– Он объяснил вам, где взял кольцо?

– Сказал, что нашел под эстакадой, когда собирал мусор. Добавил, что вы разрешили ему брать все, что он найдет. Отсюда вытекает мой первый вопрос. Ваше разрешение исключает всякую писанину – верно я говорю?

– Да. – Джонсон оперся ногой на край стола и со скрежетом отодвинулся от него на стуле. – Нужно знать Смайлза, чтобы понять, как я к нему отношусь.

– Расскажите мне о нем поподробнее.

– Велите ему выполнить работу, и он сделает ее обязательно. Если бы я приказал Джереми очистить пляж от любого мусора, вплоть до последней бумажки, он бы вкалывал там день и ночь. Он видит мир в одном цвете. Не улавливает разницы между тем, что говорят и думают люди. Нанимая его, я сказал: найдешь какие-нибудь личные вещи, тащи мне. Через несколько дней он начал мешками приносить мне пластмассовые кольца, штампованные часы и прочую дребедень. У меня накопилось столько дешевых побрякушек, сколько на целом свете не отыщешь, и мне это надоело. Если человек не понимает, где ценность, а где подделка… Вот я и махнул рукой. Что из того, что Смайлзу могут попасться хорошие часики? Хоть какая-то прибавка к грошовому жалованью.

– Следовательно, вы можете засвидетельствовать, что любая ценная вещь, которую он нашел, с вашего разрешения является его собственностью?

Джонсон опешил, но тут же усмехнулся:

– Послушайте, лейтенант, годовой бюджет моего управления составляет всего семь миллионов, да и те не всегда отпускают. Уборочных машин всякого рода – половина от требуемого количества. И так продолжается уже четверть века. Мне наплевать, что скажут толстопузые члены городского совета насчет моей политики в отношении найденной в мусоре собственности. Если какой-нибудь избранник народа полагает, будто лучше меня справится с моими обязанностями, – милости просим. Заявление об уходе у меня не задержится. Пусть подавятся пластмассовыми кольцами и прочей дрянью!

О'Шонесси улыбалась. Вряд ли кто-нибудь захочет поднимать шум из-за сокровищ в кастрюле.

– Мистер Джонсон, но я, собственно, пришла к вам не из-за Джереми. У меня есть основание предполагать, что в тот вечер, когда похитили Энн Карлино, на той стоянке находился грузовик оранжевого цвета.

Джонсон был сбит с толку. Сначала эта дамочка говорит о Джереми Смайлзе и сразу перескакивает на какой-то оранжевый грузовик.

– Джереми отродясь за руль не садился, – произнес он.

– Я знаю.

– Вы считаете, что там был кто-то еще, кто работает у меня? Может, даже я сам? Это что – месячник проверки санитарной службы города? – проговорил он сквозь стиснутые зубы.

О'Шонесси пристально смотрела на него.

– По имеющемуся у нас описанию это был грузовик, выпущенный «Дженерал моторс» в начале девяностых годов. Нам известно, что в вашем машинном парке есть несколько таких грузовиков. Мне нужно знать, кто на них работает. – Она подала Джонсону инвентаризационную опись. – Шеф Лаудон сказал, что вы мне поможете.

– Значит, Лаудон вас прислал.

Джонсон надел очки, взял карандаш.

– Интересная бумаженция. Откуда она у вас?

– Сейчас не могу сказать. Но твердо обещаю, что вы узнаете об этом первым. Пока мне важно установить насколько важна эта зацепка.

Джонсон не из тех, кого надо уговаривать.

– Хотите знать, кто из моих водителей ходил в уголовниках?

– Вы же сами упоминали, что у вас работают пара-тройка потенциальных похитителей.

– Неужели я сказал? – фыркнул Джонсон.

– Что-то в этом роде, – улыбнулась Келли.

Когда О'Шонесси вернулась к себе, факс уже выдал подготовленный Джонсоном список. В списке было одиннадцать фамилий, включая двух заключенных, выпущенных условно под подписку о невыезде. Управление юстиции попросило Джонсона взять их к себе на работу. По всем одиннадцати фамилиям Келли сразу же послала компьютерный запрос в Центр криминалистической информации и в ожидании ответа передала два сообщения: первое Тиму – о том, что она завезет девочек к бабушке и он свободен для назначенной деловой встречи, второе Кларку – о том, что она будет рада совершить небольшое путешествие по побережью.

Поначалу список показался ей не очень интересным. Среди прочих фигурировал в нем некий Эрл Оберлейн Сайкс, который отбыл на Среднем Западе срок за убийство, совершенное в результате неосторожной езды на автомобиле. Срок долгий, вероятно, учитывалась езда в нетрезвом состоянии еще в юности. Других грехов за Сайксом не числилось. Этого, наверное, не стоит брать на заметку.

Среди водителей Бена Джонсона некоторые привлекались к ответственности за езду в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, один пытался скрыться с места происшествия, другой превысил скорость.

О'Шонесси набрала на компьютере «Санди Лайонс», и машина целых три минуты выдавала данные о нем.

Лайонс, пол мужской, белый, тридцати семи лет, родился в Элизабет, штат Нью-Джерси. Был осужден за изнасилование и попытку убить человека. Проживает на Рио-Гранде, недалеко от побережья. Отсидел за изнасилование четыре года в Нортоне, штат Виргиния. Освобожден в августе 1999 года. В 1999 году также за изнасилование был два года в заключении в Олдерсоне. Там же, в Олдерсоне, в 1986 году отбыл двухлетний срок за мужеложство. Тогда ему исполнилось семнадцать, но обвинение предъявили как совершеннолетнему.

О'Шонесси уже догадывалась, что висит на Лайонсе-подростке.

В дверь к ней постучали. Это был Макгир.

– Угадай, кто тебе звонил!

– Эд Мэгон?

– Он самый. Просил передать, что в тот вечер с Трейси Йоланд видели Билли Уикса.

– Ничего себе, – проговорила О'Шонесси. Полиция знала, что Билли Уикс торгует на эстакаде кокаином. – Вряд ли это он. У него смелости не хватит.

– Я тоже так считаю.

– Думаешь задержать его для допроса?

– Завтра в двенадцать. Надеюсь застукать его с порошком. Тогда он даст показания.

– Правильно, так и действуй.

Келли повернула экран компьютера в сторону сержанта:

– Посмотри-ка, Макгир.

Он присвистнул:

– Где ты нашла такого?

– В управлении общественных работ. Водит грузовик. Оранжевый.

– Господи Иисусе!

– Пока об этом никому. Вот возьму с этого грузовика образец краски, тогда посмотрим.

– Похоже, у тебя что-нибудь получится.

– Надеюсь. А ты давай, отваливай домой.

Макгир закрыл за собой дверь. О'Шонесси кинула «Никорет» в рот и набрала номер управления общественных работ.

– Бен Джонсон еще на месте?

– Не вешайте трубку.