Под прессом давления Коналл чувствовал себя неприятно задетым. Женитьба на Вайолет, несомненно, поправила бы его финансовое положение. Да и сама Вайолет была исключительно красивой и благовоспитанной женщиной. Не говоря уже о том, какое счастье испытала бы бедная девушка, вырвавшись из оков материнского деспотизма. Но шестое чувство подсказывало ему, что женитьба на Вайолет стала бы колоссальной ошибкой. Причины он не мог облечь в слова, потому что видел только лицо: лицо Шоны.

— Это… очень щедрое предложение, ваша светлость. И ваша дочь достойна женитьбы даже без всех соблазнительных приманок. Но к сожалению, должен признаться, что я неподходящая для нее партия.

Черты лица герцогини впервые утратили безмятежность.

Коналл подался вперед:

— Мы, безусловно, возьмем на себя полную ответственность за ребенка. Вы можете оставаться в Балленкриффе в течение всего срока беременности леди Вайолет в полной уверенности, что мы сохраним все в строжайшей тайне. Если вы решите, что о нуждах ребенка наилучшим образом позаботятся приходские власти, я лично передам его в приют, не называя, конечно, имени матери.

Леди Вайолет всхлипнула, привлекая взгляд Коналла. Он увидел, что она в волнении ломает руки.

Герцогиня взглянула на него из‑под своих тонких бровей:

— Мне жаль слышать, что вы отказываетесь сотрудничать. Но должна сказать вам, что, если вы ничего не сделаете, чтобы защитить мою дочь, я ничего не сделаю, чтобы защитить вашего сына.

При упоминании его любимого ребенка Коналл насторожился:

— Что вы имеете в виду?

— Мне известно из достоверных источников, что ваша жена умерла не от родовой горячки, как вы утверждаете.

У него под ногами закачалась земля.

— Прошу прощения?

— Кристина Макьюэн, — заговорила герцогиня с абсолютным спокойствием, — возможно, и встретила свою судьбу в постели, но не болезнь унесла ее жизнь.

Взгляд Коналла помутнел от ярости. Он никогда не думал, что услышит эти слова от постороннего человека, тем более от столь безжалостной змеи.

— Ну что, Балленкрифф? — спросила она. — Каков будет ваш ответ?

Шона носилась по дому в поисках Коналла. В ларце под мышкой у нее заключалось маленькое состояние, которое, возможно, станет ее залогом похода в караульный домик на реке.

Но ни в кабинете, ни в библиотеке Коналла не оказалось. В этот момент она увидела выходившую из кухни миссис Доэрти. Экономка несла большой поднос с чаем и булочками. Шона, протянув руку из‑за плеча женщины, схватила с блюда булочку.

Миссис Доэрти сердито посмотрела на нее:

— Это для гостей, Шона! Положи на место!

Но Шона уже успела откусить большой кусок теплой сливочной сдобы.

— Прошу прощения. Я сто лет не ела. Кто здесь? И почему во дворе столько карет?

Миссис Доэрти направилась в конец коридора.

— У меня нет времени сплетничать о гостях. Я и так опаздываю. Посмотри, сколько времени, а я чай только приготовила.

— Где все?

— В гостиной.

— Я подержу вам дверь. — Шона забежала вперед и распахнула дверь гостиной. — Всем здравствуйте! Я принесла хорошие новости…

Но принесенная ею радость быстро испарилась.

Тяжелая атмосфера угрюмости окутывала комнату, как густой зимний туман, клубящийся над темным озером.

Коналл встал. Хоть он и был в красивом бордовом сюртуке, его черты омрачало выражение потерянности.

— Шона, сейчас не время.

Ее охватило беспокойство.

— Все хорошо? Что случилось?

— У тебя нет причин для волнения. А нам нужно время, чтобы кое‑что уладить.

Две красивые женщины на диване смотрели на нее с вежливым любопытством. В нарядных платьях цвета изумруда и аметиста они словно сошли с полотна картины.

Та, что постарше, подвергла ее пристальному изучению. Шона испытала прилив смущения. Ее волосы от ветра растрепались и рассыпались по спине. А новое платье с набивным рисунком из голубых колокольчиков, хотя и выглядело презентабельно, не могло сравниться с элегантным туалетом дам. Хотя лицо женщины не выражало презрения, Шона чувствовала его всем своим существом.

— Вы не представите нас, Балленкрифф? — справилась герцогиня.

Губы Коналла вытянулись в тонкую линию.

— Как пожелаете. Ваша светлость, позвольте представить вам Шону Макаслан, моего управляющего. Шона, это Гвендолин, герцогиня Бейсингхолл.

Шона присела, зная, что так положено в присутствии знатной аристократки.

— Как поживаете?

Герцогиня вскинула тонкую бровь:

— Женщина — управляющий? Это что‑то новое.

— Это потому, что предыдущий был такой же бесполезный, как лошадь о двух ногах, — усмехнулась Шона.

— Понятно. Мисс Шона, позвольте представить вам мою дочь, леди Вайолет. — Леди переключила на Шону все свое внимание. — Невесту Балленкриффа.

У Шоны округлились глаза, и она в недоумении повернулась к Коналлу:

— Невесту?

Лицо Коналла вспыхнуло, сделавшись одного цвета с его сюртуком.

— Да. Мы только что обо всем договорились. Вы первая, кроме членов семьи, кто об этом узнал.

Шона устремила взгляд на молодую женщину, о которой шла речь. При взгляде на леди Вайолет у нее громко застучало в висках. Они были примерно одного возраста, но красота леди Вайолет даже превосходила прелесть Уиллоу. Белая кожа, изящные черты, великолепный наряд, сверкающие драгоценности. И титул. В то время как у Шоны ничего этого не было.

— Что ж, спасибо за честь. Рада, что не последняя.

Она повернулась и выскочила за дверь, едва не сбив с ног миссис Доэрти.

Не успела Шона добежать до конца коридора, как Коналл схватил ее за локоть:

— Постой, Шона. Я сейчас все объясню.

Она высвободила руку.

— Нет нужды. Я все вижу. Ты требовал от меня правды, а сам оказался подлым обманщиком! Для чего я нужна была тебе? Чтобы развлекаться, пока она не приедет? Или ты собирался сделать меня своей любовницей?

— Шона…

— Если ты такой двуликий, то мог бы по крайней мере не показывать своего безобразного лица.

Мимо них прошла миссис Доэрти с пустым подносом под мышкой. Хотя ее глаза смотрели в пол, уши все слышали.

Коналл скрипнул зубами.

— Черт подери, Шона, — ругнулся он запальчиво, — я не позволю тебе оскорблять меня в присутствии слуг.

— Ладно. — Она подняла голову. — А перед кем тебя оскорблять?