Паром внезапно прорвался сквозь мглу, пробив ее, как стену, и пред нами предстали широкая река и звездное небо. Я ошеломленно поморгал и осмотрелся. Пак находился на носу лодки, а Ариэлла спала на скамейке.

Я нахмурился, почувствовав, будто что-то упустил. Помнится, мы искали паром, и чтобы найти его, шли вдоль берега реки, но воспоминания о самом восхождении на борт покрылись дымкой. За нами кто-то гнался? Мне с трудом удалось припомнить причал, как я нес Ариэллу, но кроме этого… ничего. Состояние у меня было сонное и рассеянное, словно я только что очнулся ото сна…

Сон. Внутренности скрутило, и я ухватился за перила, чтобы не свалиться с ног. Я вспомнил сон. Убийство Мэб. Правление Зимой. Свирепую войну. Кровопролитие, смерть, насилие и безразличие, жадную пустоту, которая угрожала утащить меня на дно и поглотить полностью.

Сражение с Железной Королевой. Гибель на ее руках.

Оцепеневший, я направился к скамейке рядом с Ариэллой и сел, уставившись на нее. Через пару минут ее веки затрепетали, она открыла глаза и удивилась, обнаружив, что я почти навис над ней.

– Эш?

– Это было по-настоящему? – спросил я, и голос на слух показался глухим и хриплым. Она помрачнела и села лицом ко мне, убирая волосы назад.

– Ты это о чем?

– То, что я видел. – Я подался вперед, и она отпрянула, на ее лицо упала тень тревоги. – Это была ты, не так ли? Показывала мне будущее. Как я убиваю Мэб. Становлюсь Зимним Королем. Иду войной против других Дворов… – Я запнулся, не желая вспоминать остальное: как смотрел на Железную Королеву, пока она меня убивала.

Ариэлла побледнела.

– Ты видел?.. Ох, Эш. Мне так жаль. Я не хотела, чтобы ты это увидел. – Она замолчала. Глубоко вздохнула. – Наверное, это хобианский яд. Из-за него ты стал слишком чувствителен ко снам и снохождению. Если ты спал, то наверняка…

– Ари, – перебил я ее мягко, и она замолкла. Я провел рукой по влажным волосам, стараясь сохранять спокойствие и не обращать внимание на боль, скребущуюся по моим ногам и пытающуюся свалить меня. – Что я видел. Неужели… будущее? Мое будущее? Мне… мне суждено стать… таким? Разрушителем Дворов, уничтожителем всего живого, всего, чем я дорожу? – Ариэлла не издала ни звука, я потянулся к ее руке и сжал с таким рвением, словно та являла собой спасательный круг, не позволявший мне лишиться рассудка. – Ответь, – просил я, выдавливая слова. – Скажи, значит, вот каким я стану?

– Не знаю, Эш. – Она шептала, еле сдерживая слезы. – Это определенно будущее, но лишь одно из многих. Возможно, худший расклад, однако не самый вероятный. Ты… в тебе столько тьмы, столько гнева и горя. Даже мне не удастся до тебя достучаться, если ты впадешь в отчаяние и отречешься от своей клятвы. – Она перевела дыхание. – Твоя сущность… когда ее не станет, ты забудешь все, что делает тебя… тобой. Большинство Нарушителей Обещаний растворяются, и их больше никто не видит. Но некоторые, особенно такие сильные, превращаются в нечто совсем иное.

– Так вот что будет, – прошептал я, – если меня постигнет неудача.

На мгновение нас окутала тишина. Паром умиротворенно скользил по ночной реке, и до нас доносились лишь плеск воды о борта лодки и глубокое дыхание Волка.

– Необязательно, – наконец произнесла Ариэлла, избегая моего взгляда. – Ничто не определено, и это лишь один из вероятных исходов. Но… да. Если ты не справишься, существует настоящий риск, что тебя поглотит тьма, и ты взойдешь на трон как Зимний Король.

