«Милый?» – забеспокоилась мама на том конце провода.

«Наверное, это будет здорово», – отрывисто произнес он, и она вздохнула.

«Прости, что мы не смогли приехать, – сказала она, помолчав. – Ты же знаешь, как папа не любит куда-то выбираться из дому, и потом…»

«Ничего страшного, мама».

«Чем собираешься заниматься?»

«Судя по всему, придется работать», – соврал он, зная, что, скорее всего, будет делать то, чем занимался здесь практически каждый день: отправится на прогулку по городу, будет смотреть на рыбацкие лодки, входящие в бухту, а потом, вернувшись к себе в номер, включит какой-нибудь фильм и будет рисовать или терзать вопросами парня, который приглядывал за Уилбуром (тому это, видимо, так надоело, что в своих ответах он теперь ограничивался исключительно саркастическим «Свин на свободе» или «Свин покинул здание»).

Когда он только приехал сюда, ему так не терпелось вырваться из Лос-Анджелеса, что четыре недели казались ничтожно малым сроком. Но теперь он понимал, что все ожидания, которые он связывал с этим местом, были целиком и полностью завязаны на Элли, и, когда она оказалась вынесена в этом уравнении за скобки, ему внезапно стало совершенно нечего здесь делать. Можно было ехать домой.

Тем не менее работы еще оставалось на несколько дней, и он вдруг осознал, что просто не перенесет еще одного обеда в своем вагончике в компании Гарри.

– Я не смогу, – сказал он Оливии, которая по-прежнему ждала его ответа относительно поездки в Нью-Йорк. – Так что тебе заказать?

Пока они ели – хотя на самом деле ел один Грэм, Оливия привередливо ковыряла вилкой индейку с салатом, – он изо всех сил пытался поддерживать разговор, но это было нелегко. Оливия постоянно поглядывала по сторонам, как будто они находились в одном из модных клубов в Голливуде и в любую минуту на пороге мог по явиться кто-нибудь сногсшибательный. Он пытался задавать ей вопросы, которые казались ему настоящими, – где она выросла, кто ее родители, в общем, не обычную протокольную муть, вроде того, где она собирается сниматься дальше и как пришла в киноиндустрию, – но все время помнил о людях, которые сидели вокруг слишком близко, чтобы можно было говорить о чем-то сколько-нибудь важном. И потом, Оливия все равно слушала его вполуха, то и дело заглядывая в свой телефон.

По правде говоря, он и сам не особенно вникал в разговор – так сильно выбила его из колеи встреча с Элли.

По пути к выходу они дали несколько автографов, и Грэм бросил чаевые в специальную баночку. Едва они переступили порог, как в лицо им немедленно ударили вспышки фотокамер, и Грэм, по обыкновению, надвинул на глаза солнцезащитные очки, опустил голову и торопливо зашагал к съемочной площадке. Оливия же ухватила его под руку, вынуждая замедлить шаг, и он понял, что она искренне всем этим наслаждается. Интересно, она решила воспользоваться тем обстоятельством, что их застали вдвоем, или в самом деле не возражала против внимания? Стиснув зубы, он постарался отойти как можно дальше, прежде чем прошептать:

– Нам пора возвращаться.

– Без нас все равно не начнут, – бросила она вполголоса. – Преимущество звездного статуса.

– Вы теперь вместе? – выкрикнул один из фотографов, подмигнув, и Оливия вместо ответа вскинула брови и одарила его загадочной улыбкой.

Казалось, это не кончится никогда. Подходя к площадке, Грэм неожиданно для себя обрадовался при виде Гарри и поспешил отцепиться от Оливии. Увидев их вдвоем, толстяк прямо-таки засиял.

– Идемте, – сказал он, увлекая их за металлические стойки ограждения, отделявшие съемочную площадку от остальной улицы и толпы репортеров с камерами. Когда они подошли к вагончикам, он с ухмылкой обернулся к ним: – Ну, как обед?

– Просто ресторан высокой кухни, – закатила глаза Оливия.

– А мне понравилось, – сказал Грэм.

Ему почему-то хотелось сказать слово в защиту этого места.

– Не сомневаюсь, – хмыкнула Оливия и повернулась к Гарри. – Когда я туда пришла, он практически ел с полу.

– Одна девушка перевернула стойку с конфетами, – пояснил Грэм. – Я только помог их собрать.

– Сомневаюсь, что ты бы так же бросился ей помогать, не будь она такая горячая штучка, – лениво протянула Оливия и рассмеялась. – Кто бы мог подумать, что ты западаешь на рыжих.

Грэм скрипнул зубами, а когда взглянул на Гарри, то, к своему удивлению, увидел, что тот мрачнее тучи. Впрочем, его неудовольствие вызвала явно не Оливия. Это был он.

– Я, пожалуй, пойду, – произнес он неожиданно, и Оливия оторвалась от своего телефона. – Спасибо за обед.

Гарри молча последовал за ним в его вагончик. На виске у него взбухла вена. Едва за ним захлопнулась дверь, как он скрестил на груди руки:

– Это что, та самая рыженькая?

– Из-за чего весь сыр-бор? – поинтересовался Грэм, отодвигая стул. – Я думал, ты будешь рад моему выходу с Оливией. Можешь быть уверен, она позаботилась о том, чтобы снимков получилось более чем достаточно.

– Послушай, – Гарри взял с дивана портфель и принялся рыться в его содержимом, – ты же знаешь, я просто хочу, чтобы ты был счастлив…

Грэм фыркнул.

– Но тебя не должны видеть с этой девицей.

– С Оливией? – уточнил Грэм, прикидываясь дурачком, и Гарри метнул в его сторону испепеляющий взгляд:

– С Элли О’Нил.

Услышав ее имя, Грэм вздрогнул от неожиданности:

– Откуда ты знаешь…

– Я провел небольшое расследование, – ответил менеджер, вскидывая ладони в умиротворяющем жесте. – Это ведь моя работа, не забыл? – Он вытащил из портфеля плотный коричневый конверт. – Я не собирался нагружать тебя всем этим, поскольку нам здесь осталось находиться всего ничего. Но поскольку ты, как выясняется, до сих пор по ней сохнешь…

– Я не сохну, – возразил Грэм чересчур поспешно.

– …и до сих пор не оставил в прошлом то, что было между вами…

– Ничего между нами не…

– …я хочу, чтобы ты, по крайней мере, был в курсе, – закончил Гарри и протянул ему конверт. Грэм не сделал никакой попытки его взять. – Сейчас далеко не самый подходящий момент, чтобы ввязываться в историю, которая может оказаться… с душком. Цена может получиться слишком высока.

– Тебя это не касается, – сердито сверкнул глазами Грэм.

– Это не пойдет тебе на пользу, – продолжал Гарри, как будто не слышал. – Эта история попадет во все газеты. Это плохо скажется на твоем имидже, а мы сейчас действительно не можем себе этого позволить.

Он по-прежнему держал конверт в протянутой руке. Когда он понял, что Грэм не собирается его брать, он с глухим шлепком бросил конверт на столик и поднялся.

– Поверь мне, это все ради твоего же блага, – сказал он и двинулся к выходу из трейлера.