– Ох, Марга! Ты только глянь! Нет, не смотри – это слишком страшно!

Она привстала, не проронив ни слова; ее лицо было лишено всякого выражения. Я покрепче обнял ее и бросил взгляд на полуостров – туда, за Cerro Vigia – на маяк.

Маяк лениво кренился.

Потом он надломился, почти посредине, и медленно, с каким-то странным достоинством, обрушился на землю.

Стоящие на якорях aeroplanos береговой охраны отплясывали неистовый танец на волнах. Новый черпнул воду крылом, его захлестнуло… и тут я потерял его из виду. Над городом повисло густое пылевое облако – тысячи тонн обломков кирпичей и бетона смололо в порошок.

Я отыскал взглядом наш ресторан: «Еl Restaurante Pancho Villa». Стена, на которой красовалась вывеска, растрескалась и обвалилась, засыпав обломками улицу. Облако пыли застлало все вокруг.

– Маргрета! Ресторан! «Панчо Вилья»! Его больше нет.

– Ничего не вижу.

– Его больше не существует, говорю тебе! Разрушен! Ох, слава богу, ни Аманды, ни девочек там сегодня не было.

– Да, Алек, это когда-нибудь прекратится?

Внезапно все прекратилось – внезапнее, чем началось. Пыль чудом исчезла; не было ни шума, ни криков раненых и умирающих, ни завываний животных.

Маяк стоял на месте. Я взглянул влево от него, надеясь увидеть пришвартованные aeroplanos, – и ничего не увидел. Не было даже вбитых в дно свай, к которым они крепились. Я взглянул на город – все спокойно. Собор цел и по-прежнему прекрасен.

Я поискал глазами вывеску «Панчо Вилья».

Ее не было. Знакомое здание на углу выглядело чуть иначе: его форма изменилась, окна тоже были другими.

– Марга, где же ресторан?

– Не знаю. Алек, что происходит?

– Снова они, – с горечью сказал я. – Те, кто меняют миры. Землетрясение кончилось, но это не тот город, где мы жили. Он похож на него, но другой.

Я был прав лишь отчасти. Мы еще не решили, спуститься ли нам, как вдруг снова послышался гул. Все качнулось. Гул многократно возрос, земля задрожала – и этот город тоже рухнул. Снова надломился и упал высокий маяк. Снова рассыпался, оседая, величественный собор. Снова взметнулись к небу клубы пыли, снова раздались крики и вой.

Я поднял сжатые кулаки и погрозил небесам:

– Проклятие Господне! Ну сколько можно?! Два раза подряд – это уже перебор!

И гром не убил меня.

Следующие три дня я опишу вкратце – в них не было ничего хорошего. «И была кровь на улицах, и прах». Оставшиеся в живых – те, кто не был изувечен, не потерял рассудок от горя, не впал в апатию или в истерику, не обессилел, короче говоря, горсточка – бродили среди развалин, стараясь отыскать уцелевших под грудами кирпичей, камней и известки. Но можно ли голыми руками разгрести тонны обломков?

И что делать, когда, добравшись до них, вдруг обнаруживаешь, что опоздал, что поздно было уже в тот самый миг, когда ты принялся за дело? Мы услышали жалобный писк, тихий, как мяуканье котенка, и стали осторожно разбирать завал, оттаскивать в сторону камни, чтобы не причинять лишних страданий засыпанному существу. В конце концов мы добрались до источника звука. Младенец, только что испустивший дух. Позвоночник перебит, голова проломлена. «Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень». Я отвернулся, и меня вырвало. Никогда больше не стану читать псалом сто тридцать седьмой.

Ночь мы провели на склоне Ледникового холма. После захода солнца пришлось прекратить работу – в темноте это было бесполезно. К тому же повсюду рыскали мародеры. Я глубоко убежден, что каждый мародер – потенциальный насильник и убийца. Я был готов умереть за Маргрету, если нужно, однако не имел ни малейшего желания умирать храбро, но без толку, в схватке, которой можно избежать.

На следующее утро прибыла мексиканская армия. Перед ее приходом мы снова разгребали руины. Не стану говорить, что` мы там находили. Солдаты положили этому конец. Все гражданское население согнали на полуостров, подальше от разрушенного города, к железнодорожной станции за рекой. Там мы и ждали – новоиспеченные вдовы, мужья, только что лишившиеся жен, осиротевшие дети, раненые на самодельных носилках, люди с увечьями, но не потерявшие способности двигаться, люди без видимых ранений, но с пустым взором и безмолвные. Маргрете и мне повезло; мы мучились голодом и жаждой, перепачкались, и во время землетрясения набили себе синяков. Поправка: во время двух землетрясений.

Интересно, кто-нибудь испытал два землетрясения подряд?

Я не рисковал расспрашивать об этом. Похоже, я был уникальным свидетелем смены миров; Маргрета дважды переносилась со мной, потому что оба раза я крепко прижимал ее к себе. Были ли еще свидетели? А вдруг на «Конунге Кнуте» тоже были те, кто, как и я, старательно держал язык за зубами? Как спросить? «Извините, амиго, это тот самый город, что был тут вчера?»

Мы прождали на железнодорожной станции часа два; потом подъехала армейская цистерна, и каждому беженцу выдали по жестяной кружке воды. Солдат с примкнутым штыком наводил в очереди порядок.

На закате снова приехала машина с водой и буханками хлеба. Маргрета и я получили четверть буханки на двоих. Чуть позже же на станцию задним ходом подали состав; солдаты загоняли людей в вагоны, из которых одновременно что-то выгружали. Марге и мне повезло: нас втолкнули в пассажирский вагон – большинство остальных попали в товарные.

Поезд пошел на север. Нас не спрашивали, хотим мы туда ехать или нет; у нас не требовали денег за проезд; Масатлан эвакуировали целиком. До тех пор, пока не восстановят систему водоснабжения, Масатлан будет принадлежать только крысам и мертвецам.

Нет смысла описывать наше путешествие. Поезд шел, мы страдали. В Гуаймасе железнодорожная ветка круто сворачивала с побережья вглубь материка, а потом тянулась через Сонору до Аризоны, по местности необыкновенной красоты, но у нас не было сил любоваться чудесными видами. Мы спали, сколько могли, а остальное время притворялись спящими. На остановках люди покидали поезд, хотя полиция старалась загонять их обратно. В Ногалес (Сонора) состав пришел полупустым. Остальные, в том числе и мы, решили ехать до того Ногалеса, что в Аризоне.

На третьи сутки после землетрясения, чуть позже полудня, состав подошел к пограничной заставе.

Нас согнали в здание контрольно-пропускного пункта, расположенного сразу же за линией границы, и человек в мундире произнес речь по-испански:

– Добро пожаловать, амигос! Соединенные Штаты рады помочь своему соседу в дни испытаний. Иммиграционная служба США упростила процедуру, так что с вами быстро разберутся. Сначала вам предлагается пройти дезинсекцию, затем вы получите грин-карты сверх квоты – вид на жительство, дающий право работать на территории Соединенных Штатов. Найти работу вам помогут агенты по найму, они ждут вас за воротами контрольно-пропускного пункта. Там же развернуты походные кухни. Если вы голодны, подходите, дядя Сэм вас угостит! Добро пожаловать в Los Estados Unidos![25]