– Так это не был обыкновенный кошмар, – послышался голос Пака. Я повернулся и увидел его за нашими спинами: он убрал руки в карманы и сверлил меня серьезными зелеными глазами. – Простите, нечаянно вас подслушал, ребята, – продолжил он, хотя извинения прозвучали неискренне. – И знаешь, я тут задумался о сне, который вы тут обсуждаете. Ужасно похож на тот, что снился мне. – Его рот скривился в ухмылке, и он прищурился. – Вот только в этой версии я умер. Один мерзкий Зимний Король проткнул мне грудь во время сражения. Довольно травматично, если понимаешь, о чем я. Причем это произошло уже после того, как он уничтожил практически весь Зимний Двор.

Я выдержал его взгляд. Пак и не думал разрывать зрительный контакт, и полуулыбка не исчезла с его лица. Но за самодовольством, за дерзостью, веселостью и самоуверенностью я ощутил нерешительность и страх, которые он никому не позволял увидеть.

– Ты жалеешь? – спросил я, и он вскинул бровь. – Жалеешь, что наша вражда закончилась и ты не убил меня, когда выдался шанс?

Пак одарил меня усмешкой, полной боли.

– О-о, во мне всегда будет жить частичка, скучающая по нашим славным дуэлям, принц, – ответил он бодро. – Ничто так не сближает, как покушение на убийство, правда? – Он ухмыльнулся, а потом на его лицо упала тень, и он, покачав головой, остыл. – По правде говоря, я рад, что она кончилась, – признался он тихо, почесывая затылок. – Мне она была не нужна, и мне опостылело оглядываться. А еще я знал, что и тебя такая ситуация на самом деле тоже не устраивала, принц. Ты не хотел доводить дело до конца.

– Но? – подбивал его я.

– Но если я пойму, что ты становишься… им, – Пака передернуло, – если заподозрю, что ты вознамерился напасть на Мэб и занять Зимний трон, мне не понадобится формальное приглашение на дуэль, чтобы явиться в Тир-на-Ног. – Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня со смесью сожаления и решительности. – Если дойдет до подобного, принц, я тебя остановлю.

Я поднялся. Легкий ветер обдувал поверхность реки, трепал наши волосы и дергал одежду. Вцепившись в перила, я уставился на воду, спиной ощущая его сверлящий взгляд.

– Если дойдет до подобного, – произнес я тихо, – я хочу, чтобы ты это сделал.

Паром несся по, казалось, бескрайним водам Реки Снов. Солнце не восходило, а темнота не отступала. В такой дали Густолесья царила бесконечная полночь. Чем дальше мы заплывали, тем чаще в реке встречались обломки, гораздо более крупные и дикие, нежели прежде. Посередине реки торчало гигантское вишневое дерево, и осыпавшиеся розовые лепестки напоминали снегопад. По глади скользил стеклянный гроб с черноволосой принцессой внутри, сложившей руки на животе в мирном сне. Мимо проплывал длинный стол, заставленный чайным набором с тарелками и чашками. Когда рядом возникла корзинка с булочками, Пак не преминул ее схватить.

Я не знал, как долго паром бороздил воды Реки Снов. Мы по очереди несли караул, ели и спали, если выдавалась возможность, и общались друг с другом. Пак вскоре стал беспечным, а запертые в замкнутом пространстве заскучавший Робин Плутишка и огромный, жестокий волк – вот он, настоящий кошмар. После одного парного всплеска раздражения, из-за которого раскачалась лодка и мы все едва не очутились в реке, я посоветовал Паку обратиться в ворона и «отправиться на разведку», на что он с радостью согласился, и все ощутили невероятное облегчение.

Стоило Паку улететь, как наступил покой. Грималкин почти постоянно спал, а Волк то метался по палубе, как заточенный в клетке тигр, то лежал, укутавшись в собственный хвост, а взгляд его горящих глаз устремлялся вдаль. Он практически ни с кем не говорил, хотя несколько раз во время его караула, когда всем полагалось спать, я замечал, что они с Грималкиным вели беседу, однако слишком тихо, чтобы получилось хоть что-нибудь услышать. В часы бодрости они старательно игнорировали друг друга или обменивались презрительными взглядами, но я видел, как в течение одного из караулов они спокойно сидели на носу парома и бок о бок созерцали воду, отчего не мог не задаться вопросом, не была ли их древняя вражда очередной полюбившейся им игрой.