– И сделаю! – Наемница гордо подняла подбородок. – Может, им это и не надо, так сама спокойнее спать буду!

– Ты, наверное, всех, кого со своими дружками резала, потом земле предавала, – не оборачиваясь, бросил Ключник.

Похоже, слова о спокойном сне все-таки его задели.

– Урод! – прошипела Стерва, уже спускаясь вниз.

Молчавший Ванко обеспокоенно переводил взгляд с одного спорящего на другого, потом шмыгнул носом и побежал вслед за девушкой. Ключник вполоборота наблюдал за обоими.

– Сносите всех в один дом, будем уходить – подожжем, – посоветовал солдат, когда Стерва с Ванко начали выбирать место для общей могилы на плотно утрамбованном грунте внутреннего пространства хутора.

Затем он некоторое время смотрел, как девушка и мальчик, обмотав лица платками, но все равно давясь от неконтролируемых позывов к рвоте, брезгливо подхватывают тела за свободные участки одежды и стаскивают к избе, где нашли смерть и Слав с женой, и несколько наемников. А потом Ключник вздохнул и поковылял помогать. Зловоние не доставляло ему никаких неудобств, а силы во все еще тщедушном теле было столько, что солдат отослал Ванко разводить огонь у бивуака, да и Стерве посоветовал не мешать, а лишь придерживать двери, когда забрасывал внутрь мертвецов. Покончив с этой работой, Рахан подобрал с земли валявшиеся без дела сабли Серого. Задумчиво опробовал заточку. Нет, в его время таким точно не воевали, но в умелых руках хорошие клинки могут стать надежным и грозным помощником. А то, что клинки хороши, понятно любому мало-мальски сведущему в оружии человеку. Не иначе, как богатую коллекцию какого-то столичного музея удалось разграбить их предыдущему хозяину. Тонкие и слегка изогнутые, сероватой стали, с изящными разводами старинной кропотливой ковки, разные и в то же время одинаковые в своей хищной грациозности, прекрасно сбалансированные сабли, наверное, не раз пили кровь на протяжении многих поколений. Ключник перехватил их поудобнее, встал в стойку и сделал несколько пассов, виденных в исполнении Серого. Согласовать движения двух рук для синхронных блоков и выпадов, как это делал наемник, создавая вокруг себя смерч разящей и неуязвимой стали, Рахану не удалось. Может, это было вызвано тем, что левая рука по-прежнему оставалась выше локтя прибинтованной к туловищу, но, скорее всего, Ключник просто не умел. Он еще раз оценивающе взвесил клинки в ладонях и, вонзив в землю менее понравившийся, нырнул в зловонную до рези в глазах тьму жилища Слава. Он вернулся оттуда, неся в руках заплечные ножны, снятые со спины Серого.

– Забери себе, – кивнул он Стерве на оставленную саблю, – вещь стоящая.

– Как скажешь. – Даже если не пользоваться самой, продать саблю можно было очень неплохо. – На охоту сейчас пойдем?

– Нет. – Ключник взглянул на небо. – Скоро смеркаться начнет, завтра утром.

Несмотря на кажущуюся простоту, добывать пропитание рыбалкой в нынешние времена не рисковали. Охотясь в лесу, по крайней мере можно было видеть дичь, а из воды порой показывались существа, один вид которых мог испортить аппетит на седмицу. Не всякий отважился бы даже смотреть на исходящую слизью тварь с глазами-буркалами и плавниками, более похожими на кисти человеческих рук. Да и кажущиеся нормальными рыбы, говорят, были непригодными в пищу – видимо, слишком много яда излилось после войны в реки.

* * *

Остаток дня провели интересно – Стерва показывала Ключнику те немногие приемы обращения с саблей, какие знала, тот повторял и вскоре овладел ими в совершенстве – чувство оружия у него было сверхъестественное. Ванко наблюдал и мотал на ус. А потом у костра девушка развлекала мальчика пустой болтовней, а Рахан привычно молчал, погруженный в свои мысли. Ночь прошла спокойно, Ванко уютно устроился между своими друзьями, нисколько не волнуясь от близкого соседства дома, полного трупов. А утром Ключник пошел на охоту. Один, невзирая на увещания наемницы, что в одиночку хорошего зверя не возьмешь. Вернулся к полудню, волоча на спине тушу вепря приличных размеров.

– Ну, ты! – присвистнула Стерва. – И что нам теперь со всем этим делать?

– Мясо прокоптишь, сало засолишь, в рюкзаке соль есть, на первое время хватит.

– Засолишь, прокоптишь… А сам?

– А я уйду.

Как гром среди ясного неба.

– В смысле?

Ключник посмотрел в сторону, как-то устало, испытывая неловкость от необходимости оправдываться, разъяснять очевидные вещи:

– Я должен вернуться.

