самые что ни на есть человеческие. Не андроид наш патрульный, а обычный человек со встроенными имплантами. Уже легче. Я даже не представляю, как можно разговорить киборга. А человека — пожалуйста. Косточки-то уже поломаны! И никаких угрызений совести. Кровь за кровь!

Когда последний пятый палец упал на песок, я наконец-то смог вызволить нож из руки Кеши. Лезвие без проблем вошло в тонкую щель между заглушкой и телом. Я, не прилагая особых усилий, отвёл рукоятку в сторону. Заглушка с лёгким хрустом вылетела из удерживающих её креплений и упала на песок.

Ну что же, особо удивляться увиденному было не нужно. В трёх из четырёх разъёмов находились точно такие же кубики, как у меня. Причём только два блокиратора светились красным. Вот и ответ на вопрос про расходный материал. Кеша уже на что-то истратил один заряд. Кто знает, когда у патрульного начинается смена, может, успел закрыть за это время какую-нибудь аномалию. Или потратил на перенос из своего мира сюда. В портале Тятова у блокиратора есть внешняя обвязка, поэтому использовать внутреннюю энергию нет необходимости.

Я прямо голыми руками стал вынимать кубики. На этот раз никаких сложностей не возникло: темпоральные блокираторы легко выходили из разъёмов. Надеюсь, Кеша не окочурится от такой варварской операции. Да и с чего бы ему отбрасывать коньки? В мире Б-612 у патрульного никаких кубиков не было, ему их выдал начальник.

Три! Целых три заряженных темпоральных блокиратора лежали у меня на ладони! Ещё недавно я не имел ничего, тыкался туда-сюда, как слепой кутёнок в поисках мамкиной сиськи, погибал от сотни причин, а теперь заимел богатство, которое и не снилось моему отцу!

— Ещё бы знать, что со всем этим делать. Пора выяснить.

Думаю, для начала попробую просто поговорить с Кешей. Пытаться связать поставленного на паузу патрульного — плохая идея. Если уж пальцы ломались словно карамельки-барбариски, то боюсь представить, что будет с руками при попытке завести их за спину.

Кешины кубики отправились в карман джинсов, а нож в зубы. Я взял скрепку и нажал на точку в блокираторе.

— А-а-а-а! — тихое утро прорезал дикий крик боли.

— Ты человек, — констатировал я, когда нож снова оказался у меня в руке. — Или кажешься им.

Впервые я увидел на лице Кеши страх. А ещё удивление и, возможно, обиду. Мой отец в таких случаях говаривал: «Как так, срал да упал?»

Патрульный, корчась от боли, зажимал раненую правую руку здоровой и пока не предпринимал никаких подозрительных действий.

— И куда только делась твоя решимость? — задал я вопрос.

— Кто ты такой? — почти не разжимая зубов, выдавил из себя Кеша.

— Невежливо отвечать вопросом на вопрос, — напомнил я патрульному старую еврейскую истину. — Так что же с решимостью? Ах да, я её отнял у тебя вместе с блокираторами. Кто ты без своего костюма?

— Я не понимаю.

— А должен. Скоро ты истечёшь кровью. И без посторонней помощи отдашь концы в этом мире. Ты же не хочешь здесь застрять, Мэнс?

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Ну вот опять, — я притворно развёл руками. — Я задаю вопросы — ты отвечаешь. Иначе, что?

— Смерть.

— Молодец, — на самом деле я дико боялся провалиться, и моя бравада была напускная. Однако, похоже, на Мэнса это подействовало. Каюсь, что до сих пор называл патрульного Кешей, ведь его имя мне стало известно довольно давно из того самого разговора. Но что поделать — привык.

— Твоего напарника здесь нет, — констатировал я. — Позвать ты его не можешь.

Не нужно быть доктором Лайтманом, чтобы понять по мимике мысли патрульного. Как быстро из Брюса Всемогущего Мэнс превратился в трусливого мышонка. Меня это даже озадачило. Неужели теперь со стороны я выгляжу так опасно? Попытайся встать на его место. Ты же за одно мгновенье лишил патрульного всего! У него в голове не укладывается такой ход событий. Да уж, похоже на неправильный подход к развитию персонажа, когда весь свободный опыт вкладывается в атаку, а про защиту забывают. Зачем тебе броня, когда ты можешь из своей дальнобойной пушки расстреливать противника издалека, не боясь быть обнаруженным? Смерть из ниоткуда.

