами, сломаешь клыки!

Она не улыбнулась, но перестала выглядеть так, словно кто-то сверлит когтями ее череп.

— Они могут нас услышать? — спросил я.

Изабо покачала головой.

— На это способны только ведьма или шаманка, а здесь таких нет.

— Наконец-то хоть в чем-то повезло. Тухлый ублюдок! — прошипел я, глядя на Монмартра.— Паршивый пес вонючей козы!

— Но это же бессмыслица,— пробормотала Изабо.

— Зато помогает. Сама попробуй.

Она прищурилась, глядя на безупречно причесанные волосы Монмартра и заявила: