— Он что, вам угрожает?

— Мне нет.

— А кому? — грустно спросил лейтенант.

— Моим друзьям. Он выдает себя за Николая Краснова.

— А разве он не…

— Да! Черт возьми!

— А вы не кричите. Не на сцене.

— Извините. Я просто волнуюсь. Он обманом выманил у моего друга деньги. Двадцать тысяч долларов. Уговорил его подписать липовые документы.

— Это не к нам, — тут же сказал лейтенант. — Мы экономическими преступлениями не занимаемся.

— Он переслал другому моему другу, Олегу, компьютерный вирус.

— Это тоже не к нам. Компьютерными преступлениями в ГУВД занимается специальный отдел.

— А вы тогда чем занимаетесь?

— Вы потерпевший?

— Нет. Не я.

— Тогда давайте заявления самих потерпевших.

Николай Краснов сразу подумал, что никакого заявления Эдик писать не будет. Признать себя лохом? С его амбициями? К тому же это ничего не даст. Мошенника найдут гораздо позже, чем кредитор потребует назад свои деньги. Если вообще найдут. Да и вопрос с деньгами решен, долг сегодня же будет погашен. Так о чем тогда заявлять? И зачем? Что же касается Олега, тут еще проще: противоядие против Бяки найдено.

— Таких заявлений не будет.

— Почему?

— Потому что… Потому.

— Кто же тогда потерпевший?

— В общем-то… Я.

— И в чем этот Николай Краснов перед вами провинился?

— В том, что он Николай Краснов.

— Вы что, хотите заставить его сменить фамилию?

— Какой-то бессмысленный разговор у нас получается.

— Вот и я про то же. Поверьте, половина людей, сюда пришедших, сами не знают, чего хотят. Ладно бы он у вас машину угнал или украл какую-нибудь вещь…

— Нет, машину я сам ему продал.

Лейтенант тяжело вздохнул, взял в руки журнал, посмотрел на обложку:

— Жена, говорите? Красивая.

— Бывшая жена.

— А чего развелись?

— У нее сложный характер.

— Понимаю, — сочувственно посмотрел лейтенант: «От такого сбежишь!» — Шли бы вы домой, гражданин Краснов семьдесят четвертого года рождения.

— Но он же там!

— Кто?

— Маньяк!

— Да сами вы маньяк! — не выдержал лейтенантик. — Помешались на своей популярности! Приходите, людям нервы мотаете. Мы тут начнем расследование, дело заведем, а завтра в журнальчике тиснут статью: «После того как Николай Краснов сделал пластическую операцию, его преследует маньяк! Ведется следствие!» И завертится! Не знаете уже, чем к себе внимание привлечь. Вот.

— Так вы что думаете, я затеял все это для того, чтобы привлечь к себе внимание прессы?

— Да всем знаменитостям до зарезу нужны персональные маньяки, которые их преследует! Вам без этого нельзя. Сами себе их придумываете. Как же, читали.

— Что ж. Я хотел по-хорошему, — поднялся солист «Игры воображения». — А если он меня завтра зарежет?

— Тоже мне, Джон Леннон, — проявил лейтенант некоторую эрудицию. — Зарежет, тогда возбудим уголовное дело. По факту совершения.

— Боюсь, мне тогда уже будет все равно.

— Это ваши проблемы.

Лейтенант прищурился и смачно прихлопнул журналом еще одну муху. На прекрасном лице Евы появилось грязное жирное пятно. Нервы у популярного певца не выдержали:

— Да как вы… Как вы смеете! Мне! Все это!

Лейтенант вскочил:

— Но-но! Ходят тут всякие! Придурки! Маньяков ловят! Психушка по тебе плачет! Как же, певец он! Дежурный!

— Да я сам уйду! Обойдусь без вас!

Николай Краснов громко хлопнул дверью. Вот и поговорили. Тут только вспомнил, что было незаконное проникновение в его квартиру. Почему сразу об этом не сказал? Ах, да! Замок-то не взламывали! Пойди докажи.

На улице тут же набрал номер телефона Шантеля.

— Да? — через три долгих гудка отозвался Лев Антонович.

— Лева, у меня проблемы. В милиции не хотят принимать заявление.

— А чего ты хотел? У них и без тебя работы хватает.

— И что делать?

— Думай.

Вернувшись домой, он попытался сосредоточиться, но потом из окна своей спальни выглянул во двор и снова занервничал. Близоруко прищурился: кто там бродит под окнами? Неужели? Настроил подзорную трубу, приник к окуляру. Ненавистное лицо стало совсем близко. Парень стоял, вглядываясь в окна своего кумира. Потом достал из кармана мобильный телефон. Николай Краснов вздрогнул, посмотрел на аппарат, стоящий на столике. Раздался звонок. Не брать трубку? Бесполезно. Он будет звонить весь день.

— Да?

— Это я.

— И что ты хочешь?

— Поговорить.

— Вчера поговорили.

— Можно я к вам поднимусь?

— У меня сегодня срочное дело.

— Какое?

— Ты что, хочешь все про меня знать?

— Да.

Пауза, долгая пауза. Солист «Игры воображения» мучительно думал, что делать. Надо выиграть время. Во что бы бы то ни стало выиграть время. А зачем? Что изменится?

— Коля, я сегодня должен поехать в одно место. Но один, понял?

— Хорошо.

— А сейчас мне надо отдохнуть.

— Я подожду.

Ждать парень, судя по всему, мог долго. До пяти часов вечера Николай Краснов видел, как тот маячил во дворе дома. Это становилось похоже на детскую игру. Но всю жизнь так продолжаться не может. «Все, он меня достал», — подумал солист «Игры воображения». День был безнадежно испорчен. А ведь надо еще и работать. Записывать новый альбом, сочинять новые песни. Но работать в такой обстановке невозможно. До начала записей в студии надо от этого парня избавляться.

В половине шестого он выглянул во двор и не увидел своего преследователя. Рановато, но делать нечего. Лучше лишний час колесить по Москве, чем сидеть дома и нервничать. Быстро собрался, для презентабельности надел черный кожаный пиджак, кожаные штаны, пулей выскочил из дома. Стайка девчонок у подъезда взвизгнула:

— Ой, это он! Коля, мы тебя любим!

Нагнув голову, пробежал к своей машине. Ехал, постоянно оглядываясь. Все время казалось, что следом пристроился серебристый «Пассат». Может, и едет. Пришлось, как в шпионском боевике, обрубать «хвост». Он резко стартовал на перекрестках, делал неожиданные развороты, выезжая на встречную полосу, пару раз чуть не попал в аварию. И все это для того, чтобы к семи часам вечера приехать в «Эридан» одному.