– Куда?

– В Осетрово.

– Интересно. А нам что предлагаешь?

Предлагать Рахан ничего не хотел. У него были свои дела, в которые никак не вписывалось шатание по лесам в обществе девчонки и ребенка. Помог выбраться на безопасное расстояние, снабдил пищей на некоторое время, дальше пусть вертятся сами.

А что делать девушке, обремененной еще и мальчишкой, пусть смышленым, но не способным пока постоять за себя, оставленной практически среди леса? Их проблемы. Рахан с той поры, как изменилась в корне жизнь, не путешествовал в такой компании. А, что объяснять – все равно не поймут. Нет времени расслабляться, надо найти еще место смерти Краба, должно же там остаться его оружие – не век волкам его сторожить. Солдат повернулся и спокойно пошел прочь.

– Ты! – Стерва сорвалась, она прекрасно понимала, каково придется им одним. – Ты! Уходишь?!

– Я должен вернуться.

– Бросаешь? От себя бежишь! Ты себя со стороны видел? Ты же зверь! Не лучше волколаков! Так со стороны виднее! Глаза твои под вопли умирающих там как сверкали! От запаха крови с ума сходишь!

Вот уж неправда – никогда не пьянил Ключника азарт убийства, и он, не реагируя на крики наемницы, продолжает путь.

– Человека в себе душишь? Да этот пацан – единственное, что тебя с жизнью связать может. Отворачиваешься?

Тоже не так, совсем не это Рахана в мире удерживает, другая цель от безумия бережет. Ну, мальчишка, конечно, тоже не совсем безразличен, иначе разве спасал бы его во всех перипетиях?

Ключник идет.

– Всех, кто дорог, вот так оставляешь? Трус! Сдохнешь один, никто добрым словом не помянет!

Солдат остановился. Сзади видно было, как поднялись и опустились плечи в глубоком вздохе. Всех… скольких… и кого еще… Трус? А что, может быть… Вот только никому не ведомо, чего боится и что ненавидит хромой калека.

– До Разлива хоть доведи, до плотины – оттуда по большой воде на юг проще. Сам знаешь, как Кута от дороги отворачивает – места совсем дикие пойдут, – всхлипнула Стерва, сдаваясь.

Довести до Разлива. Гигантского болота-водоема, заполонившего поймы рек, охватывающего сопки, страшного места, грозящего в любой момент излиться неконтролируемым потоком, что сметет все на своем пути. Как отточенный меч, подвешенный на конском волосе, так и кажущиеся спокойными воды только ждут момента, чтобы сорваться в бурный пенистый водоворот. Потому как единственное, что сдерживает их, это величественная плотина, строение ушедшей цивилизации, одна из многих попыток предков обуздать могучих духов стихий. Ключник уже видел плотину и видел покинутый город у ее подножия. Город, некогда не маленький, название… кажется, как-то связанное с Братьями, никто точно уже его не помнит, никто там не живет, покинутое место, зарастающее невнятной растительностью и продуваемое всеми ветрами. Но плотина… Плотина завораживала. Три сотни футов высоты и более пяти верст длиной, уже до краев переполненная водами скованной реки. Серый монолитный камень, сочащийся ищущими себе дорогу ручьями, нависающий над кажущимися крохотными верхушками могучих елей. Мертвое сооружение, брошенное создателями и угрожающее всему вокруг. Гордость империи, самый большой и глубокий рукотворный водоем теперь стал чуть не вдвое крупнее, затопив ранее плотно заселенные плодородные земли. Природа отыгрывается на потомках гордецов, но и, с другой стороны, скрывает под пока спокойными волнами остатки Пути, что раньше тянулся вдоль берегов, а значит, защищает, предохраняет всю восточную часть континента от прорывов новообразовавшегося необузданного хаоса Запада. А вниз, на юг, по разлившейся реке, сколько, пять, шесть сотен верст, за центром провинции, тоже, наверное, мертвым, там, дальше, – как легенда, райское, кристальное, великое природное озеро, зажатое в грандиозном ущелье. И горы, искрящиеся белизной горы на его юго-восточном берегу, и чистая зелень, устилающая их подножья. Сумевший добраться до тех мест обретет покой. Так говорили странники. И первым шагом отсюда для достижения мифической страны был путь к Разливу. Дорога вдоль течения Куты была более-менее обжита, но затем ныряла в леса, местами прерывалась обрушенными мостами через реки, убогое население разбросанных то тут, то там вырождающихся поселков представляло опасность своей непредсказуемостью – одним словом, путь к Разливу нельзя было назвать легким. Что же, Ключник, идя с запада, один раз пересек Разлив и преодолел участок до Куты, наверное, он смог бы оказать еще одну, последнюю, услугу своим попутчикам, проводив их в противоположном направлении.