Я не знаю, кто он такой, этот Пьер Дюбуа, сколько ему лет, женат ли… Или, может, он извращенец. Господи, да он живет на другом краю света. Но — тем не менее. Цифра «7» молотом стучала у меня в голове, и в пять часов, когда передо мной все еще торчала сверхсрочная брошюра, мне казалось, что это бесконечно далеко. Может, в жалком, отчаявшемся мире умниц девочек, куда я попала, чат для двоих считается чем-то вроде свидания? Может, в этом все дело?

— Кайли!

— Да-а? — отозвалась она из-за экрана с зелеными тварями.

— Будь ты приличным англичанином, живущем в Париже, стала бы искать женщину через Интернет?

— Шутишь?

— Нет.

— Ни за что. В смысле… — Она состроила гримасу.

— Ага. Ясно.

— Тут и ДУМАТЬ нечего, — рассеянно заметила Кайли, листая свою папку «Худей с улыбкой». — Хотя, может быть, он не знает французского, поэтому и отчаялся. Ему просто не с кем поговорить.

— Допустим, что он знает французский.

— Н-ну…

Она пожала плечами и вернулась к своим делам. Стало быть, так. Гуру Кайли сказала свое веское слово. Но почему, когда в шесть вечера я тряслась в поезде, возвращаясь домой, целые отрывки из разговора с ПД всплывали у меня в памяти? «Какой у вас любимый сыр, играете ли вы в настольный теннис?» И «приятных сновидений».

Чудесно. Знаю, я веду себя просто глупо. Но это действительно было чудесно.

Дома я посмотрела на шоколадку, прилипшую к ковру, на кирпичи под столом и решила, что надо взяться за пылесос. Билл у себя наверху услышит шум, но мне будет чем занять себя с пяти сорока пяти до семи. Потом я сделала кое-что еще более необычное. Выгладила свое белье. В последний раз я таким занималась во времена Филипа Зебраски.

Без трех минут семь. Чем еще заняться? Вымыть окна? Сделать маску для лица? Широкая физиономия монитора бесстрастно взирала на меня, сексуальная не более, чем холодильник. Надо же — у меня участилось дыхание, когда я села за стол. Ну, пора, наверное. Одно только «но». Ничего не получалось. Модем, как обычно, приглушенно хрипел, зажигались три лампочки и… все.

Я пробовала снова и снова. Щелк, пинг, пинг — не соединяется. Щелк, пинг, пинг — не соединяется. Черт бы побрал этого дешевого провайдера! Билл оказался прав. За каждый сэкономленный доллар расплачиваешься адскими муками. Это называется не гулять по Сети, а тонуть в зыбучих песках!

В семь тридцать я наконец признала свое поражение и позвонила в Интернет-службу с жалобой. Там оказалось занято. Безнадежно. И тогда я сделала что-то еще более целесообразное. Позвонила Дэну.

Зачем мне понадобилось ему звонить? Не знаю. Может, это из-за того сна, который мне приснился под утро: мы плавали вместе, обнимая друг друга за шею. Если б я захотела остановить себя, пришлось бы схватить собственную руку и припечатать ее чем-нибудь тяжелым. Но вот рука, а вот — телефон.

В общем, я позвонила Дэну и таким образом превратилась в одну из тех стерв, на которых обычно жалуются женщины в разделе писем. Ну, знаете — «КОГДА БЫВШАЯ ПОДРУГА НЕ ОСТАВЛЯЕТ ЕГО В ПОКОЕ». Вот только подошел к телефону не Дэн. Подошла Эрика.

— Алло?

Голос у нее был слегка с претензией — такой, чтобы собеседник подумал, будто она с утра до вечера читает Достоевского; но в то же время звучал достаточно спокойно. Это не жемчуг и игра в поло, нет, совсем другое. Это был теплый голос.

Плавный. Совсем не похожий на мое хныканье. И я обнаружила, что пищу в трубку:

— Дэн дома?

— А кто это?

— Ну, вы знаете. — Тут голос у меня пропал вообще, и можно было подумать, будто стошнило кошку. — Это неважно, — выдохнула я наконец. Потом бросила трубку и подождала, когда сердце перестанет бешено колотиться.

Ну, что ж. Следующая остановка — Бессонница Центральная. И если мы с таинственным Пьером Дюбуа снова встретимся в киберпространстве, в чем я сомневалась, потому что он наверняка махнул на меня рукой, — нам будет о чем поговорить. О чертовом Дэниэле Хоукере. Сколько времени прошло — и все еще Дэниэл Хоукер…

Около двух часов ночи я сдалась. Розовый пузырь не работал. Дышать носом по методу Джоди тоже не получилось: я по очереди то злилась, то задыхалась. И вообразить, будто я на пустынном берегу прекрасного острова, тоже не удавалось. Стоило мне представить песок и волны, как я тотчас видела разлегшуюся среди дюн стерву в бикини и с татуировкой на руке.

Может, все-таки вымыть окна? Неторопливо, задумчиво. Не переполошит же улицу тихий шорох? Или… Даже не знаю. Еще раз заглянуть в Интернет? Так, для проверки. Я уселась в своей рубашке с зайчиками в вертящееся кресло.

Щелк, щелк, шлеп, шипение — и тишина. Зеленые огоньки модема засияли в темноте, как фонарики эльфов на дереве, и я наконец прорвалась. Нашла инструкции, которые мне нацарапал Билл, и сделала все, как там сказано. Сначала это, потом то, ага, ага. Тут я подумала, что лучше задернуть шторы. Моя репутация и так изрядно пострадала после всех драм из-за Дэна, не хватало еще, чтобы соседи увидели, как я развлекаюсь с компьютером в два часа ночи.

Я понимала, что Пьер Дюбуа из Парижа вырубился еще несколько часов тому назад. Но попытаться все-таки стоило. В любом случае это лучше, чем «Найди друга». И лучше, чем мужчины с виноградно-яблочными клецками.

Весь мир, как обычно, бодрствовал. Работало даже больше каналов, чем мы с Биллом видели накануне вечером. Похоже, весь свет просыпался, когда Австралия отходила ко сну. Но никакого «Содружества одиноких» или даже «Рассекреченных материалов». Ничего похожего.

Надежда, слабая надежда еще оставалась. Если он использовал имя Пьер Дюбуа со мной, может, он использовал его еще где-нибудь. И если включить поиск…

Я ввела имя. В ответ получила французские хлебопекарни, студентов-гончаров из Гренобля и множество прочих чудачеств, обычных для Интернета. Но только не своего человека в Париже.

Может, он подключился к другому сайту с чатами. И надо вычислить этот канал. Шансов на это — пятьдесят к одному, но мне ведь все равно не удастся заснуть.

Экран светился так ярко, что вскоре у меня заболели глаза. Но я снова и снова прогоняла весь перечень чатов мимо стареющих панков, родителей-одиночек, каратистов и тех, кто любит делать это с маленькими зверюшками. И вот я увидела. «Всемирное содружество одиноких». Вот оно!

Единственная толковая вещь, которой меня научили в средней школе, — это быстро печатать.

Этим я и воспользовалась, рванувшись вперед со скоростью, которая в десятом классе принесла бы мне золотую звезду за машинопись. И он был там.

ПД: Bonjour, madame.

ТБ: ПД! Извините, я никак не могла прорваться.

ПД: Я так и понял.

ТБ: Я думала, вы не дождетесь:-)

ПД: Кажется, мы договорились без рожиц:-)