Он так умоляюще-трепетно взирал на свою прекрасную соседку, что у Надежды дрогнуло сердце, и она разрешила ему войти. Тем более, что он для такого торжественного случая облачился в очень дорогой черный двубортный костюм и нацепил несусветно яркий винилово-оранжевый галстук.

Галстук на нем смотрелся, как на корове седло. И она поняла, сообразила, почувствовала, что это для всегда неряшливо одетого Кабана — настоящий подвиг, сравнимый с деяниями Геракла.

— Лейтенант, свободен, — сказал Кабан краем рта уже совсем другим тоном, шагнул в квартиру и живенько захлопнул дверь перед носом у милиционера…

Оставшись наедине, и Кабан, и Надежда Федоровна почувствовали некоторое смущение. Холмогорова, в общем-то, не горела желанием приглашать проштрафившегося соседа в комнаты. Напротив, у нее появилось острое желание выставить его обратно за дверь. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Наконец Кабан все так же молча достал из кармана пиджака ключи от машины и протянул их, держа в щепоти за кончик цепочки, соседке. Надежда удивленно смотрела, как они покачиваются в воздухе у нее под носом вместе с небольшой фигуркой Приапа, античного божка с торчащим, как нос у Буратино, фаллосом.

— Что это?! — гневно спросила Холмогорова, показывая тонким, детским пальчиком на связку ключей.

— «Шкода» — виноватым голосом объяснил Кабан, и видя, что соседка не врубается, добавил: — Это вам, Надежда Федоровна, машина в подарок. От всего сердца.

Холмогорова, конечно, не раз видела на стоянке во дворе дома кабановскую «шкоду» цвета голубой металлик. Машина почти новая, можно сказать, неношенная. Глупо было бы отказываться… А Кабанчик-то, кажется, парниша при деньгах. Об этой стороне его примитивной натуры она как-то не задумывалась. И, как видно, зря.

— Вы не думайте, Надежда Федоровна, машина чистая, — запнулся Кабан и счел нужным добавить, — в смысле, по документам чистая. Не волнуйтесь, катайтесь на здоровье.

— Ну, ладно, — сказала Холмогорова тем же тоном, каким Кабан говорил с лейтенантом Химичевым, и величественным наклоном головы позволила положить Приапа на свою ладонь. — Возьми корзину и отнеси в гостиную…

Когда Кабан резво поцокал копытами в комнату, исполняя ее приказание, Надежда Федоровна подумала: «А ведь он, в принципе, не безнадежен. Только ему рука нужна…»

Она чуть-чуть ослабила пояс и слегка распахнула халат, чтобы белый треугольничек кожи в вырезе на груди выглядел как можно аппетитней…

Валентина Степановна отчаялась уговорить Холмогорова остаться у них погостить хоть пару дней. По ее мнению, он самым благотворным образом воздействовал на ее супруга, который становился после общения с ним более спокойным и уравновешенным, несмотря на все их идеологические споры.

Но Юрий Ростиславович решил для себя окончательно и бесповоротно, что лучше бомжевать, чем подвергать себя этим аудиальным истязаниям! Говорят, что есть такая пытка под названием «музыкальная шкатулка». Закрывают человека в камере, включают мелодию из нескольких повторяющихся тактов. Они звучат нон-стоп и через неделю-другую человек гарантированно сходит с ума — уноси готовенького! Все, с него хватит, ноги его больше здесь не будет!

Холмогоров тепло попрощался с Пчелкиными, оделся потеплее — на нем был осенний черный плащ на подстежке и черная же шляпа с широкими полями, — и вышел на лестничную клетку.

— Юрий Ростиславович, ну куда вы на ночь глядя, — крикнула ему вслед сердобольная Валентина Степановна. — Вернитесь!

Но Холмогоров уже спускался по лестнице, опираясь на свою любимую трость. Как только дверь квартиры Пчелкиных закрылась, его охватила блаженная тишина. То есть, конечно, телевизор Павла Викторовича надрывался по-прежнему, но в подъезде было относительно тихо. Чувство было такое, будто умолк грохот не смолкавших сто лет подряд отбойных молотков!

Он вышел из подъезда, и пошел вдоль дома Пчелкиных, постукивая тростью. Возле продмага, размещавшегося на первом этаже и в подвале здания, стоял «зилок». Двое грузчиков вытаскивали из подвала тяжелые мешки и грузили их в машину Возле кабины курил высокий черноусый кавказец с портфелем, по виду экспедитор или товаровед…

— Таскать вам не перетаскать, молодой человек, — пошутил академик, видевший пару дней назад, как эти же грузчики затаскивали мешки в подвал.

— Это лишние, — ответил кавказец странной фразой и почему-то с украинским акцентом, — столько не понадобится.

Но Холмогоров уже его не слушал. Стуча тростью, он подошел к мемориальной доске, висевшей на стене дома. Холифгоров остановился и, подслеповато щурясь, прочитал текст. Из надписи на доске следовало, что разведчик Авраам Яковлевич Гуриевич, в честь которого названа эта улица, геройски погиб в сорок первом в тылу фашистов под Москвой…

В гостиной Пчелкиных по-прежнему орал телевизор — передавали последние известия. Правоохранительные органы в лице лучших сыщиков МУРа одержали очередную крупную победу.

В результате операций «Перехват» и «Сирена» наконец-то были найдены костюмы опального генерального прокурора Шкуратова! Бывшего генерального прокурора!

«Остались сущие пустяки, — раздраженно подумал Павел Викторович, — доказать, что эти шмотки куплены за счет государства, и с коррупцией в России будет покончено насегда!»

Пчелкин вздохнул и переключился на другой канал, чтобы не расстраиваться. Уж лучше смотреть мыльную оперу, чем этот отечественный документальный сериал о прокурорах и проститутках…

Старый потрепанный «шевроле», на котором Азиз и Юсуф добрались до улицы Гуриевича, почему-то вызвал подозрения у милицейского патруля на въезде в Москву. Менты проверили у обоих документы, в том числе на машину. Бумаги оказались в полном порядке: чтобы не тратить попусту время на объяснения с представителями власти, Юсуф, сидевший за рулем машины, заранее вложил в них зеленую купюру. Их пропустили без задержки.

Весь день они мотались по Москве, а ближе к ночи Азиз велел отвезти себя на Гуриевича. Он не мог отказать себе в удовольствии увидеть своими глазами запланированный взрыв. Столько сил, денег и времени вложено в его подготовку. Будет о чем детям рассказывать!

Давно уже стемнело, но улица Гуриевича была залита ярким оранжевым светом фонарей. Юсуф остановил «шевроле» в переулке напротив подготовленного к взрыву жилого дома. Он вышел из машины, достал из багажника видеокамеру и привернул ее к дверце машины специальным кронштейном. Теперь камера смотрела точно на середину дома. Именно там, вернее, в подвале по центру фасада, была заложена взрывчатка.

Азиз представил себе несущие опоры здания, обложенные мешками с гексогеном. А вдруг расчеты неверны и вместо эффектного взрыва получится пшик? Нет, это невозможно, слишком большой заряд. «Сахарку» они не пожалели!

Азиз устроился поудобнее, посмотрел сначала на часы, а потом на Юсуфа. Тот понял его без слов, повернулся и достал из лежавшей на заднем сиденье сумки небольшое электронное устройство, похожее на мобильный телефон. В его память была заложена комбинация цифр, активирующая взрывное устройство в подвале дома.