– Но как же Моргана? – растерянно спросил Лайне.

– Думаю, что ее допросят и уже завтра отпустят. Но если мы придадим делу политический окрас, проявим себя раньше времени, то вопросы возникнут уже к нам. И к тем, кто за нами стоит.

– А кто, собственно, за нами стоит? – наконец подал голос Булаев, с хитрецой поблескивая глазами. – Я пока что никаких авторитетных имен не слышал.

Ему было хотел ответить Эданор, но Ирби жестом остановил его:

– И не услышите, что вполне объяснимо. Валентин, вы же умный человек и мы не первый раз обсуждаем эти вопросы. У вас появились какие-то сомнения?

– Я знаю законы шоу-бизнеса и поэтому у меня всегда есть сомнения, – коротко кивнул медиамагнат. – Я просто не люблю работать в «темную».

– Вы считаете, что мы делаем что-то не так? – Ирби тщательно подбирал нужные слова.

– А вы как считаете?

Классическая логическая дуэль – кто первым ответил на вопрос, тот и оправдывается. Но Ирби не боялся, он хорошо изучил своих собеседников, потому пригладил волосы и прямо сказал:

– Валентин, если вам есть что сказать – говорите, но, бога ради, оградите от этих игр. Я прилетел сюда не ради упражнений в словесности.

– Как и все мы, – заметил Эданор.

Булаев какое-то время выдерживал взгляд Ирби, потом лениво перевел взгляд на стол между ними, поддел острой палочкой лежащий на блюде светло-розовый кусочек мяса и отправил в рот.

– На этой станции замечательные биопродукты, – отметил он тоном, словно весь разговор до этого только и шел, что о местных деликатесах. – Их выращивает владелец ресторана, мой хороший друг.

Показной безмятежностью Валентин старался показать, что он остался при своем мнении, но разговор еще не окончен. Пока что Ирби такое положение дел вполне устраивало. Однако, последнее слово должно было остаться за ним, это важно.

– Как я говорил ранее, – начал Ирби. – Мы – не террористы и не провокаторы. Мы за бескровное изменение сознания жителей Империи, и для этого у нас имеются все инструменты.

– Мы знаем, – поддакнул Эданор.

– Однако, это приходится каждый раз напоминать, что для меня удивительно, – развел руками Ирби. – Еще раз – мы не лезем на баррикады, не размахиваем флагами. Наша задача сделать так, чтобы народ сам понял что от него требуется. А как это сделать лучше всего?

Ожидающее молчание, даже Гера повернулась к Ирби.

– Нужно чтобы наши желания стали желаниями народа, – выдал ответ он. – Нужно открыть им глаза, показать что нужно делать. Лишь такой подход позволит нам не прибегать напрямую к насилию.

Он лукавил, но таковы были правила игры. То, что Ирби готовил руками сидящих перед ним господ, вряд ли могло обойтись бескровно. Однако, он не хотел это озвучивать, а его собеседники не хотели об этом задумываться.

– Милый Женя, – слишком сладким тоном произнесла Гера. – К чертям ваш популизм. Меня тошнит от пустоты слов.

– Слова – это образы, милая Гера, – в тон ей ответил Ирби. – Образы создают переживания. Переживания формируют мнение. Все верно, Валентин?

Булаев благосклонно кивнул.

– После нашей работы у народа должно быть четкое и понятное даже самому тупому старателю мнение: «Император и Квинт ведут страну к погибели. Все плохое – от них», – припечатал кулаком ладонь Ирби. – Лишь тогда можно будет рассуждать о какой-то смене власти и изменении политического строя. Без этого, сами видите, нас никто не слышит. И, раз уж, речь все же зашла о наших покровителях, то они далеко не последние люди в Империи. Но и им надоела ситуация, когда вся верхушка пляшет под дудку четверки приближенных и выжившего из ума Императора. Стране нужны перемены, нужна новая кровь во власти.

– Это точно! – с чувством поддержал засиявший Эданор.

Однако, Валентин сегодня был как никогда скептичен. На это стоило обратить внимание.

– Кровь и власть – плохое сочетание. Но раз уж мы не называем их имен, то, может быть, Женя, ты назовешь их дела? А то пока выходит, что всю черную работу делаем мы, а сливки снимать будет кто-то другой.

Ирби мог бы напомнить, что «черную работу» эти господа делают далеко не задаром, и что у них все равно нет выбора – оппозиция в Империи была раздроблена и лишена четких лидеров, хотя каждый более-менее известный противник власти мнил таковым себя.

Но ничего такого он говорить не стал. Ход разговора он предположил еще по пути сюда, подготовил несколько фактов и тезисов. Чтобы куклы знали свое место им иногда нужно показывать рукав кукловода.

– Ладно, – усмехнулся он. – Вот вам загадка на внимательность. Вы, безусловно, знаете, что в свое время Император раздал ключевые посты, гражданские и военные, своим соратникам из Старой Гвардии. А теперь назовите мне, скольких из них сместили за последний год? Сколько их осталось у руля, готовых поддержать Императора по первому зову?

Валентин на миг опустил глаза, будто вспоминая, потом вернул Ирби ехидную улыбку. Мидео даже не шелохнулась, словно старое чучело птицы, а Эданор углубился в инбу, шевеля губами.

– Не тратьте время, – Ирби многозначительно поднял вверх указательный палец. – На действительно значимых постах осталось лишь трое, их имена вам известны. Остальные не у дел, отправлены в бессрочную отставку.

Он с осуждением покачал головой, укоряя собеседников:

– Вам дается шанс стать частью величайшей истории, господа. А вместо этого мне приходится каждый раз вас уговаривать, убеждать, – Ирби решил ковать железо пока горячо и перешел в атаку. – Я не могу себе позволить каждый раз тратить столько времени на поднятие вашей мотивации. Если что-то для себя решили – делайте. Решили выйти из игры – уходите. Решили поступить по совести и сделать свою работу – тогда хватит разглагольствовать.

– Это называется «диалог», – едко вклинилась Гера. – Общение.

– Гера! – воскликнул Эданор, выпучив глаза на женщину. – Хватит уже!

Ирби долгим взглядом разглядывал лицо форм-дизайнера, но та не стала продолжать.

– Отчитали как студентов, – мягко рассмеялся Булаев. – Мы все поняли, Женя, это просто нервы. Империя ведет войну, из-за этого у госбезопасности развилась паранойя, им всюду видятся шпионы Содружества. Это очень удобно в борьбе с инакомыслящими. Кто нас будет считать, подпавших под законы военного времени?

Ирби внутренне улыбнулся, представляя лица этих тонких душевных натур, узнай они, насколько близок к ним один из «шпионов Содружества». Впрочем, он был уверен, если все верно преподнести, ради свержения Императора они пошли бы и на такое сотрудничество. Впрочем, Валентин слишком сгущал краски – никакого военного положения объявлено не было, по крайней мере, тут, в Метрополии. Да, госбезопасность навострила уши и стала более подозрительной, но никаких массовых репрессий в стране не наблюдалось.