Бэби Джейн, порыкивая, внезапно запрыгнула Годфри на колени. Годфри наблюдал за Поршей со слабо выраженным интересом и без каких-либо признаков узнавания.

– Привет, мамочка! Привет, папочка! – произнесла Порша без особого энтузиазма.

Годфри обернулся, чтобы понять, с кем она разговаривает.

– Порша, – мягко начал Бомбер, – он не всегда помнит…

Не дав ему закончить, она опустилась на скамейку рядом с Годфри и попробовала взять его за руку. Бэби Джейн зарычала, и Порша вскочила на ноги.

– О, ради всего святого! Только не эта ужасная собака!

Годфри покровительственно прижал к себе Бэби Джейн.

– Не разговаривай так с моей собакой, юная леди! Кто ты вообще такая? Немедленно уходи, оставь нас в покое!

Порша побагровела. Она приехала из Лондона, преодолев двадцать миль, голова у нее раскалывалась с похмелья, и она трижды заблудилась. Кроме того, она пропустила поздний завтрак Шарлотты «с дизайнерскими сумками и ремнями».

– Не неси чепуху, папочка. Черт побери, ты прекрасно знаешь, что я твоя дочь. Только я не торчу здесь каждые пять минут и не подлизываюсь к тебе, как твой гребаный любимый сыночек и его ничтожная, страдающая из-за безответной любви закадычная подруга. Ты, блин, прекрасно знаешь, кто я! – Она дымилась от ярости.

Годфри этот всплеск эмоций не тронул.

– Юная леди, – сказал он, глядя на ее красное лицо, – вы явно слишком долго гуляли под солнцем без головного убора и лишились рассудка. Моя дочь так никогда бы не выражалась и не вела бы себя так отвратительно. А мужчина этот – мой букмекер.

– А что насчет нее? – Порша ехидно усмехнулась, указывая на Юнис.

Годфри улыбнулся.

– Это Марианна Фейтфулл.

Грейс удалось уговорить Поршу пойти в дом и выпить чего-нибудь. Бомбер, Юнис, Годфри и Бэби Джейн продолжили гулять по парку. Под одной из яблонь стоял небольшой столик, сервированный для чаепития, за ним сидели пожилая элегантная женщина и юная девушка. Женщина пила чай, а девушка ела пирожное с лимонным джемом.

– Мои любимые, – сказала девушка, когда прогуливающиеся поздоровались, проходя мимо. – Не хотите пирожного? – Она указала на стеклянную стойку.

Бомбер и Юнис отказались, но Годфри взял одно. Бэби Джейн впала в уныние. Пожилая дама улыбнулась юной подруге.

– Элиза, я думаю, ты кое о ком забыла.

Бэби Джейн получила два пирожных.

Вернувшись в главное здание, они обнаружили там Грейс – одну.

– Где Порша? – спросил Бомбер.

– Не удивлюсь, если она уехала в Лондон, обиженная до глубины души, – сказала Грейс. – Я попыталась ей объяснить, но… – Она сокрушенно пожала плечами.

– Не понимаю, почему она ведет себя так ужасно!

Грейс мельком взглянула на Годфри, болтающего с Юнис, чтобы убедиться, что он достаточно далеко.

– Думаю, я могу это объяснить. – Грейс взяла Бомбера за руку и повела его к дивану.

– Помню, когда она была маленькой, – она грустно вздохнула, вспомнив беззубую улыбку дочурки и ее хвостики разной длины, – она всегда была папиной дочкой.

Бомбер взял ее за руку и крепко сжал.

– А теперь она его теряет, – продолжила Грейс, – и, возможно, впервые за свою сознательную жизнь она столкнулась с ситуацией, которую не могут разрешить деньги. Ее сердце разбивается, а она с этим ничего не может поделать.

– И поэтому причиняет боль тем, кто ее любит, – сердито произнес Бомбер.

Грейс похлопала его по колену.

– Она просто не знает, как с этим справиться. Она ушла отсюда вся в слезах, назвав своего дорогого папочку противным старпером.

Бомбер обнял мать.

– Не бери в голову, ма, с тобой всегда будет твой «гребаный любимый сыночек».

Перед тем как они уехали, Годфри жестом подозвал Юнис к себе.

– На ушко. – Он заговорщически подмигнул ей и понизил голос. – Я нисколько не сомневаюсь, что то действительно была моя дочь. Но даже у этой дурацкой, ужасной болезни есть свои плюсы.

Солнышко считала, что Фредди остался у Лоры «на ночевку». Но Фредди не был у Лоры «на ночевке». Она спала с ним в одной кровати, но она не спала с ним. Лора сама себе улыбнулась оттого, насколько по-британски это было: использовать одно и то же слово с разными значениями, но все равно не произносить то слово, которое имеешь в виду. Секс. Она не занималась с Фредди сексом. Пока что. Несколько фраз – и она перешла от двусмысленного выражения к половым отношениям!

В ту ночь они с Фредди танцевали, пили шампанское и говорили. Говорили, и говорили, и говорили. Она рассказала ему о школе, салфетке для подносов и Винсе. А когда она рассказывала, как потеряла ребенка, он держал ее в крепких объятиях. Поведала она ему и о коротких рассказах, которые написала для «Перьев, кружев и фантазии», и он смеялся до слез. Он рассказал ей про бывшую невесту, Хезер, работавшую консультантом по подбору персонала, которая хотела семью и детей, а он – нет. По крайней мере, не с ней. Еще он рассказал ей, почему продал свою маленькую фирму, занимавшуюся консалтингом в сфере информационных технологий, к ужасу Хезер, что и стало главной причиной их разрыва, – он решил стать садовником. Лора наконец рассказала ему о чудовищном свидании с Греймом и (после недолгого колебания и еще одного бокала шампанского) даже про поцелуй.

Он ухмыльнулся.

– Ну, поскольку ты еще не побежала наверх полоскать рот, я приму это за хороший знак. И надеюсь, ты не выбросила то платье!

Минуту они молчали.

– До семнадцати лет я очень стеснялся целоваться с девушками из-за этого. – Он легонько прикоснулся к шраму на губе. – Я родился с заячьей губой, и хирург зашил не очень аккуратно…

Лора наклонилась к нему и нежно поцеловала в губы.

– Ну, теперь это твое украшение.

Фредди рассказал ей все о своих отношениях с Фелицией. Дама, у которой он проработал садовником несколько лет, устроила им свидание вслепую. Она была уверена, что они поладят. Они не ладили, но Фелиция была одной из самых близких подруг дамы, так что Фредди продолжал встречаться с ней, пытаясь найти достойный путь к отступлению.

– Я был сыт по горло ее хвастовством и истериками, и меня бесило то, что она называла меня «чертов Фреддо», так что однажды я не пришел на свидание. Не очень достойно, знаю, но весьма эффективно, как оказалось. Я потерял клиентку, но оно того стоило.

Наконец, когда и у Фредди, и у Лоры закончились слова, они нашли покой в объятиях друг друга, обнявшись, как лепестки в бутоне.