А сейчас главное — случайно не выдать себя. Нужно добавить больше стали в голос. В два раза, думаю, хватит. Или в три? В тридцать три! Давай продолжай, пока клиент ещё способен говорить.

— У меня к тебе будет парочка вопросов, Мэнс. Не советую запираться. Я всё равно узнаю. Если не здесь, то… — я тыкнул пальцем в небо, показывая, где именно. Надеюсь, жест будет понятен. Не признаваться же, что не знаю, как называется место, где работает патрульный. — А пока вот что… Вытяни вперёд раненую руку!

Мэнс без колебаний подчинился. Скрепку и кубик я держал таким образом, чтобы можно было нажать на точку, только сжав кулак. Перестраховка на всякий случай. Он пока не наступил, однако мне снова понадобилось остановить время. И вот для чего: Мэнс — человек, он испытывает боль. С одной стороны, это хорошо для допроса, а с другой — плохо, когда у тебя из обрубков пальцев течёт кровь. Нужно что-то предпринять.

Время поставилось на паузу, патрульный застыл, а кровь из его пальцев перестала капать на песок. Рыбак и так не шевелился и молчал. Супераптечки с унигелем у меня не было, ещё не изобрели. Или изобрели, только не сейчас, а в будущем. Залатать раны таким образом не получится. Да и другим тоже. Поэтому решил действовать по старинке.

Оторвав от футболки Мэнса полоску ткани, я разделил её на пять частей и, стараясь не перестараться (формулировка хоть и странная, но абсолютно точная), туго перевязал обрубки пальцев. Сойдёт для сельской местности. А ведь мог бы и оставить дело на самотёк! Учитывая сколько раз патрульный меня душил и тыкал ножичком. Но сейчас месть лучше отложить на потом. Хотя не скрою, эффект от отломанных пальцев получился неожиданно сильный.

Заносишь ты ножик, чтобы убить ненавистного тебе рыбака, а уже через долю секунды стоишь и без ножика, и без пальцев. А перед тобой внезапно появляется непонятный ухмыляющийся тип. Есть отчего испугаться. Сделай я так раньше или позже этого момента — результат был бы не таким ошеломляющим.

— Я быстренько подлатал твои пальцы, — немного издевательских ноток не помешает: — Прости, ничего лучше под рукой не оказалось. Пришлось обходиться подручными средствами.

Два раза повторённое слово имеет в два раза больший эффект, правда же?

— Очень надеюсь, что ты теперь можешь говорить нормально, без этих вот кривляний. Можешь?

— Да, — ответил Мэнс, не повторяя прошлых ошибок.

— Отлично. А теперь, мой дорогой патрульный… — от упоминания места работы Мэнс непроизвольно дёрнулся. — Расскажи-ка об этом объекте. Уж очень он тебе приглянулся, да так, что захотелось его убить. В чём же так провинился местный абориген?

— Это не абориген, это аватар, который находится не на своём месте.

Глава 20

«Ты оставила мне половинку меня»

Мне пришлось снова вывалиться в паузу, чтобы переварить услышанное. А заодно не выдать своё удивление. Если так и дальше пойдёт, то сложно будет сохранять невозмутимость на лице. Хорошо, когда от этого есть проверенное средство.

Но прежде чем вернуться к допросу, я подошёл к рыбаку.

— Аватар, как долго я тебя искал! Четыреста сорок четыре часа и даже уже двести двадцать две минуты, — переиначил я шутку из какого-то старого фильма. — Так вот ты какой, северный песец. Не игрушка, не зверюшка, а обычный человечишка.

— Почти обычный.

— Почти.

Я даже обошёл вокруг застывшего рыбака, словно тот был главной достопримечательностью на площади. Только что рот не стал раскрывать от удивления и восхищения.

— Так, где там мои задания? — спросил я систему. — Одно вроде как можно уже и закрывать. И начислять опыт!

Текущие задания:

1. Найти аватар

2. [Заблокировано]

3. [Заблокировано]

4. [Заблокировано]

— Э…

Что-то тут не так. Или Мэнс врёт, или нужно сделать ещё какое-нибудь действие. Система не хотела засчитывать находку аватара, хотя он стоял прямо передо мной. На всякий случай я до него дотронулся, а то мало ли какие тут правила. Вдруг как в салочках для передачи роли догоняющего нужно коснуться другого участника игры? Ты уже делал это, забыл? Ага.

— Ладно-ладно, понял, что чего-то упускаю, — ворчание на систему уже начало входить в привычку. — Пойду спрошу совета у более опытных товарищей.

Вернувшись на прежнее место, я принял самый суровый вид,